Читать книгу "Маркитант Его Величества - Виталий Гладкий"

— Но и подмастерьем мне довелось побыть всего два года... — Федерико сокрушённо вздохнул. — Я многому научился у Хуана де Торо, который щедро делился со мной своими знаниями, и если бы не та сеньорита, которая оставила мне метку на щеке своим «салва вирго», возможно, из меня и вышло бы что-то толковое. Но у неё оказался ещё один воздыхатель, мы с ним крупно поссорились, и моя наваха оказалась проворней... В общем, мне пришлось срочно бежать из Толедо, и единственным моим спасением на тот час была служба на военном корабле. Служить во флоте редко кто идёт добровольно. В основном это сыновья моряков. Будучи рождёнными и воспитанными в морской среде, они впитывают мысль о неизбежности флотской службы, что называется, с молоком матери. Другая категория добровольцев — это деятельные, энергичные натуры, которых не устраивает прозябание в провинциальной глуши без всякой надежды на подвиги, славу и богатство. Наслушавшись рассказов о волнующих воображение сказочных заморских странах и диковинных народах, они бросают родительский дом и, презрев занятия предков, идут служить на флот. И наконец, в море идут те, кого прельщает участие в пиратских набегах. Меня не привлекали все эти мотивы, и поначалу в моей голове даже мыслей не было таких — стать капером...

Алексашка задумчиво покивал: возможно, и так. Пока рассказ гишпанца его не тронул. Мало ли что можно сплести для пользы дела... Федерико бросил на него быстрый взгляд, печально вздохнул и продолжил:

— Должен сказать, что набор во флот всегда был для властей большой проблемой. Таких добровольцев, как я, не хватало, поэтому полиция и специальные флотские команды производили облавы в портовых городах, в ходе которых все праздношатающиеся препровождались под конвоем на корабли королевского флота. Разумеется, их согласия стать моряками никто не спрашивал. Конечно же флотские вербовщики уважением не пользовались. Нередко горожане даже поджигали дома, где они останавливались. Но это я к слову. В общем, Федерико де Агилар, сухопутная крыса, оказался на одном из галеонов короля Испании... в качестве лейтенанта. Да-да, именно так! Я просто тупо купил лейтенантский патент. В этом вопросе мне помогла родня, дав денег взаймы: не скрою. За что я им очень благодарен. Не удивляйся, такие у нас порядки. Младший офицер может сразу стать капитаном, если имеет возможность купить у своего полковника роту. Продвижение по службе зависит не только от способностей и старания офицера, но и от протекции. Впрочем, есть ещё одна возможность сделать карьеру. Суть её отражена в одном весьма циничном тосте, который бытовал в нашей кают-компании: «За кровопролитную войну и за сезон, несущий болезни!» То есть, мы пили за то, чтобы побольше наших товарищей по оружию погибло (в том числе и те, кто пил за этот тост; увы, у каждого своя судьба и от этого никуда не денешься), обеспечив другим продвижение по службе, так как освобождались вакансии.

— Но ведь для того, чтобы стать флотским офицером, нужно хорошо знать морское дело, — сказал Алексашка. — Или я неправ?

— Прав... — Федерико улыбнулся. — Однако в нашей «Морской инструкции» было написано, что капитан корабля в первую очередь должен быть добрым католиком, всё остальное приложится. Но по протекции можно получить только расшитый золотом мундир, а борьба со стихией и противниками требовала профессиональных знаний, опыта и воли. Вот и приходится капитанам благородного происхождения обзаводиться помощниками — шкиперами, штурманами и опытными старшими офицерами. Что касается дисциплины и порядка на корабле, то за этим должны были следить младшие офицеры и боцман.

Он умолк, и какое-то время наблюдал, как языки пламени прорываются сквозь кучу хвороста, подброшенного в костёр кем-то из возниц. Алексашка от нетерпения поёрзал, устраиваясь на твёрдой земле поудобней; рассказ Федерико вызвал в нём неподдельный интерес.

