Читать книгу "Остров острых ощущений - Мария Жукова-Гладкова"

Я включила аппарат. Связь была! Ура!

Я запустила набор. Ответил сам Иван Захарович! Значит, какой-то тревожный сигнал уже поступил?

– Что происходит? – первым делом рявкнул Сухоруков.

– Запеленгуйте сигнал. Быстро. Я не знаю, где нахожусь. Я не знаю, что случилось. Я не знаю, где все.

– Говори, что помнишь. – Иван Захарович сразу же стал деловым и орать перестал.

Я быстро рассказала, где и в каком виде проснулась.

– Иван Захарович, спасите меня! – очень жалобно попросила я в конце и всхлипнула.

– Юлька, не раскисай! Сигнал запеленгован. Ты примерно там же, где была. Сейчас организуем вертолет. Я предполагал, что нечто подобное может произойти. Так что люди дежурят там, откуда вы стартовали в эти забытые богом места. Телефон не выключай и давай-ка прогуляйся по бережку. Наверняка это тоже остров. Но чем точнее координаты ты дашь, тем лучше. Может, с другой стороны что-то увидишь. Но не кричи. Никого не зови. Мало ли что… В общем, жди. Ты же знаешь, что я тебя не брошу. Мне же скучно без тебя жить!

Иван Захарович усмехнулся.

– Пусть ваши люди захватят камеру и фотоаппарат. Обязательно! Это очень важно!

– Фотоаппарат точно есть, но вот камеру…

– Пусть задержатся. Я подожду.

– Ты ненормальная, – сказал Иван Захарович и отключился.

У меня сразу же поднялось настроение. Значит, мне нужно продержаться часа два – если вертолет полетит оттуда же, откуда летели мы. Камеру найдут. Купят, если надо. Теперь технику продают и в городе, где вертолетная площадка. Значит, плюс час. Максимум. Я посмотрела на часы и засекла время, потом убрала телефон в мешок, мешок накинула на плечи и пошла по бережку, пробираясь сквозь довольно густую, но все-таки проходимую растительность.

Глава 25

Вначале я поняла, что кусок суши слева от меня (а я пошла по часовой стрелке) – это остров. Он закончился, и моему взору представилось водное пространство, уходящее вдаль. Вдали виднелся еще какой-то кусок суши. Разрушенного монастыря и военного городка я со своей точки обзора не видела. Хотя меня могли увезти довольно далеко от них. Мало ли что Иван Захарович сказал, что я «примерно там же, где была». Вот именно что «примерно».

На бережку второго увиденного мной острова кто-то сидел, держась за голову руками.

С моего места обзора я не могла рассмотреть, кто это, – расстояние было слишком большим, а биноклем меня никто снабдить не удосужился. Интересно, а где мои документы? Где съемки, которые мы сделали? Документы я, конечно, быстро восстановлю, имея столько знакомых в органах, но тем не менее. Хотя, признаться, меня больше волновали съемки. А еще больше – Пашка. И Татьяна. И Виталя. И все остальные.

Иван Захарович советовал не кричать. Но молчать я не могла.

– Ау! – крикнула я, не придумав ничего лучше. – Ау!

Сидевший на берегу человек вроде бы поднял голову. Я запрыгала на месте, махая руками. Человек поднялся и тоже запрыгал. Пашка! Мой родной оператор! У меня на глаза выступили слезы.

Потом Пашка ринулся в какие-то кусты, быстро появился вновь задом вперед. Он что-то тащил. Или кого-то. Кто-то еще не проснулся? Газ, наложившийся на изрядную дозу алкоголя, заставляет спать дольше.

Но Пашка появился с плотом. Откуда у него плот? Пашка не мог сам смастерить плот! Он холодильник разморозить не может. Он разбирается только в том, что ему нужно для работы. А плот в работе оператора криминальной хроники не требуется. Пока не требовался.

