Читать книгу "Поколение I - Джин Твенге"

В период экономического бума 1960-х беби-бумеры могли рассчитывать на хорошую работу сразу после окончания колледжа, что освобождало их от размышлений о высоких материях. Айдженеры не настолько уверены в своем будущем. Они знают, что скоро сами будут оплачивать все счета, в том числе ошеломительные образовательные кредиты, поэтому им некогда рассуждать о смысле жизни.

Надо полагать, что другим фактором, влияющим на стремление к богатству, является экранное время. Телевизор и Интернет показывают рекламу и роскошную жизнь знаменитостей, но редко дают пищу для ума.

В Интернете мы распыляемся по мелочам и думаем только о развлечениях. Мы перестали задумываться о подлинном смысле жизни, но зато целиком и полностью погрузились в мир, где куча народа озабочена только количеством лайков под своим постом в Isntagram.

Вивиан, двадцать два года

Рис. 6.8. Процент первокурсников, назвавших указанные цели в жизни основными или очень важными (с поправкой на относительную центральность). American Freshman Survey, 1967–2016

Зацикленность на деньгах, славе и имидже характерна для людей с высоким уровнем нарциссизма. Однако, в отличие от миллениалов, айдженеры не отличаются чрезмерной самовлюбленностью; уровень нарциссизма достиг своего пика в 2008 году и с тех пор стабильно снижается. Айдженеры не такие самоуверенные, заносчивые и амбициозные, какими в прошлом были миллениалы, что во многом является для них плюсом. С другой стороны, на смену нарциссизму пришли отстраненность и цинизм — особенно заметно эти черты молодежи проявляются в школе и колледже.

Я здесь только потому, что я должен быть здесь: Отношение к учебе в школе и колледже

Один ученик дремлет, развалившись на стуле, — он всегда так делает, а не только сегодня. Другой сидит прямо и внемлет каждому слову. Любой учитель предпочтет видеть на уроках второго школьника, а не первого. Интересно, кто же из них типичный айдженер?

К сожалению, таких, как первый — равнодушных ко всему и не знающих кем они хотят стать, — становится все больше. Интерес тинейджеров к учебе начал резко снижаться примерно в 2012 году; соответственно, они все реже говорят, что находят учебу в школе интересным, увлекательным и важным занятием (см. рис. 6.9). Последовательное внедрение современных технологий в образовательный процесс, похоже, избавляло школьников от скуки в 2000-х годах, однако в 2010-х годах мало что может составить конкуренцию смартфонам во время уроков.

Айдженеры сомневаются даже в том, что образование поможет им найти высокооплачиваемую работу, а полученные знания хоть когда-нибудь пригодятся. Все меньше становится двенадцатиклассников, которые верят, что школа поможет им в будущей жизни, а прилежная учеба является залогом хорошей работы (см. рис. 6.10). Хуже того, старшеклассники вообще не видят смысла ходить в школу. Учителя старшей школы, чья работа сама по себе является очень сложной и весьма напряженной, все чаще сталкиваются с учениками, считающими, что школа дает им знания, которые не имеют никакого отношения ни к ним самим, ни к их будущей карьере. Всего за несколько лет исчезла как внутренняя, так внешняя мотивация ходить в школу.

Школы стараются идти в ногу со временем, однако технологии развиваются настолько стремительно, что угнаться за ними не представляется возможным, и школьники прекрасно об этом знают. Тринадцатилетняя Афина говорит, что в ее средней школе в Хьюстоне, штат Техас, «учителя хотят, чтобы мы, как и 50 лет назад, всему учились по книгам, но времена изменились, и мы учимся иначе. Книги больше не могут дать все необходимые знания, потому что их авторы сами могут ошибаться».

Она описывает несколько случаев, когда в учебнике по истории за седьмой класс и в Интернете по-разному оценивались некоторые события из истории Техаса.

Я спрашиваю:

— Как ты думаешь, чему можно больше доверять — книгам или Интернету?

Рис. 6.9. Внутренние мотивы учебной деятельности учеников 12-х классов. Monitoring the Future, 1976–2015

— Интернету, — без колебаний отвечает она.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что учебникам уже 50 лет, а за это время взгляды сильно изменились. В нашем научном классе все онлайн.

Нам выдают планшеты и говорят, на какие сайты мы можем заходить, после чего мы выходим в Интернет и изучаем все, что есть на разрешенных к просмотру сайтах. Уроки проходят как-то так.

Учебники по математике обновляются ежегодно, но, как говорит Афина: «Мы ими не пользуемся — только планшетами. Учебник нужен на случай, если планшет умрет».

Похоже, не только Афина, но и многие другие айдженеры относятся к школам как к пережитку прошлого, которому нет места в мире стремительно меняющихся технологий.

Подобное отношение к учебе встречается даже в колледжах, студенты которых, казалось бы, должны быть более мотивированными: по сравнению с предыдущими поколениями, айдженеры больше думают о высокооплачиваемой работе, чем о получении фундаментального образования (см. рис. 6.11). Они свято убеждены, что за пределами аудитории их ждет отличная работа только потому, что они ходят на лекции, соответственно, учеба как таковая отходит на второй план.

Рис. 6.10. Внешние мотивы учебной деятельности учеников 12-х классов. Monitoring the Future, 1976–2015

В целом айдженеры более практичны, чем их предшественники. Перспектива сделать хорошую карьеру всегда была одной из важнейших причин поступления в колледж, а за последние годы значимость карьеры резко возросла. Все больше появляется айдженеров, которые не получают удовольствия от учебы в школе и относятся к ней пренебрежительно. Учеба в школе и колледже стала средством, а не целью, причем старшеклассники зачастую не уверены, что это средства являются необходимыми.

Подобное отношение породило многие проблемы, которые мы наблюдаем сейчас в студенческих кампусах. Для беби-бумеров, поколения Х и даже многих миллениалов из числа преподавателей колледж — это храм науки, в котором студенты по определению знакомятся с новыми, порой чуждыми им идеями. Именно за этим, уверены они, молодые люди в первую очередь идут в колледж. Айдженеры придерживаются иного мнения: они полагают, что колледж — это место, где их научат делать карьеру, которая, само собой, будет развиваться в самых благоприятных условиях. Но дело даже не в том, что чуждые идеи могут нарушить душевный покой, а, следовательно, лишить безопасности. Они вообще не интересны, поскольку на первом месте стоит задача найти хорошую работу. «Потребительский менталитет» появился у студентов сравнительно недавно — в 1990-х во времена Поколения Х, но стоило айдженерам присовокупить к нему свое стремление к безопасности, как он вышел на новый уровень. Поколение Х и миллениалы не имели ничего против того, что профессор из поколения беби-бумеров предлагает им обсудить проблему или знакомит с некими новыми идеями. Для айдженеров исследование всего нового и чуждого представляет проблему: что если подобные идеи нарушат их «эмоциональную безопасность»?