Читать книгу "Чародей как еретик [ = Чародей-еретик ] - Кристофер Сташеф"

— Все будет цело! — закричал проповедник. — Почти все уцелеет! Земля только содрогнется, но не расколется! Это только предупреждение Господа нашего, а не гнев Господень! Слушайте! Внемлите!

Немного успокоенные, крестьяне снова обратили свои взгляды к пророку. Священник выпрямился, самоуверенно усмехнулся…

Прошли секунды…

И еще. И еще.

Священник нахмурился, а люди зашептались.

— Три минуты-то давно уж прошли!

— Прошли-прошли! Ты почувствовал содрогание?

— Когда мои быки тянут плуг, земля и то сильней трясется.

Проповедник скривился от напряжения, сжал кулаки, на лбу выступили горошины пота. Люди заметили это и снова замолкли, глядя на него. Но ничего не произошло.

— Да это простой жулик, — проворчал кто-то.

— Шутник, выбривший тонзуру, — подхватила какая-то хозяюшка.

— Ты что, смеешься над нами, парень? — шагнул вперед коренастый крестьянин.

— Я монах ордена Святого Видикона! — взвизгнул священник.

— Любой может натянуть рясу и сунуть в карман размалеванный кусочек дерева! — фыркнул еще один здоровяк. — Ты что, приятель, за дураков нас принял?

— Не приближайтесь ко мне! — попробовал скомандовать монах, но голос у него предательски дрогнул. Он попятился от крепких крестьян, подступавших к нему с трех сторон. Между двух бугаев он заметил улыбающегося незнакомца и негодующе посмотрел на него. Незнакомец только шире ухмыльнулся, и теперь это была жесткая и угрожающая улыбка.

— Сойдите с пути неправедного! — вскрикнул проповедник. — Отступитесь от самозваных монархов — или содрогнется земля, говорю вам!

С этими словами он развернулся и поспешил скрыться в лесу, сгорая от стыда — и ярости в адрес молодого человека с жесткой улыбкой. Теперь он был уверен, что тот парень — чародей, который и удерживал землю силой своего разума, пока проповедник пытался ее сотрясти.

Глава пятнадцатая

Лютни и гобои плели плавную мелодию, умиротворявшую душу каждого, кто вступал в главную церковь Раннимеда. Под сводами вознеслись звуки хорала, и в храм рука об руку вошли Их Величества. Перед королем и королевой, не по годам величаво, ступали их сыновья. Лакеи шли впереди, фрейлины шествовали сзади. Слушать мессу в соборе собралась треть королевского двора, остальным пришлось довольствоваться часовней.

Королевская семья уселась. Катарина с улыбкой сжала руку Туана. Он улыбнулся в ответ. На несколько кратких минут благость Господня коснулась и их душ.

Хорал завершился торжествующей Аллилуйей, и священник с кафедры воскликнул:

— О возлюбленные братие мои во Христе!

Вздрогнув от неожиданности, Катарина и Туан недоуменно поглядели на священника. А что же Introit? Что же Confiteor, Gloria, послания и евангелие?[9]

— В это воскресенье мессы не будет, — угрюмо произнес священник.

Туан нахмурился, Катарина потемнела, а вокруг разразилась буря негодующих возгласов.

Священник с той же угрюмой миной дождался, пока шум утихнет, потом развернул свиток.

— Я должен прочесть вам послание нашего Преподобного Архиепископа.

Катарина аж подпрыгнула в кресле, но Туан сдержал жену.

— Пусть говорит. Мы еще не деспоты. И лучше, чтобы претензии были высказаны открыто.

Королева подчинилась, кипя от негодования. Ален и Диармид перепугано поглядывали на родителей.

— О возлюбленные братие мои, — стал читать священник. — С великой грустью объявляю, что Туан и Катарина, бывшие некогда королем и королевой земли нашей, — суть еретики, возмутившиеся против Слова Господня и Греймарийской Церкви, и потому объявляю их отлученными от Церкви и Святого Причастия Господа нашего.

Буря возгласов превратилась в ураган, и даже слуга, кажется, отпрянули от Их Величеств. Побелевшая Катарина, стиснув кулачки, вскочила на ноги, Туан рядом с ней.

— Бывшие! Некогда! — прошипела Катарина. — Да как он осмелился сказать такое — бывшие?

Священник махал руками, призывая к тишине. Когда гомон немного поутих, стало слышно, как он надрывается:

— …выслушайте же, прежде чем мне закроют рот силой! Его Светлость Архиепископ говорит: «Сим призываю всех праведных, чьи души преданы Господу, оставить неверных владык и примкнуть ко мне, во владениях моих в Раддигоре, дабы выступить святым походом против означенных еретиков, тиранией своей губящих наш пресветлый остров Греймари!»

Лицо Туана побагровело от ярости.

— Ты закончил? — прорычал он.

— Ваш во Христе, — зачастил священник, — Джон Уиддекомб, милостию Божией Архиепископ Греймарийский.

— Скажи лучше — милостию Джона Уиддекомба! — рявкнул Туан. — Если это все, ты немедля покинешь этот храм! Без всякой мессы!

— И верно, ибо не могу оставаться в святом месте в присутствии еретиков, — отозвался священник, дрожащими руками свертывая письмо. — Ты можешь заткнуть мой рот, если хочешь, Туан Логайр, но тысячи других возвестят о твоих прегрешениях!

— Есть и такие, кто не сделают этого, — с трудом взял себя в руки Туан. Прищурившись, он обернулся к сенешалю.

— Сэр Марис! Скачи в обитель под Раннимедом и отыщи отца Боквилву, чтобы он отслужил нам мессу!

Потом повернулся к Катарине и добавил потише:

— Теперь я, не колеблясь, «использую» их!

Ответом ему были сверкнувшие глаза и пожатие руки.

* * *

Благородных заложников провели в их покои. На этот раз привычной перепалки и ругани между сторонами не последовало. Они молча расселись и мрачно уставились друг на друга, полные самых скверных предчувствий. Никто не проронил ни слова, возможно, потому что не хватало Д'Аугусто, который утешал жену.

Молчание нарушил Маджжиоре.

— Это война, милорды.

Гибелли мрачно кивнул.

— Как же может быть иначе, когда архиепископ отлучает короля от Церкви?

— Но не Рим, — заметил Честер. — Ясно, что теперь у нас два ордена Святого Видикона, а не один.

— Угу, орден Святого Видикона в Риме и орден на Греймари. Черт! — Маршалл безнадежно всплеснул руками. — Как могут быть два Святых Видикона, когда мучеником был только один?

— Среди попов смута, — проворчал Глазго, — и только дурак не видит этого.

— Мой родитель примкнул к архиепископу, — потемнел Маршалл. — Я думал, его пример покажет, что архиепископ прав, уповая на перемены, а Их Величества заблуждаются в своем невежестве.