Читать книгу "Журавль в небе - Ирина Волчок"

И конечно, огромную часть ее жизни занимала работа. Ах, как Тамаре нравилась ее новая работа! И ее фирма, ее собственная фирма «Твой дом», которую она про себя называла «Мой дом». Ей нравилось, что работы было невпроворот, и с каждым днем становилось все больше, клиенты шли косяком, не было ни одной свободной минуты, и даже ни одной свободной секунды не было, а у нее в голове вертелись еще кой-какие интересные планы. Так что хочешь не хочешь, а придется расширяться, строиться и добирать штат.

В очередной приезд Юрия Семеновича она поделилась с ним своими интересными планами. Она всегда делилась с ним всеми своими планами, безоговорочно веря в его деловой талант, чутье и опыт. Юрий Семенович внимательно выслушал ее, почти не задавая вопросов, потом долго молчал, поглядывая на нее своими черными глазами, — так долго, что Тамара начала нервничать, — потом, по обыкновению, слегка усмехнулся и неожиданно сказал:

— Томочка, а тебя, случайно, не Наполеон Бонапарт зовут, нет? И не Александр Македонский?

— А по-моему, все вполне реально, — заявила она, стараясь продемонстрировать железобетонную уверенность, но чувствуя, как настроение стремительно падает. — По-моему, все выполнимо. Я сто раз все просчитала и проверила. Правда, сама, никого не привлекала… Мне не хочется, чтобы кто-нибудь заранее знал. И потом — нам нужна будет помощь. Серьезная помощь. Ну, ты и сам понимаешь.

— Понимаю, — суховато согласился он. — Я так понимаю, что эту серьезную помощь должен буду найти я.

— Да не должен, конечно. — Она чуть смутилась, потому что на самом деле считала, что как раз должен. — Ты не должен, но ведь… можешь, да? У тебя такие связи, такие возможности, такой авторитет…

— Если бы это не было чистой правдой, я подумал бы, что ты мне грубо льстишь. — Он опять усмехнулся и тут же тяжело вздохнул. — Ох-х, что ж теперь… Ладно, серьезную помощь я тебе раздобыть постараюсь. Насчет благотворительной программы ты хорошо придумала, под эту программу и из бюджета можно будет что-нибудь вытрясти. На благотворительности вообще все хорошие деньги зарабатывают.

— Да нет, ты не понял. — Тамара удивилась и расстроилась потому, что он не понял. — На благотворительности я зарабатывать не хочу. Эта часть программы как раз совершенно недоходная. Но ведь она и убыточной не будет, если ее как следует в схему вписать!

— Стоп. — Юрий Семенович с явным интересом уставился на нее, поднял брови, повертел головой. — Значит, тебя зовут не Наполеон Бонапарт. Тебя зовут мать Тереза. Понял. Продолжай.

Ей мешал его сарказм, смущал, вгонял в неуверенность. Ей почему-то казалось, что он все поймет сразу, и поддержит ее, и даже похвалит. И почему ей так казалось? Он — жесткий бизнесмен, для него прибыль — это закон, все остальное — блажь, сантименты и выбрасывание денег на ветер. Хорошо, будем излагать без сантиментов.

