Читать книгу "Тайны старого Петербурга - Мария Жукова-Гладкова"

Много лет назад, еще по молодости, Валерий Павлович вместе с папой Сулейманом мотали срок. Рашидов – человек восточный и всегда отличался вспыльчивостью, это теперь он стал поспокойнее, но врагов за свою жизнь успел нажить немало. Как-то раз, на зоне, враги решили расправиться с Сулейманом Расимовичем; Валерий же Павлович участия в конфликте не принимал, но про готовившуюся акцию узнал и на всякий случай (может, потом в жизни пригодится?) предупредил Рашидова, сказал, в какое время в каком месте ему не следует появляться. Папа Сулейман послал туда вместо себя одного из «петушков». Тот не вернулся. А Рашидов относится к тем людям, которые долги отдают.

– Он еще не отдал? – спросил Иван Петрович.

Насколько знал Андрей – нет. Пока Валерию Павловичу от Рашидова ничего не требовалось. Как и от многих других его должников. А должны ему все. То есть практически все крупнейшие авторитеты города. И на всех у него имеется досье. Никто же не хочет, чтобы оно всплыло.

Это мы уже слышали от капитана Безруких.

Затем Андрей с уверенностью заявил, что случившееся с мансардой не может быть делом рук папы Сулеймана. Во-первых, он никогда не стал бы выживать со своей территории Могильщика – человека, которому он должен. Долг для Рашидова – превыше всего. А досье, даже если там и есть что на него, – на втором месте. Так считал Андрей. И вообще, Рашидову на любой компромат – наплевать. Потому что папа Сулейман везде имеет связи. Если что – откупится. Да и ему самому все вокруг должны. Я не стала сообщать, что и родную милицию очень устраивает, что один Рашидов поддерживает порядок в своем районе, а они – так, занимаются уборкой уголков, до которых у серьезного человека руки не доходят.

Андрей опять повторил, что у папы Сулеймана много врагов и завистников. Возможно – да и скорее всего – кто-то начал против него кампанию, решив, например, убрать Рашидова руками Могильщика. Убедить Валерия Павловича, что против него пошел Рашидов; Могильщик разозлится и приложит усилия, чтобы убрать папу Сулеймана.

– А это Могильщику по силам? – спросила я. – Ты же только что говорил, что Рашидову любое досье на него – до лампочки.

– Если Валерий Павлович захочет убрать папу Сулеймана, то сумеет. Пожалуй, он единственный, кто это потянет. Он реально может попросить помощи у тех, кто ему должен. А там неизвестно, что может произойти. Такая война начнется…

– Но кто мог все это заварить?! – воскликнули мы с Иваном Петровичем.

Андрей пожал плечами и высказал свое мнение: тот, кто хотел бы подмять империю папы Сулеймана.

Кроме Стрельцова, на эту роль я никого предложить не могла.

– Навряд ли, – покачал головой художник. Гришка с Соболем кивнули.

– Но почему?!

Я считала, что Стрельцов очень даже любит власть и стремится добиться большего, чем имеет. Наверное, сейчас у него гораздо больше денег, чем власти. Заработав (возможно, следовало бы употребить другое слово) достаточно, он захотел и возвыситься. У него есть своя служба безопасности (или бандформирование), он владеет ночным клубом, магазином, возможно, еще какими-то объектами. Почему бы не стать хозяином района?

– Стрельцов – не дурак, – заметил Андрей. – Он прекрасно знает расклад сил. Он же понимает: в его случае папа Сулейман сразу же догадался бы, откуда ветер дует. Рашидов, несомненно, имеет своих людей в службе безопасности Стрельцова, которые ему подробно докладывают о планах Олега Вениаминовича. Тут же принял бы меры. А попадаться под горячую руку папе Сулейману… – Андрей закатил глаза. – Врагу не пожелаешь. И нет у него достаточных резервов, чтобы отстоять власть, если он ее все-таки заполучил бы. Тут сразу же другие волки зубы покажут. Начнется новый дележ пирога. Нет, тут не Стрельцов. Наверное, кто-то чужой. Из старых врагов Рашидова.

Мы с Иваном Петровичем рассказали Андрею и Гришке с Соболем про сделанные Васей «портреты» тех, кто забрал из мансарды принадлежащие Валерию Павловичу гробы. Сказали, что среди них Ольга Николаевна и Иван Петрович узнали одного человека, появлявшегося на крыльце Костиного деревенского дома.

Андрей, во-первых, заявил, что днем, когда в деревню приезжали Ольга Николаевна с Иваном Петровичем, там могли находиться люди именно того третьего (или четвертого) лица, которое копает под папу Сулеймана. А рашидовские со стрельцовскими могли занять дом лишь ближе к вечеру. Мы же не знаем точно. Во-вторых, в лагере папы Сулеймана вполне может оказаться «подснежник». В-третьих, мы уверены, что ночью для разговора в деревню приезжали люди Могильщика? Они просто могли так представиться. Ну и что, что находившиеся в доме звонили своим боссам с отчетами о беседе с людьми Могильщика? Они что, их всех в лицо знают? Да у него же целая армия в подчинении! В любом случае, они уехали. Я же не уверена, что вернулись те же самые. Сидя за живой изгородью, я видела подъезжающие машины? Нет. Я просто так решила. А могли приехать совсем другие люди. И скорее всего именно другие и приехали.

Кстати, это убийство доказывает, что против папы Сулеймана идет не Стрельцов, желающий действовать руками Могильщика. Эти, другие, не могли являться людьми Стрельцова – ведь в деревенском доме ночью находились стрельцовские люди. Это просто случайность, что один из них – Алик – вышел в туалет. Стрельцов не стал бы отдавать команду стрелять по своим.

Андрей спросил у Ивана Петровича, сохранились ли сделанные Васей рисунки. Дядя Ваня кивнул и предложил сходить к нам в квартиру. За рисунками послали Сережку.

Сын вскоре вернулся. Андрей очень долго рассматривал работы своего погибшего друга, потом отложил их в сторону и долго молчал.

– Ну?! – не выдержала я.

Двое из четверых показались Андрею знакомыми, но он не мог поклясться, что именно они забрали из мансарды гробы.

– Времени-то сколько прошло! Да и не запоминали мы их специально. Не мог Васька – царство ему небесное! – запомнить.

– Но у вас, художников, должна быть прекрасная зрительная память! – воскликнула я.

Андрей покачал головой. Насколько он помнил, в ту злополучную ночь они с Василием были не совсем трезвы. И это еще, может быть, мягко сказано. Василий через сколько дней рисовал этих четверых парней? Больше недели прошло, если не две. И к ним за ту неделю после кражи гробов столько всяких парней наведывалось… Может, и стрельцовские были. Может, и от папы Сулеймана кто заходил, чтобы ситуацию выяснить на подшефной территории. Они же не представлялись, только вопросы задавали. Василий мог просто нарисовать тех, кто, как он считал, забрал гробы. Он искренне верил, что именно эти. Может, двое из этих четверых. Может, трое. Может, все. Но нельзя исключать варианта, что и никто.

– О господи! – схватилась я за голову.

Да тут нормальный человек никогда не разберется. Я спросила у Андрея, что, по его мнению, следует делать жильцам нашей квартиры.

– Да ничего не делать. – Андрей очень удивился моей непонятливости. – Сидеть тихо и не высовываться, как я. Пусть эти волки сами между собой разбираются. Разберутся, не сомневайся.