Читать книгу "Эхо Севера - Джоанна Рут Мейер"

– Волк! Что же ты делаешь, волк?

Он остановился передо мной – тело напряжено, уши прижаты к голове, пасть широко раскрыта. А на зубах – кровь.

– Волк, ты что? Это же я, Эхо!

Я отползла назад, ударилась спиной о стену. Волк присел и приготовился к прыжку. От ужаса у меня побелело в глазах.

– Дом! – крикнула я. – Шпагу!

Она оказалась у меня в руке за мгновение до того, как волк прыгнул. Шпага задела его бок, и белая шерсть сразу окрасилась кровью.

Я кое-как поднялась на ноги и начала пробираться в ту сторону, где, по моим представлениям, должна была находиться дверь. Рукоять шпаги стала скользкой в руке – мне не хотелось думать, от чего именно. Я лишь крепче сжала ее.

Волк пришел в себя и, рыча, двинулся следом за мной. По его груди стекала кровь.

– Остановись. Пожалуйста. Я не хочу причинять тебе боль.

Он снова присел, готовясь к прыжку.

– Волк, прошу тебя! – закричала я, но он бросился на меня. Я снова остановила его, оттолкнув в сторону боковой стороной шпаги.

Затем я пробежала остававшиеся три шага до двери, не обращая внимания на подвески, ранившие меня своими острыми, как бритва, краями.

Волк снова прыгнул, и я в третий раз оттолкнула его в сторону. Теперь дверь была прямо передо мной, но волк снова зарычал и вновь бросился. На этот раз я успела лишь выставить шпагу вперед, и лезвие вонзилось ему в грудь. Потекла кровь. Рана волка показалась мне очень глубокой.

Я была уже возле двери, выскочила из нее в коридор, захлопнула за собой и крикнула дому, чтобы он запер ее на замок.

Когда все закончилось, меня начала бить дрожь. Я разрыдалась и никак не могла остановиться. Очень боялась, что могла убить волка.

Не могу сказать, сколько времени я просидела в слезах перед обсидиановой дверью. В конце концов немного успокоилась, подняла голову и убрала упавшие на глаза волосы. Поднимаясь на ноги, я все еще дрожала. Моя рука была в крови. Кровь темнела и на лезвии лежащей на полу шпаги.

В комнате с подвесками было тихо. Оттуда не доносилось ни звука. Я осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Волка в комнате уже не было – только лужа крови осталась на полу.

Очень много крови. Слишком много.

– Дом, приведи меня к волку, – шепнула я и, подхватив с пола шпагу, пошла по коридору. Только сейчас я почувствовала боль от собственных ран на плечах, в боку, на лице, на руках…

Впрочем, все это не имело сейчас для меня никакого значения.

Я думала только о том, как много крови я увидела в комнате с подвесками.

Я прибавила шаг.

Дом повел меня вниз по лестнице, откуда я вышла в сад, продуваемый ледяным ветром. На снегу виднелись кровавые отпечатки волчьих лап.

Полная тревоги, я пошла по этим следам мимо мертвых роз и поднимающихся по террасам белых каменистых дорожек. Мимо бассейна с замерзшими кувшинками и спрятанного в ветках ивы гамака. Прошла в каменный грот за водопадом, в котором неподвижно лежал волк, а вокруг него расплывалась багровая лужа.

Я упала рядом с ним на колени и, не раздумывая, принялась выкрикивать команды, требуя у дома, чтобы он развел в гроте огонь, доставил сюда бинты и кипяченую воду. Затем я осторожно провела пальцами по белой, запачканной кровью, шерсти. Почувствовала под своей рукой слабое биение сердца – волк был еще жив.

Все, что я попросила, оказалось передо мной в ту же секунду, даже огонь запылал в очаге на задней стене грота. Я смочила в воде чистую тряпочку и тщательно промыла волчьи раны. У него было много мелких порезов на спине, на боках, на его длинных белых лапах, но самая главная, самая страшная рана на груди оказалась не такой опасной, как я думала. Шпага вошла в грудь волка не слишком глубоко и не задела ни одного жизненно важного органа. В противном случае волк был бы уже мертв. Но кровотечение было сильным. Я припомнила все, что я читала о таких ранах в медицинских пособиях, и руки сами собой потянулись к висевшему на бедре мешочку. Игла оказалась на месте. А вот катушка с нитками была пуста.

– Подай мне нитки, – сказала я дому.

В тот же миг мне на колени легла катушка с прочными белыми нитками. Трясущимися руками я вставила нитку в иглу. Как только поднесла ее к волчьей ране, мой страх прошел. Я уверенно сделала стежок, стягивая края раны точно так же, как сшивали мы когда-то вместе с волком порванные красные шнуры, чтобы удержать в доме библиотеку. Над моей головой вспыхнула яркая лампа – я ее не просила, но дом, похоже, сам понимал, что и когда мне нужно.

Я зашивала рану молча, чутко прислушиваясь к каждому удару волчьего сердца, беспокоясь о каждой новой капле крови, просочившейся из раны мне на руки и на юбку.

Закончив, я смыла оставшуюся поверх раны кровь и смазала шов мазью из листьев тысячелистника. Ее тоже доставил мне дом. После этого я перевязала волка, несколько раз приподнимая и вновь опуская его тяжелую голову, когда нужно было пропустить бинт вокруг груди и через плечо. Повязка получилась толстой и прочной.

Я в последний раз опустила приподнятую голову волка, и тут меня вновь начала бить дрожь.

Затем я занялась собой – обработала и перевязала плечо и руки. Перебралась в кресло возле очага. Приказала дому укрыть волка чем-нибудь теплым – это оказалось голубое пуховое одеяло – и вскоре, незаметно для себя, уснула.

Когда я вновь открыла глаза, солнечный свет по ту сторону водопада стал оранжево-красным.

А волк исчез.

Я отправилась в библиотеку. Заглянула в пять разных зеркальных книг, в поисках Хэла. Его нигде не было, чему я ничуть не удивилась. Ведь если Хэл был волком, то с такой раной он просто не мог прийти – эта мысль, не прекращая, сверлила меня.

Наконец, я отправилась в свою спальню и забралась в постель. Раньше, чем обычно, загасила лампу. Свернувшись клубком я долго плакала и размышляла: хотела помочь, а в результате сделала все еще хуже, чем было. Я едва не попалась в ловушку Лесной королевы.

А еще чуть не убила волка.

Позже я почувствовала, как волк забрался в постель со своей стороны. К тому времени я уже выплакалась, и была очень рада этому. Не хотелось, чтобы он застал меня в слезах. Ему сегодня и без этого досталось.

Мы долго молча лежали в темноте, но я знала, что волк не спит – слишком частым и неглубоким было его дыхание.

– Эхо, – сказал он, наконец, напряженным от боли голосом. – Спасибо за то, что спасла меня.

– Я не хотела ранить тебя.

– Но я напал первым.