Читать книгу "Осколки легенд. Том 1 - Андрей Васильев"

– Саш, я бы сам поехал, – чуть ли одновременно с Брюсом вещал Ровнин. – Но мне здесь надо быть. Генерал приедет, будет мне руку трясти, умные слова говорить, финансирование обещать. Мы ж бюджетники, пойми. Как нам без финансирования?

– Хорошо, съезжу, – вздохнул я. – Далеко хоть?

– На «Красные Ворота». – Мезенцева зло поглядела на начальника. – Две пересадки. Смолин, ты подумай, может, ну его? Охота тебе с истеричкой в метро трястись? Вдруг я какую бабку покусаю?

– Под Новый Год они тебя скорее покусают, – с сомнением предположил я. – Особенно если ты кому-то из их племени место в метро не уступишь. Ты же никогда никому ни в чем не уступаешь, потому что никогда не ошибаешься!

– А ты… – заорала было Женька, но слетела с крыльца, получив пинок под зад от Ровнина. – Оле-е-ег Георгиевич! Ну-у-у-у-у!

– Доругаетесь по дороге, – деловито сообщил нам он. – Давайте, давайте! Там человеку скоро дышать будет нечем!

– Ведьмак, – услышал я голос Брюса. – Помни о том, что время трогать нельзя. Каждая песчинка – минута. Убери ее с пласта бытия – и все изменится!

Я хотел было сообщить этому реликту петровской эпохи о том, что меня бесят все эти аллюзии, недоговорки и туманные пророчества мира Ночи, но его на крыльце больше не было. Там стоял один Ровнин.

– Тьфу, – сплюнул я и тяжело вздохнул. – Пошли уже. Все люди как люди, а я, блин, суперзвезда. Всем нужен!

Женька мрачно сопела и отмахивалась от снежинок, которые ей бросала в лицо все более и более расходящаяся пурга.

– Ты хоть скажи, душа моя, кто помирает и где? – решил сделать шаг ей навстречу я. – Надо же мне знать, что к чему?

– На «Красные ворота» едем, в один институт, – отозвалась девушка. – Там студентка сдуру залезла туда, куда не следовало.

– Куда именно? – уточнил я. – Жень, слушай, я не хочу из тебя слова клещами тянуть. Я вообще свободный художник, и вашему отделу ничего не должен.

Самое странное, она после этих слов не стала орать нечто вроде: «Да и вали отсюда», а вполне спокойно объяснила мне, что здание, в котором ныне квартирует тот самый институт, очень старое, даже по московским меркам. По ним все здания, уцелевшие при пожаре города в 1812 году, автоматически относятся к разряду «древность какая».

Этот дом и пожар пережил, и революции, и войны. И сохранился почти в том виде, каким и был построен, даже несмотря на то, что последние десятилетия там обитало дикое, но симпатичное студенческое братство, которое, по сути своей, куда разрушительней пожаров, войн и революций вместе взятых. Сам студентом был, знаю.

А строили его для непростого человека, а очень даже просвещенного. Причем не только в науках естественных, но и в тех, которые находятся на другой грани познания, потому по окончанию строительства, в качестве последнего штриха, вмонтировали в фасад некие песочные часы, автором которых был не кто-то, а Яков Вилимович Брюс. Таких часов существовало в природе только два экземпляра. Первые были изготовлены по приказу Петра Великого, который, как известно, хотел объять необъятное, добившись власти над всем, чем можно. Но Время ему таки не покорилось, и часы те после его, прямо скажем, не очень простой смерти сгинули в небытие. А вот эти, вторые, проделав интересный и заковыристый путь, осели в Москве, став частью того самого дома и, попутно, одной из городских легенд.

Вот только добраться до них было невозможно. Все знали, что часы есть, все знали где, но показывались они только тому, кому сами хотели. Некоторые из везунчиков даже клады находили по их указке, но добра обретенное богатство этим людям не приносило. Они или умирали, или сходили с ума, так что ничего хорошего тем, кто их увидел, ждать не приходилось. А иные и клад найти не успевали, пропадая куда раньше. Был человек – и нет, как корова его языком слизнула.

При этом мрачные тени прошлого новое поколение не пугали, и свежеиспеченные студенты, наслушавшись баек старшекурсников, начинали искать тайную комнату, надежно спрятанную в древние времена. Ту, в которой находились эти самые часы.

Сегодня как раз так вышло. Нашла очередная бедолага вход туда, куда не следует.

– Так что надо эту раздолбайку как-то отыскать, – закончила свой рассказ Женька. – Но как – пока не представляю. Туда бы Пал Палычу поехать! Только он с Колькой еще утром в Сокольники умотал, кое-кому про закон и порядок напоминать. Завтра же Карачун начинается, весь город на ушах стоять будет. Тебе хорошо, ты дрыхнуть будешь, а нам Москву копытить, следить, чтобы нечисть края видела.

Ага, дрыхнуть, жди. Я завтра в Коломенское собираюсь наведаться, снежный цветок поискать, который только первого января в Голосовом овраге распускается сроком на один час, в аккурат перед закатом. Большой силы цветок, и пользы немалой, потому стоит рискнуть за него побороться. Туда ведь не только я наведаюсь, там и других соискателей будет немало. Москва город большой, в нем кто только не обитает. Вот только в руки снежный цветок дается далеко не всякому, это тоже надо учитывать, так что шансы на победу есть. Хотя с учетом того, кто стоит за моей спиной, боюсь, не сильно большие. Очень уж славянские боги, те, которых в наших кругах «старыми» называют, друг друга не любили. При чем тут это? Да при всем. Это сейчас овраг «Голосов» называют. А раньше он был «Велесов». Впрочем, это совсем другая история.

Но съездить надо. Под лежачий камень вода не течет.

– А вы-то откуда про пропажу узнали? – заинтересованно спросил у девушки я. – Передача мыслей на расстоянии?

– Да там один дедушка-профессор имеется, очень бдительный, – пояснила Евгения. – Он в этом институте со времен царя Гороха служит. Что-то видел, что-то знает, в том числе и телефон отдела. Как понял, что к чему, Ровнина набрал.

– Молодец дедушка, – одобрил я действия неизвестного мне профессора. – Умеет создать молодежи в нашем лице проблемы. Крепка еще старая гвардия, не терпит лености в юности.

Профессор и в самом деле оказался похож на доброго дедушку, каким его рисовали на открытках в советские времена. Седенький, в очочках, чуть сутулый. Ему бы еще драповое пальто и шахматную доску под мышку – и как есть посетитель Гоголевского бульвара в промежуток между завтраком и обедом. Их там много таких бродит.

– Это опять случилось, – поняв, кто мы, тревожно сообщил нам профессор. – Первый раз с этой бедой я столкнулся в те времена, когда аспирантом был, второй – в начале 80-х. И сегодня вот снова!

– А как вы поняли, что студентка эта именно что пропала? – уточнил я, игнорируя недовольный взгляд Мезенцевой. – Может, все не так плохо? Может, она сейчас шампусик на чьей-нибудь даче употребляет или предается радостям плоти?

– Доска на фасаде, – потыкал пальцем профессор в сторону выхода. – Она черная, и на ней появились знаки. Верный признак, смею вас заверить. Мне это еще тогда, в шестидесятых, объяснил ваш коллега, который вел следствие. Он так и сказал: «Часы разбудили, идиоты». А Соловьева, я это точно знаю, последние полгода только этой легендой и бредила. Девочка упорная, сообразительная, на красный диплом идет, вот, выходит, и нашла ответ на свой вопрос.