Читать книгу "Голландская могила - Моника Кристенсен"

Впрочем, туристическое судно не часто заходило на Птичий мыс. Полиция на всякий случай держала кладбище закрытым для посещений. В середине сентября выпал первый снег. Внезапно и удивительно, как это обычно бывает из года в год. Сезон полевой работы подходил к концу.

Кнут и Турбьёрн работали в Ню-Олесунне, промывая, просушивая и развешивая оборудование перед тем, как его упаковать и оставить на зиму в домике для полевых инспекторов, которые приедут следующим летом.

В те выходные местные жители устроили прощальную вечеринку в «Кингс Бей» для сотрудников, отработавших два года. Кнут напился и начал оскорблять тех немногочисленных научных сотрудников, кто ещё не разъехался. Он осыпал их грубостями и всячески пытался преуменьшить значение выполняемой ими работы. Турбьёрн ужасно расчувствовался и без конца требовал поставить одну и ту же композицию из сборника романтических песен «Greatest Love Themes».

– Это ведь было незадолго до твоей женитьбы, – дразнил его Кнут, когда они сидели в самолёте на обратном пути в Лонгиер.

Но Турбьёрн не отвечал. Его лицо было зеленоватым. Прошло уже двое суток, но он, похоже, ещё не протрезвел. Он выглядывал из иллюминатора и очень надеялся, что во время полета над ледниками они не попадут в зону турбулентности.

Кнут подал своё резюме и был принят на должность, освободившуюся после Хеннинга My. Именно поэтому он и не собирался покидать Шпицберген вместе с другими полевыми инспекторами, хотя теперь уже начал немного сожалеть о своём порыве. Зачем ему, собственно говоря, ещё одна зима на Шпицбергене? Однако на все его попытки обсудить это Турбьёрн лишь отмалчивался.

Перед возвращением домой Турбьёрн ещё неделю пробыл в Лонгиере. В дневное время они с Кнутом участвовали во встречах в управлении губернатора вместе с другими инспекторами, а вечера проводили в баре «Хюсет» или пабе.

– А народ здесь очень даже ничего, милые, – сказал Кнут и посмотрел на маленькие круглые столы в пабе. Был четверг, однако посетителей было много. Турбьёрн, держа в руке кружку, на дне которой ещё оставалось немного пива, огляделся вокруг и поймал взгляд Кнута.

– Да, скучно не будет. Ты ведь никого здесь не знаешь? И работы наверняка будет не много. Они же всегда хвастаются низкой преступностью на Шпицбергене.

Кнут ответил не сразу. Он думал о том же.

Турбьёрн медленно покачал головой. Он знал, что Кнут уже всё для себя решил, и очень надеялся на то, что это никак не было связано с делом об убийстве.

– Знаешь, а ведь я-то думал, что ты хотел получить должность в Энгердале, – сказал он с грустью в голосе. – Мне там предложили место лесника в лесничестве, и я уже представлял, как мы с тобой сидим у Сёленшёен и ловим гольца.

По случайному стечению обстоятельств губернатор Берг возвращался из отпуска тем же самолётом, на котором инспекторы должны были лететь на материк. Он радовался, что возвращается на Шпицберген, и прекрасно выглядел. Серость его вытянутого лица сменилась здоровым золотистым загаром. Увидев в зале прибытия группу инспекторов, он подошёл к ним и с улыбкой поблагодарил за выполненную работу, пожал им руки и похлопал по плечам.

Кнут и Турбьёрн попытались ускользнуть от него, но им это не удалось.

– Ну что ж, Турбьёрн, пора домой? А вот Кнут с нами остаётся. Но мы всегда будем тебя ждать. И, если получится, можешь на следующий год опять приехать полевым инспектором.

– Спасибо вам! – Турбьёрн никак не мог придумать, что же ему ещё сказать. – Жаль, что мы так и не нашли останки того голландца, – в конце концов выдавил он.

Губернатор Берг опять посмотрел на него – пристально, будто ему нужно было время, чтобы ещё раз хорошенько всё обдумать. Затем он улыбнулся. Это была улыбка, полная сожаления, но вместе с тем и несколько высокомерная.

– Это дело останется нераскрытой тайной, следы которой исчезли во мраке зимы, так сказать. И мы никогда не узнаем, что же произошло на самом деле. Но у нас нет никаких оснований тратить наше время и силы на дальнейшее расследование, – губернатор зажмурился, а потом открыл глаза и устремил свой взгляд в пустоту.

Настало время инспекторам подняться на борт самолёта. Народ толкался из стороны в сторону. Турбьёрн похлопал Кнута по плечу и прокричал, чтобы тот был осторожным. Не успев больше ничего сказать, он исчез за стойкой регистрации.

– Слушай, Кнут, ты же на машине? Не подкинешь меня в город? – спросил губернатор Берг, протиснувшись вперёд.

Письмо от Хелены Йоост на имя губернатора пришло в первые дни сентября. По какой-то ошибке оно пролежало среди прочей корреспонденции, которая была отложена в сторону, чтобы губернатор лично ознакомился с ней. Поэтому письмо прочитали только накануне приезда Хелены Йоост на Шпицберген.

Прочитав письмо, губернатор ещё долго сидел за письменным столом. Хелена Йоост писала, что известие о смерти брата было для её небольшой семьи в Схевенингене будто гром среди ясного неба. Несмотря на то что отец снова вернулся к своей аудиторской работе, он был сам не свой. Мать все ещё находилась на больничном и почти всё время проводила, лежа на кровати и даже не думая вставать. Дальние родственники приезжали их утешить, однако в скором времени, когда бесполезность их пребывания стала очевидной, поспешили вернуться обратно. Как будто бы ужасная смерть её брата и его необычные похороны легли на семью позором, который у них не хватало сил пережить.

Она захотела увидеть то место, где обнаружили голову брата. Конечно же, не для того, чтобы искать его тело. Она полностью верила в то, что сотрудники криминальной полиции сделали всё возможное, разыскивая останки её брата. Хелена не надеялась на чудо, ей очень хотелось найти объяснение произошедшему. Покой, который она могла привезти своей убитой горем семье. И, по возможности, исцеление и утешение.

Губернатор признался, что новость о её приезде привела его в ужас. С этим он поделился с Анной Лизой Исаксен, которой рассказал о письме.

– Что мы ей скажем? По-моему, это вообще плохая идея. Надо было оберегать эту семью и скрыть от них ужасные подробности его смерти.

Анна Лиза видела, что предстоящий приезд Хелены Йоост действительно напугал губернатора, и попыталась подобрать нужные слова. Но у неё не возникло ни малейшего желания вызваться сопровождать гостью. Все-таки самопожертвование должно иметь определённые границы.

– А кстати, может, Кнут? Почему бы ему с ней не съездить? Они с ней почти ровесники. Да и место преступления он прекрасно знает.

Выглядела Хелена Йоост ужасно. При виде худого, измученного существа в тёмно-синей парке и отвратительной вязаной шапке серого цвета, натянутой на глаза, Кнут испугался. В аэропорту, среди людей и багажных тележек, она казалась совершенно беспомощной.

Кнут подошёл к ней и представился. Как и большинство голландцев, она очень хорошо говорила по-английски. Её лицо озарила благодарная улыбка. На какое-то мгновение Кнуту показалось, что она даже хотела обнять его, но он тут же поспешно сказал, что ему надо быстрее пригнать с парковки машину. И тогда он мог бы отвезти Хелену в гостиницу. Кнут пулей вылетел из зала прилёта.