Или плот уже лежал в кустах, когда рядом с ними оказался Пашка? Остался от воинской части или ее отдельных представителей? Или посетителей этих мест? Но почему там? Или там – материковая часть? Нет, остров…

Пашка загрузился на плот и, подгребая руками, поплыл ко мне.

Вскоре мы уже лобызались и рыдали в объятиях друг друга, но очень быстро пришли в себя.

– Камеры нет, Юля, – сказал Пашка. Это было его первой фразой после нашего трогательного воссоединения. Это Пашку волновало больше всего. Меня больше всего волновала Татьяна, но раз Пашка жив, и я сама жива, оставалась надежда найти и Татьяну в добром здравии.

Я быстро сказала Пашке, что помощь уже в пути, и камеру привезут. Правда, уже сделанные съемки пропали…

– Задержимся, – пожал плечами Пашка. – Можно что-то снять по новой. Хотя надо вернуться на наш остров. Юля, я на ночь прятал камеру. Причем камеру отдельно, а отснятое отдельно. Очень хорошо надо будет поискать тому, кто не знает, где искать. Так что есть шанс, что все сохранилось.

Мы посмотрели друг на друга, улыбнулись, затащили плот подальше на берег, спрятали под кустами теперь уже на этой стороне и вдвоем продолжили исследование берега.

Вскоре мы вышли на небольшую площадку, свободную от деревьев и кустов. Конечно, в этом году она успела зарасти травой, но раньше ей явно пользовались как пристанью – или мы так решили.

– Обыскивать будем? – спросил Пашка.

– Что ты здесь рассчитываешь найти? Старые пуговицы? Гильзы? И ждать вертолета здесь не стоит – места мало для посадки. Нам нужно возвращаться на «мою» поляну. Там машина точно сядет.

– А там вообще много мест, – Пашка кивнул в сторону участка земли, на котором проснулся.

Его тоже оставили в спальном мешке (который он не прихватил на плот) на голой земле. Кроссовки и джинсы ему оставили рядом с мешком, как и мне.

– Возможно, нас решили не убивать из-за Ивана Захаровича, – заметил Пашка. – Зная, что если нас убьют, он землю носом будет рыть. И наши друзья из органов. Может, думали анонимный звонок организовать через некоторое время? Пока мы еще не померли, но уже прониклись идеей никогда больше не совать нос в эти места?

– В таком случае они меня плохо знают, – заметила я.

– Это точно, – хмыкнул Пашка.

Я заметила, что мог быть еще один вариант. Мы должны решить, что здесь аномальная зона. То свечение, то люди исчезают, то сами переносимся в другие места и ничего не помним.

– Рассчитано на идиотов, – сказал Пашка. – А не на тех, кто работает в «Криминальной хронике».

– Возможно, те, кто все это делает, в отчаянии, – высказала свое мнение я. – Им нужно убрать нас отсюда. И они побоялись нас убивать. Они не знают, что делать. Возможно, отсутствует главное начальство, а подчиненные предпринимают какие-то действия, но не идут на кардинальные меры.

– А чиновник с археологом? – напомнил Пашка. – А исчезнувший вертолетчик?

– Их убийство использовалось как угроза нам. Нас пока убивать не решились. Но согласись: без посторонней помощи мы с тобой отсюда не выберемся.

Тут Пашка вспомнил, как в отрочестве или юности читал какую-то книжку о пиратах, где рассказывалось о том, как иногда поступали с приговоренными к смерти пиратами. Их оставляли на корабле со срубленными мачтами посреди океана. Считалось, что их таким образом оставляют в руках Божьих. Доподлинно известно, что часть пиратов с одного корабля выжила. Начался шторм, и корабль выбросило на остров, где жили дикари (по меркам европейцев). Выжившие пираты обосновались на этом острове, завели жен из местных, родились дети. Через несколько лет на острове появились европейцы, «исправившимся» пиратам предлагали вернуться на родину, но они отказались.