Читать книгу "Счастье ходит босиком - Лана Барсукова"

– Как же ты живешь с этим? – откликнулась Марина. – Нельзя себя ломать, это же прямой путь к саморазрушению.

– А что делать? Я их не переделаю.

– Но можно же работу поменять, – подала идею Марина.

– Ага! Ждут меня где-то! Не так все это просто, – грустно сказала Таня.

– Мне кажется, что ты специально усложняешь задачу, чтобы оправдать свою пассивность, потому что недостаточно сильно хочешь быть счастливой, – в голосе Марины прозвучали нравоучительные нотки.

– Ты что-то конкретное имеешь в виду? – Лида со своей любовью к определенности попыталась придать разговору максимально прикладное значение.

– Да нет. Как я могу что-то советовать или предлагать человеку, который все равно побоится сделать шаг вперед, что-то изменить в своей судьбе?

– А если не побоюсь? – Таня изобразила храбрость.

– Ну тогда можешь принять к сведению, что я увольняюсь буквально через пару недель. Могу порекомендовать тебя на свое место.

– Ты это серьезно? – У Тани перехватило дыхание. – А что за работа?

– Менеджером. Работа преимущественно с мужчинами, – ответила Марина.

– Да уж, исчерпывающая информация, – хмыкнула Лида.

– И мужчины эти, поверь мне, не поливают себя парфюмом, это я гарантирую. Настоящие мужики. Интересуются исключительно машинами, как ты и заказывала.

– Марина, ты это серьезно? Прямо реально можно перейти?

– Думаю, что шеф мне не откажет, – щедро пообещала Марина. – Позвони мне через пару дней.

– А ты как же? Без работы останешься? – опять вставилась Лида.

– Я умею быть счастливой независимо от работы, – Марина устало вздохнула, как бы давая понять, что утомилась от Лидиных вопросов.

– Так за работу деньги платят, – упорствовала Лида.

– Работать – это мужская привилегия. Не надо лишать их этого права, – многозначительно пояснила Марина. – У нас, женщин, другая роль в этой жизни.

– Какая?

– Украшать их жизнь, создавать праздник.

Повисла пауза.

Лида стала вспоминать, сколько мужчин в ее жизни готовы были ее содержать. Таковых не обнаружилось. Так выходило, что украшать чью-то жизнь и создавать праздник у нее не очень получалось. В сравнении с Мариной она почувствовала себя линялой тряпкой, поломойкой с тяжелой судьбой.

У Тани, видимо, в голове крутились те же мысли, потому что она как-то погрустнела и попыталась сменить тему.

Разговор зашел о личной жизни, то есть о семейной, потому что в силу своего примитивизма Таня с Лидой не особо разделяли эти понятия.

Жизненный опыт Тани и Лиды был какой-то скудный и как будто сделанный под копирку. Одна познакомилась со своим будущим мужем в институте, другая на работе. Так и живут с тех пор, не особо задумываясь о высоких чувствах. Дом, дети, курица в духовке и фиалки на окнах. И вредная еда на ужин.

Марина, не желая обидеть девочек, подавила зевоту, но Лида это заметила и помрачнела.

– Но вы хоть счастливы? – спросила Марина.

И это «хоть» сразу поставило их жизням твердую троечку.

– А ты? – вдруг спросила Лида.

– Я? – снисходительно улыбнулась Марина. – Я не умею плавать в бассейне, мне океан подавай.

Лида вдруг увидела себя, свою жизнь словно со стороны: даже не бассейн, а ванна или, может, тазик, лохань. Стало совсем жалко себя, ведь и она когда-то мечтала об океане любви, без конца и края.

Марина тем временем заговорила о женской сущности, которая умирает без любви, как дерево без полива. Говорила она очень поэтично и убедительно, но как-то неконкретно. Лида так и не поняла, кто же поливает ее своим чувством. А характер у Лиды был такой, что неопределенность ее нервировала.

– Так у тебя кто-то есть? – задала она нескромный вопрос.

– Разумеется. – Марина даже округлила глаза, подчеркивая очевидность ответа.

– Помимо мужа? – Лида не сдавалась в попытках прояснить ситуацию.

– А без мужа картина мира не полная? – вопросом на вопрос ответила Марина.

– Так ты не замужем? – дожимала Лида.

– Смотря что считать замужеством. Мы же не дикари танцевать вокруг печати в паспорте.

«Где она видела дикарей, танцующих вокруг печати?» – подумала Лида.

Таня начала причитать:

– Ой, Марина, какая же ты крутая. И без мужа, и с любовником. Ой, я бы так не могла. Я бы сдохла. Ой, Марина…

Польщенная Марина пожаловалась:

– Господи, вы даже не представляете себе, девочки, до чего все мужчины одинаковые! Даже лучшие из них – примитивные собственники, банальные узурпаторы. На второй день знакомства тащат в загс.

Лида чуть не икнула от удивления. Ее скудный женский опыт говорил об обратном. Если бы она в свое время не проявила инициативу, то не факт, что они с мужем дошли бы до загса. Замужество буксовало в нерешительности мужа, который боялся загса, как ребенок боится стоматологического кабинета. И как ребенку обещают игрушку, самую-самую, так и мужу Лида пообещала секс сразу же после загса. На том он и попался. Ну так это еще в прошлом веке было. Сейчас секс с загсом вообще никак не связаны. Интересно, как теперь мужиков в загс заманивают?

Но додумать эту мысль ей помешала Таня, которая с придыханием вела расспрос:

– Ой, Марина, как у тебя все… необычно! Они, значит, в загс зовут, а ты? Ты-то что?

– А что я? Я ценю любовь как таковую, без примеси.

– А-а-а, – снова восхитилась Таня.

Тут в коридоре хлопнула дверь, послышалась возня и крики-визги юных музыкантов.

– Муж пришел, ну надо же, на самом интересном месте, – с досадой сказала Таня.

Через минуту на кухню заглянул красивый мужик двухметрового роста, на котором по бокам висели мальчишки. Таких Лида видела только на обложках журналов.

– Всем привет! Танюш, дай мне чего-нибудь поесть, я к мальчишкам пойду, чтобы вам не мешать.

– А вы нам не мешаете, – Марина приветливо улыбнулась и качнула носком своего дизайнерского сапога.

Но Таня была неумолима:

– Иди-иди, только Вивальди их заставь поиграть. А то мне за него прошлый раз краснеть пришлось. Бах – еще ничего, а Вивальди – совсем стыдоба.

– Ну что, пацаны, пошли из Вивальди человека делать? – муж Тани сгреб из холодильника вредную еду, подмигнул жене и исчез, прихватив детей.

После него на кухне остался привкус домашнего счастья. По лицу Татьяны растеклась благодать. Видимо, это приход мужа на нее так подействовал.

Лида вспомнила, что ее муж дома один, голодный, измотанный спорами с прорабом.