— Должен сказать, что служба моя задалась мне сразу... — Гишпанец не вольно дёрнулся, потому что из костра выстрелил уголёк и пролетел мимо его лица. — Совершенно неожиданно во мне проявилась морская жилка. Я быстро вникал во все премудрости и тонкости морского дела, и даже начал брать уроки у нашего штурмана, что впоследствии мне здорово пригодилось. Конечно, вознаграждение за службу, которое я получал, было мизерным и не давало мне никаких надежд на то, что в обозримом будущем я накоплю себе приличное состоянии. Жалованье зависело от звания и должности. Маэстро — капитан корабля — получал в месяц пять тысяч двести мараведи[76]. Это неплохо, но сначала дослужись до капитана... Маринеро (матросу высшей квалификации) платили восемьсот мараведи, грумету (палубному матросу) пятьсот тридцать мараведи, а юнге — двести шестьдесят мараведи. Моё жалование составляло полторы тысячи мараведи...

Тут к ним присоединился Корнеулис ван дер Гатен, который принёс бутылку доброго вина, и разговор прервался. Голландский купец непонятно по какой причине проникся уважением к Федерико, видимо, уловив какой-то подтекст в отношениях купца-помора и его слуги. Поэтому голландец держал себя с гишпанцем подчёркнуто уважительно и считал его ровней, хотя Федерико и старался избегать компании купца. Похоже, вино для купца было в качестве снотворного, потому что он как-то сразу осовел и вскоре ушёл спать (ван дер Гатен ночевал в одной из фур, где у него был вполне мягкий и удобный матрас), и гишпанец продолжил рассказ о своей судьбе:

— Всё шло хорошо до тех пор, пока на моём пути не повстречался один сукин сын, голландец. Звали его Николас ван Хоорн. Он начинал простым матросом, а скопив немного денег, записался в каперы на службу к французскому королю. Николас ван Хоорн приобрёл небольшой корабль: замаскированный под рыбачье судно, набрал команду числом тридцать человек, и начал безо всякого стыда нападать на своих бывших соотечественников, которые тогда находились под защитой испанской короны. Проведя несколько удачных операций, он смог купить в Остенде военный корабль и занялся морскими набегами с таким успехом, что через несколько лет уже находился во главе небольшого флота, с которым достиг берегов Вест-Индских островов. Непомерно возгордившись, Николас ван Хоорн уже не давал себе труда разбираться, какой стране принадлежал встречный корабль. Он забылся до такой степени, что нанёс оскорбление и самой Франции, взяв на абордаж несколько французских купеческих судов. В конце концов, граф Жан д’Эстре, адмирал французского флота, приказал его арестовать, и за ним бросился в погоню хорошо оснащённый корабль...

Подул холодный ветер, и Федерико закутался в дорожный плащ. Костёр уже догорал и давал мало тепла, а ночи в горах были холодными. Несмотря на то, что ему пришлось пожить в северных широтах, он так и не привык к морозам и холодам, в отличие от Алексашки. Тому всё было нипочём, и он очень редко утеплялся, потому что климат Европы не шёл ни в какое сравнение с климатом Архангельска. Здесь почти всегда была теплынь: естественно, по меркам Ильина-младшего.

— Тогда Николас ван Хоорн решил пойти на хитрость. Новости на Мейне разносятся быстро, и вскоре всем стало известно, что он попал к французам в немилость и его ждёт тюрьма, а то и виселица. Как раз в это время несколько испанских галеонов дожидались в Пуэрто-Рико какого-нибудь военного эскорта, чтобы выйти в море. Ван Хоорн под всеми парусами устремился к пуэрто-риканским берегам и, войдя в порт под звуки труб, дал знать местному губернатору, что пришёл предложить свою флотилию в качестве охранения галеонов на пути следования в Испанию. Естественно, за хорошую плату. И губернатор, — редкостный болван! — на свою беду согласился с этим предложением. Видимо, Николас ван Хоорн обладает большим даром убеждения или вообще колдун. Иначе никак нельзя объяснить этот поступок губернатора. В общем, в пути сторожевой пёс набросился на охраняемых им баранов — ван Хоорн потопил несколько галеонов, присвоив себе самые богатые грузы. И так уж вышло, что на одном из этих галеонов служил лейтенантом Федерико де Агилар...