Читать книгу "Период распада. Апофеоз войны - Тим Волков"

– Нет, – раздраженно ответил ученый. – Просто от волнения спутал кнопки. Подожди, не мешай!

Большаков вновь набрал код. Сигнал на этот раз был не такой противный, а на дисплее зеленым высветилось: «ДОСТУП РАЗРЕШЕН». Электрические замки сухо щелкнули, и дверь открылась.

Глебу стоило больших усилий, чтобы не рвануть первым.

– Здесь охраны будет больше, – шепнул Большаков, заходя внутрь. – Не смотри в их сторону.

Парень поправил прическу, стараясь зачесать волосы на глаза, засунул руки в карманы и двинул вслед за ученым.

Их встретили сразу три солдата. Было видно, что бойцы спешат на пересменку. Быстро проверив допуск, они без лишних вопросов пропустили двух ученых в белых халатах в закрытые палаты.

– Сколько же здесь людей? – удивленно спросил Глеб, оглядывая множество дверей, расположенных по обе стороны коридора. И на каждой из них был установлен точно такой же кодовый замок, что и на входе.

– На самом деле практически все они – пустые, – тихо ответил Большаков. С грустной улыбкой добавил: – Таких уникальных, как вы, людей не так много.

Глеб стиснул зубы, нахмурился, но стерпел, ничего не сказал.

Большаков взглядом показал на дальнюю дверь.

– Там Вика находится.

Сердце парня забилось быстрее. Он невольно двинул в сторону нужной палаты, но Семен Павлович остановил его:

– Я сам.

– Почему? – удивился парень.

– Там камера. Ее специально по указанию Тринадцатого установили. Круглосуточное наблюдение. Тебя враз раскусят, а меня нет. Я же все-таки тут два года проработал.

– Ладно, – нехотя согласился парень.

– Жди тут. – Большаков подошел к двери, ввел код, вошел внутрь.

«Как легко все получается», – отметил про себя парень.

Ему казалось, что все будет иначе – перестрелки, погони, крики, сигнализация, вой сирен. А выходило все как-то просто. «И слава богу, что так!» – вздохнул парень.

Подымать шум и стрелять не хотелось. Ведь наверняка в такой ситуации были бы жертвы. И если на охотников Глебу было наплевать, то вот потерять спутников или получить самому свинца не хотелось.

И вдруг Глеб задумался. Мысль, пришедшая сейчас, обожгла разум. Он запустил руку в карман, где лежал пистолет, но тут же вытащил ее.

«Что, если это все – провокация? – подумал Глеб. – Тринадцатый не такой дурак, чтобы жертвовать своими людьми, чтобы открыть огонь в лаборатории. Да и техники тут много, которую можно повредить. Что, если Тринадцатый, прознавший о предстоящем побеге, просто выжидает, когда мы выберемся из лаборатории, чтобы там, в безопасности, вдали от всех систем и людских ресурсов «Купола» пустить нам пули в лоб?»

От такого предположения спина мгновенно покрылась потом.

«Нет, такого не может быть, – попытался успокоить себя парень. – Я просто накручиваю себя. Все получится».

Открылась дверь, вышел Большаков. В этот момент Глеб едва не сорвался с места. Взгляд парня едва ли не вопил: где сестра?

Профессор выглядел безучастным. Весь его вид говорил – он сильно устал и мечтает только лишь об одном: выпить чего покрепче и уснуть. Из ученого вышел бы отличный актер.

Глеб сделал шаг вперед, потом вернулся на место. Из дверей вышла Вика.

Вид у девушки был замученный, лицо – бледное, как у привидения, глаза красные. Вика посмотрела на Глеба и вновь повесила голову. Руки ее были скованы наручниками.

«Что это с ней? – с ужасом подумал парень, а потом быстро понял: – Большаков дал команду не выдавать эмоций».

И в самом деле, хоть вид у девушки и был печальный, глаза ее, едва завидев Глеба, загорелись. Узнала. Значит, все в порядке.

– Семен Павлович! – внезапно раздался голос из хриплого динамика.

Большаков вздрогнул, остановился.

– Да?

– Вы забыли уведомить дежурного о причинах вывода объекта из камеры.

– Антон, это ты? – спросил профессор. Голос его дрожал.

– Я, – ответил голос.

– Антош, я не забыл, передал. У них там только сейчас пересменок, меня попросили чуть попозже внести запись, чтобы им сейчас не заморачиваться. Хотят на новую смену оформление всех документов скинуть.

– Понял. Семен Павлович, тогда не забудьте, а то мне влетит.

– Не забуду, Антош. Не переживай.

Большаков нажал на «отбой» связи, незаметно кивнул, и беглецы пошли к дверям.

– План меняется, – шепнул Семен Павлович, когда они миновали небольшой участок.

– Почему? – спросил Глеб.

– В коридоре зафиксирована небольшая компрессия по показателям датчиков.

– Что это значит? – не понял парень.

– Что там сейчас собралось много народу. Это косвенный показатель, но обычно он не врет.

– Как же тогда быть? Нам нужно обязательно попасть в гаражные боксы.

– Пойдем через тепловой узел.

И вновь это ощущение – развитие событий показалось Глебу странным. Он не сомневался, что Большаков говорит ему правду и что в центральном коридоре сейчас и в самом деле столпилось много народу. Вопрос был в другом – почему они там столпились?

Ответа на этот вопрос не было, и парню ничего не оставалось, как согласиться.

– В тепловом узле не опасно? – шепотом спросил Глеб.

– Нет, только жарко.

– Потерпим, – подала голос Вика.

Глеб был рад ее услышать. Несмотря на болезненный тон, голос сестры звучал дерзко и смело. Девушка была готова на любые действия, только бы выбраться отсюда.

Беглецы подошли к небольшому закутку, свернули в щитовую. Там, между нескольких огромных стендов, уместился небольшой технический лаз – тепловой узел. Постоянно озираясь по сторонам, Большаков шепнул:

– Сначала ты, Глеб. Проход узкий, придется ползти на четвереньках. Там все время прямо, пока не упрешься в решетчатую дверь. Это и должны быть боксы гаражные.

– Хорошо, – кивнул парень и полез внутрь. Следующей пошла Вика. Замыкал процессию Большаков.

В тепловом узле и в самом деле было неимоверно жарко, вокруг постоянно что-то угрожающе шипело, ржавые трубы испускали пар. Пару раз пришлось даже остановиться, чтобы переждать, пока потоки горячего воздуха исчерпают себя.

Наконец Глеб уперся в заветную решетчатую дверь.

– Постой, – шепнул Семен Павлович, схватив парня за руку – Глеб планировал уже выбить последнюю преграду. – Посмотри, нет там никого?

Глеб глянул. В гараже никого видно не было. Зато было много машин. Все – черные «уазики», на которых их когда-то преследовали. От одного только их вида стало неприятно.