Читать книгу "Собиратель реликвий - Кристофер Тейлор Бакли"

– Долго еще ждать? – ворчливо спросил Дюрер. – Мы тут уже который час торчим! Никто к нам не придет. Пошли отсюда.

– Терпение, ваша милость, – сказал Дисмас.

– Если бы хотели, то давно бы уж пришли. Все, надоело! Сворачиваем балаган.

– К чему такая спешка? Здесь всяко приятнее, чем в подвале с пауками.

– Так, жду еще час, а потом катись вся эта затея к чертям собачьим.

Дисмас не сводил глаз с ворот Затворников. Спустя несколько минут из замка вышел важный пожилой господин в сопровождении стражника и направился к городскому саду.

– Приготовились! – скомандовал Дисмас. – И не забывайте, кто вы такие. Мой господин… Мой господин граф Лотар?!

– Чего тебе? – отозвался Дюрер, упрямо подпирая платан и не оборачиваясь.

– Извольте повернуться, чтобы вас заметили.

При виде стражника Дюрер жалобно простонал:

– Дис…

– Не трусь, – подбодрил его Дисмас. – Из тебя выйдет прекрасный граф. Ты ведь жуткий сноб. Вот и встретишься с собой на равных.

– Иди в жопу.

– Ш-ш-ш!

Стражник указал на Дюрера.

– Внимание, – сказал Дисмас. – По местам! Представление начинается.

Пожилой господин подошел и обратился к Дюреру:

– С вашего позволения, вы, случайно, не граф Лотар фон Шрамберг?

Побледневший Дюрер кашлянул и запинаясь выдавил:

– Я?.. Э-э-э… к-хм… ну, это… к-хм… э-э-э…

– Ваша милость, – поклонился господин.

– А?

– Позвольте представиться. Я – Ростанг, камергер его высочества Карла, герцога Савойского, м-гм.

– Да?.. Хм… Э-э-э… Здрасьте.

Дисмас мысленно дал Дюреру пинка. Когда Нарс успел обзавестись боязнью сцены? Он мнил себя выше многих коронованных особ, а тут вдруг проглотил язык, завидев камергера. «Соберись, тряпка!»

– Мы получили ваше послание, м-гм.

Похоже, пожилой господин страдал речевым тиком.

– Послание? Ах да… послание… ну, это просто…

Дисмас вклинился между ними, едва не оттолкнув Дюрера плечом:

– Позвольте представиться. Я – Руфус, камергер графа. К сожалению, мой господин пребывает в смятении чувств. Он истощал себя постом и молитвой с тех самых пор, как прибыл в Шамбери. Да и от Шрамберга путь неблизкий.

– Разумеется, разумеется, м-гм!

Ростанг, старик лет шестидесяти, был высок, сухощав и щеголеват, с аккуратно подстриженной белоснежной бородкой и пытливым дружелюбным взглядом. Длинный нос заставлял камергера чуть запрокидывать голову, будто целясь в птицу.

– Мы не ожидали вашего приезда! – покаянно воскликнул Ростанг.

– Мы не стали никого предупреждать, – сказал Руфус-Дисмас. – Мой господин, граф фон Шрамберг, прибыл сюда как простой паломник. А в послании герцогу, отдавая дань учтивости, граф хотел засвидетельствовать герцогу братскую любовь. Свою и, разумеется, своего крестного, который вскоре станет их императорским высочеством.

Ростанг обвел взглядом графских спутников:

– Эти люди с вами?

– Да. Трое слуг и сестра Хильдегарда, из ордена Святых Космы и Дамиана.

– Космы и Дамиана?

– Покровители аптекарей. Это германский орден.

– Ах вот оно что! М-гм.

– Сестра Хильдегарда живет при дворе графа в Шрамберге. Мой господин почел благоразумным взять ее с собой в это долгое путешествие, поскольку печется о своем здоровье.

– Разумеется, м-гм. Мой господин герцог с большим нетерпением ожидает возможности лично приветствовать вашего господина. Ах, знать бы заранее! Мы бы приготовили вам достойную встречу.

– Полноте, – улыбнулся Дисмас, – вы слишком любезны. Мы прекрасно устроились здесь, в саду, под открытым небом. Такое благорастворение воздухов… А у их высочества и без того хватает забот с подготовкой явления святой плащаницы. К тому же у вас гостит царственная особа – герцог Урбинский. Нам посчастливилось наблюдать его въезд в город. Такое великолепие!

Лицо старика чуть заметно омрачилось.

– Да, мы действительно имеем счастье принимать его у себя, – сдержанно улыбнулся он. – Как вы, вероятно, и сами заметили, его свита несколько превосходит вашу.

Дисмас понимающе усмехнулся в ответ:

– Паломник есть паломник. Мы все равны перед Господом. Ну, более или менее равны.

– Я настоятельно прошу вас проследовать со мной. Если я вернусь к герцогу с пустыми руками, мне не сносить головы. А она мне дорога, м-гм.

Дисмас повернулся к Дюреру:

– Мой господин… Что скажете вы на это наилюбезнейшее предложение?

Дюрер, белее мела, с трудом совладал с собой:

– Что скажу? Гм… не хотелось бы доставлять лишние хлопоты…

– Боже мой! – спохватился Ростанг. – Умоляю простить меня, ваша милость. В ажитации я совсем позабыл о приличиях!

Он преклонил колено перед Дюрером и, смиренно пригнув голову, просительно раскрыл ладонь.

«Ага, на колечко хочет взглянуть», – сообразил Дисмас.

Дюрер церемонно протянул руку для лобызания. Старик, вглядевшись в фамильный перстень Лотара, увидел тот же герб с грифоном и мечом, что и на печати давешнего письма.

– Должно ли нам всем проследовать с вами? – осведомился Дисмас.

– Непременно, непременно! Однако сопровождать вашего господина к его высочеству будете только вы. Ваших спутников мы разместим с замковой прислугой. Из-за небывалого стечения народа пришлось разбить шатры. Наш внутренний двор превратился в восточный базар, м-гм. Яблоку некуда упасть. И так всякий раз, когда его высочество изволят являть святую плащаницу.

– Удивительно, как вы со всем этим управляетесь, – посочувствовал Дисмас.

Они с Ростангом пошли впереди, беседуя по-свойски, как камергер с камергером.

– Позвольте поинтересоваться, как поживает крестный вашего господина, его императорское высочество?

Письмо герцогу Дюрер писал под диктовку Дисмаса:

Мой возлюбленный крестный отец, ныне король Испании, а вскоре Божьей милостью император Священной Римской империи, повелевает мне передать заверения в христианской и братской любви своей…

Дисмас посчитал, что если уж кичиться высокими связями, то следует бить из тяжелых орудий, а не размениваться по мелочам.

– Отлично, превосходно, – ответил он. – Принимая во внимание великие заботы, возложенные на его могучие плечи. – Зная, что придворные обожают сплетни, он добавил: – К великому сожалению – и это строго между нами, – в последнее время его мучает подагра. Прискорбно, что недуг застиг его высочество в такой неподходящий момент!