Что он может посчитать сантиментами? Наверное, то, что тысячи людей живут в черт знает каких халупах, бараках и подвалах, и у них нет не то что какой-то надежды, но даже мечты выбраться из этих бараков в нормальное жилье, купить квартиру даже через двадцать лет, если не себе, то детям… Это нормальные люди, не алкаши, не безработные, не больные, просто заработки у них — как раз на то, чтобы не голодать и не ходить голыми-босыми, а квартиры нынче, даже самые дешевенькие, никак этими заработками не предусмотрены. И есть квартиры — бывшие коммуналки, например, — которые стоят пустыми и засвиняченными до последней степени каким-нибудь оставшимся в одиночестве жильцом-алкоголиком, который не сегодня завтра продаст свои разрушенные до основания сто пятьдесят метров жилой площади каким-нибудь прохиндеям за ящик водки, а потом пропадет. И есть одинокие старики, больные, нищие и беспомощные, которые по-настоящему бедствуют, голодают и даже не могут за квартиру платить. И вообще есть тысячи вариантов, которые не всплывают на рынке, потому что никому просто в голову не приходит, что они представляют хоть какой-то интерес для этого рынка. Нет этим вариантам ни учета, ни коммерческого анализа, потому и перспектив нет. Если не считать перспективой тех же шустрых прохиндеев, которые одни только и интересуются такими вариантами. Потому что если не брать во внимание судьбы людей, то такие варианты — огромная прибыль. А если судьбы людей во внимание все-таки брать, то о прибыли говорить не приходится. Но ведь и убытков не будет! Если, конечно, все эти варианты грамотно вписать в схему.

— Ага, — согласился Юрий Семенович без особого энтузиазма. — Конечно, если грамотно вписать. Тебе-то это зачем нужно?

— Нужно, — упрямо сказала Тамара. — Дело-то великое. И никто этим системно не занимается. А я хочу.

— Ну да, великие дела, я так и думал, — пробормотал Юрий Семенович и надолго замолчал.

И она молчала, расстроенная его реакцией, молчала и прикидывала про себя, сможет ли она сделать что-нибудь без него. Наверное, что-нибудь сможет. Не так, как планировала, и с большим трудом, но все равно сможет. И все-таки как жаль, что он не хочет ей помогать…

— Я тебе помогу, — наконец сказал Юрий Семенович и почему-то засмеялся. — Планы у тебя совершенно сумасшедшие, но, говорят, это признак гениальности. Я тебе помогу, мать Тереза, а то ведь ты одна что угодно натворить можешь. Начнешь всем бездомным за свой счет жилье покупать.

— Юрий Семенович, ты молодец! — закричала Тамара и чуть не заплакала от радости. — Спасибо тебе большое! Я верила, что ты поймешь! Вот увидишь — все получится! Особенно если с тобой!

— Конечно, — согласился он. — Особенно если со мной… Но вообще-то обговорить все надо поподробнее. Знаешь что, давай-ка через недельку у меня на даче… Ты пока подумаешь еще, посчитаешь… А я, может быть, успею найти эту… серьезную помощь. Встретимся и сравним результаты. И шашлычков заодно пожарим. И на солнышке погреемся. А то ты вон какая зеленая, смотреть противно. Работа работой, а отдыхать тоже иногда нужно.

Тамара обрадовалась, на «смотреть противно» не обратила никакого внимания, горячо согласилась с тем, что отдыхать иногда нужно, и заверила Юрия Семеновича в том, что за неделю она не только все пересчитает, перепроверит и продумает, но и план составит, и приедет к нему с цифрами, с фактами, с черновой сметой и списком возможных спонсоров.

Эта неделя оказалась самой трудной и самой интересной за все последние годы. И не только последние. Наверное, за всю ее жизнь у нее не было такого безумно трудного и одновременно безумно интересного периода. Потому что это было ее дело, ее настоящее дело, ее предназначение, даже, можно сказать, миссия. Она обязана была выполнить эту миссию, может быть, именно для нее она и на свет родилась. А Юрий Семенович обязан ей помочь. Может быть, он именно для этого на свет родился. Посмеиваясь над собой за «высокий штиль» и волнуясь едва ли не сильнее, чем когда-то перед рождением Анны, к вечеру пятницы она сидела в офисе, в сто шестьдесят восьмой раз перебирая подготовленные бумажки и про себя репетируя речь, которая его обязательно убедит. Юрий Семенович позвонил как раз в разгар ее репетиции.

— Я завтра с утра за тобой заеду, — откуда-то издалека, сквозь непонятный шум и треск, сказал он. — Там вчера дождичек брызнул, дорога такая, что ты на своей не пролезешь… В восемь заеду, чтобы готова была.