Читать книгу "Первая невеста чернокнижника - Марина Ефиминюк"

Едальня, а назвать ее таверной не поворачивался язык, стояла на краю деревни. Источником света в обеденном зале служили масляные лампы на столах. Свет был скуден, помещение утопало в густом полумраке, скрывающем лица немногочисленных посетителей.

Тихо, стараясь не привлекать внимания, мы сели за стол в углу. Макс уговорил меня попробовать традиционное угощение из курятины — машкэ, так что мы попросили знаменитое кушанье и сладкий бир. Видимо, помня, что до конца трапезы нам еще ни разу не удавалось дотянуть, Макстен сразу расплатился мелкими монетами.

— Благодарю, господин, — принимая деньги, поклонился хозяин.

Вскоре принесли заказ. Машкэ в глиняном горшке пахло пряностями и по виду напоминало грузинское блюдо с острыми специями и ароматными травами. Трапеза начиналась просто и спокойно, но только я поднесла ко рту ложку с кусочком тушеного мяса, как напротив стола выросла высокая фигура в черном плаще с огромным капюшоном.

— Макстен Керн! — прозвенел женский голос.

Глаза Макса демонически сверкнули алыми угольками. Крошечные огоньки в масляных лампах мгновенно вспыхнули и превратились в яркие негасимые пики. Тесный зал залил свет, озаривший каждый темный уголок. Народ испуганно заозирался, и в воздухе моментально сгустилось напряжение. Казалось, что если кто-нибудь сделает неловкое движение, то черный колдун сорвется и окатит беднягу проклятьем.

А ведь мы просто хотели поесть…

Человек торжественно опустил с головы капюшон. Под ним пряталась смутно знакомая молоденькая девчонка. Она хмурила брови, поджимала побелевшие губы и страшно, почти чудовищно волновалась. Магичка из Вестерских Ворот — узнала я.

В обманчиво расслабленной позе Макстен откинулся на спинку стула, сложил руки на груди. Украдкой я покосилась на почти опустевший зал. Народ по-тихому линял через дверь, которую с улицы придерживал для беглецов хозяин. Столы остались пустыми: еду и питье люди уносили с собой. Техничный побег наводил на мысль, что метод эвакуации был опробован не один раз и отработан до малейших деталей.

— Я Ликерия Эстерд, белая колдунья в пятом поколении, дочь колдуна Пака Эстерда, сестра…

— Ближе к делу, дочь белого колдуна, — перебил ее Макстен тем обманчиво мягким тоном, говорившим о том, что он снова чуточку раздражен. Просто самую малость. У нормального человека споткнулось бы сердце.

Неожиданно магичка бухнулась на колени и уставилась под стол прямым, немигающим взглядом. Я неловко поерзала на стуле, чтобы опустить задранный подол платья и прикрыть стоптанные ботинки. Обзавестись новыми башмаками не позволял случай: то домой собиралась, то от белых магов отбивалась, то крылатого кота спасала — очень, знаете ли, занятая девушка.

— Возьмите меня в ученицы! — неожиданно потребовала Ликерия. — Я лишилась колдовского посоха. Отец сказал, что такая дочь недостойна носить белую мантию.

Взгляд Макстена мгновенно похолодел, и температура в обеденном зале словно упала на несколько градусов. Пауза длилась. Девчонка сжимала в кулаках плащ и ждала приговора. Он прихлебнул сладкий бир и произнес:

— Обрежь волосы.

— А? — Она вскинулась, бледная и потрясенная. — Но как же я… тогда ведь все…

— Что?

— Примут меня за блудницу.

Мм? Невольно я пригладила подстриженные под каре волосы. Вернее, под каре они были подстрижены полтора месяца назад, а сейчас на голове творился форменный бардак.

— Считаешь, что ученье черной магии — самая большая жертва в твоей жизни? Верно, белая колдунья? — Он протянул руку и пальцем подвинул к краю стола тупой нож. — Режь.

Я видела Макстена разным: спокойным, расслабленным, когда он старательно сдерживал раздражение и напоминал забытый на плите беззвучно кипящий чайник, вот-вот повалит дым из ушей. Впервые я видела, насколько он мог быть жесток.

Девочка колебалась.

— Что ты ждешь? — подогнал Макс и снова сделал глоток бира. Как поперек горла-то не встал?

Ликерия порывисто схватила нож и вытащила из-под плаща длиннющую толстую косу. Нормальная барышня скорее перерезала бы горло колдуну, чем обкорнала красотищу, но колдунья подставила лезвие, намереваясь отхватить волосы по самые корни, прикрыла глаза…

Я думала, что Макстен просто издевается над выскочкой, посмевшей подойти к нему в таверне, и сейчас остановит руку с ножом, но он молчал, прихлебывал спиртное и без особого интереса ждал, когда она решится.

— Стой! — резко выпалила я.

Она сильнее сжала губы. Рука с ножом тряслась.

— Алина? — с вкрадчивой интонацией вымолвил Макс.

Я сделала вид, что не услышала:

— Оно того стоит?

— Алина! — Пронизывающий ледяной взгляд чернокнижника заставил меня вжаться в стул. Макстен больше не произнес ни слова, но сказал так много: не вмешивайся, молчи… я объявлю третье предупреждение.

Пока мы выясняли, что он вожак нашего прайда, девчонка зажмурилась и отчекрыжила косу. Светлые пряди рассыпались вокруг маленького личика, а на затылке затопорщились короткие волосинки. В изумленной тишине она вскочила на ноги и дрожащей рукой бухнула косу на стол.

— Я обрезала, как ты просил. Возьмешь меня в ученицы?

— Нет, — спокойно отказался Макс.

— Нет?! — в унисон выпалили мы.

— У меня уже есть ученик. — Он с грохотом отодвинул стул и поднялся. — Возвращаемся.

Когда уверенным шагом он покинул маленькую едальню, яркий свет мигом погас. Зал погрузился в полутьму, едва-едва разбавленную крошечными огоньками масляных ламп. В дверях я оглянулась. Ликерия в длинном черном плаще не сдвинулась с места. Она оцепенела напротив стола, смотрела в пустоту и судорожно сжимала кулаки. От жалости к гордой обманутой девчонке хотелось лично повесить чернокнижника на отрезанной косе. Я бросилась ему вдогонку.

— Зачем ты издевался над ней, если не собирался помогать? — нагнав Макса во дворе, выкрикнула я. — Эверта ты тоже лишил чего-то дорогого, когда согласился учить?

Чернокнижник резко и неожиданно развернулся, заставив меня испуганно попятиться. Кто-то сдавленно охнул, и в голову пришло, что за скандалом из укрытия следят сбежавшие посетители таверны.

— Эверт Ройбаш не приходил в Мельхом назло отцу, белому магу.

— Верно, он пришел в угоду матери, исчадию ада, — дернула я уголком губы.

В темноте лицо Макстена казалось бледным, от ярости глаза пылали демоническим пламенем. Вдруг он пальцами жестко схватил меня за лицо, до боли сжал щеки.

— Алина, я попросил не вмешиваться, — сквозь зубы прошипел он. — Я очень не люблю, когда меня не слышат. Другой на твоем месте уже был бы мертв.

— Мне больно!

Я с силой пихнула чернокнижника в грудь. Глаза-угольки потухли. Он уронил руку и отступил. Лицо горело, казалось, что челюсть вывернута, и от иррациональной детской обиды хотелось заплакать. Как он вообще посмел сделать мне больно? Он же выше и сильнее!