Читать книгу "Вальпургиева ночь - Ксения Эшли"

Тибальт потеребил седую бороду. Шанталь приготовилась.

— Да что ты, эрл? Какие Драгонешти? О них в этих краях почитай уже лет так сто не слыхивали.

Шанталь едва не задохнулась и уставилась на моряка пораженным взглядом.

Но, как оказалось, она рано радовалась. Вслед за севшим на свое место Тибальтом, с лавки поднялся «Пройдоха» Стротер. Пройдохой этого тощего коротышку в вечно грязных шароварах с заплаткой на пятой точке и с постоянным запахом сушеной рыбы звали за то, что тот мать родную готов продать за горсть табака. А уж за золотую моменту он обменяет весь город.

Но теперь-то Шанталь уж точно не избежать гнева Дарока.

— Эй, эрл. У меня имеется для тебя полезная информация.

Он оттолкнул руку своего приятеля, отчаянно тянувшую его за сальную рубаху, призывая тем самым сесть на место.

Дарок заинтересованно прислушался.

— В этой комнате находится человек, который является Драгонешти.

Деника испуганно впилась глазами в подругу. Шанталь обхватила руками живот, ощущение страха было таким, что казалось, будто внутренности вот-вот готовы вывалиться наружу.

— И этот человек… — «Пройдоха» Стротер выдержал театральную паузу. — Этот человек я.

Он ткнул себе в грудь кривым пальцем и громко расхохотался. Затем он подмигнул Шанталь и плюхнулся на свое место. А следом один за другим стали вставать остальные посетители и со слюной на губах убеждать своего эрла, что знать ничего не знают ни о каких Драгонешти.

Ошарашенная Шанталь не верила своим глазам. Неужели это те самые люди, что косо глядели на нее, когда она была ребенком? Поверить невозможно! Она, конечно, знала, что несколько лет тому назад Сигрит спасла загноившуюся ногу «Пройдохе» Стротеру, да и сама девушка помогла почти каждому в этом заведении, но чтобы эти простые люди, перебивающиеся с крошки на крошку, пожертвовали золотом ради нее — это никак в голове не укладывалось? Неужто она так много значит для этих людей?

Дарок от досады клацнул зубами. На челюсти заходили желваки. Возбуждение от скорого получения информации сменилось гневом. Он понял, что проиграл. Даже такие заядлые выпивохи отказались от золота, чтобы укрыть проклятых Драгонешти! Что и говорить про тех, что никогда не посещают подробные заведения. Чем этот демонский род заслужил доверие народа? Его народа!

В этот момент Дарок обнаружил массовое страдальческое выражение на лицах и уже было поверил во всеобщее раскаяние, пока не обнаружил, что все присутствующие одинокого тоскливо глядят на дверь. В проеме, опираясь двумя руками на толстую клюку из коряги, стоял Мерлин и с трудом держался на хмельных ногах. По залу прошел протяжный вздох. Рядом раздался грустный стон Деники. Видимо, ища защиту, она крепче прижалась к Олаву и уткнулась ему носом в твердую грудь. Под удивленные взоры своих друзей могучий воин, даже не глядя на девушку, поднял свою огромную ручищу и стал машинально поглаживать Денику по спине.

Мерлин прошелся замутненным взором по всем присутствующим. То ли он был настолько пьян, что не разглядел здесь эрла, то ли с прошлого раза пылу в нем поубавилась, что сейчас пьяный взгляд старика при виде вождя уже не искрился праведным гневом, в нем застыло полнейшее безразличие.

Мерлин открыл рот и, глядя куда-то впереди себя, монотонно забубнил себе под нос:

— И было то в день, когда на небе сошлись полная луна и месяц ущербный, и звезды своим волшебным сиянием освятили земли благословенные, что именуются Маам Кроссом…

Люди в зале стали протяжно зевать. Кто-то облокачивался на стол, некоторые навалились на спинки лавок, но абсолютно все своим видом демонстрировали полное нежелание слушать мага.

— Что он делает? — спросил Брэшен, обращаясь не известно к кому.

— Рассказывает историю своего рождения, — пояснила Деника. — Как всегда, когда напивается.

А тем временем достославный волшебник продолжал нудное повествование:

— И встретились на Лысой горе три великих колдуна: Мориданон, Кармартен и Халлстеинн. И провозгласили они этот день величайшим в истории региона. Ибо родился сегодня могущественный маг, способный осушать моря, выпуская его воды из берегов; сметать горы перед собой одним взмахом руки; менять местами небо и землю…

Старик недоговорил, его голова опустилась к земле, и сквозь сальную редеющую седину опущенной головы стали исходить бурчащие звуки, очень напоминающие храп.

— Он что, уснул, что ли? — поразился Брэшен.

Деника облегченно кивнула.

— Сегодня дядя быстро справился.

В этот момент на площадке второго этажа появилась матушка Табита.

— Эрл! Хозяин ждет тебя.

Дарок знаком приказал Брэшену и Олаву ожидать его здесь, ещё раз пронзил Шанталь суровым взглядом и стал подниматься по лестнице вслед за хозяйкой. Девушка поспешила ретироваться. Ей еще нужно было поведать Сибилу и Портрет, а также привести чувства в порядок. А это можно было сделать только в родной хижине.

Дарок следовал за широким задом матушки Табиты. Они миновали длинный коридор второго этажа и остановились у угловой комнаты. Женщина развернулась и едва не впечатала свою объемную грудь в тело мужчины.

— Послушай меня, вождь. Карл не хочет, чтобы кто-либо, пусть даже сам наместник, видел, как он сейчас выглядит. Он ото всех, даже от меня, отгородился ширмой, за которой ест и спит. Поэтому я, Табита Финбок Брэмоул, запрещаю тебе заходить за ширму. Уважай свой народ, вождь, его волю, покой и право на личное пространство.

Руки Дарока сжались в кулаки. Тот самый народ, только что предавший его в пользу Драгонешти? С трудом сдержав язвительную тираду, готовую вырваться из его горла, мужчина улыбнулся от уха до уха.

— Всенепременно, госпожа.

Табита с подозрением оглядела его с ног до головы и отварила дверь.

Едва Дарок переступил порог комнаты, как оказался в непроглядной тьме. Из-за плотно занавешенных шторами окон не просачивался даже тоненький лучик света. В нос мужчине ударил запах пыли и плесени, но никакой смрадной вони или нагноения, свища, либо иного зловония, так часто распространенного в комнате хворого.

Двигаясь на ощупь, Дарок прижался к стене и обнаружил рядом стоящую кушетку. Усевшись на нее, он стал старательно всматриваться в темноту. Когда глаза привыкли, мужчина заметил стоявшую впереди ширму, в середине которой была вырезана крохотная дыра. А из нее на Дарока таращился глаз.

— Карл Дорсли? — спросил мужчина.

— Все верно, эрл, — голос, отвечающий ему, был скрипучим и дребезжащим.

— Рад приветствовать тебя, Безумный Шляпник.

Из-за ширмы раздался странный звук, похожий не то на смешок, не то на вздох.

— Ты ошибся, эрл, — спустя полминуты ответил Карл. — Здесь уже нет такого человека, а вместо него находится старая развалина, съедаемая хворами.