Читать книгу "Хорошая я. Плохая я - Эли Ленд"

– Ваша честь, позвольте мне спросить у защиты, на чем она основывает свой вывод, – вступает Тощий. – Мать свидетельницы могла отнести эти игрушки в комнату, даже не ставя в известность свидетельницу.

– Защита может ответить на этот вопрос?

Я задерживаю дыхание, когда адвокат начинает отвечать. Оцепенев от того, что он может сказать. Какой набор козырей спрятал в своем рукаве:

– Я полагаю весьма маловероятным, что суд поверит тому, что кто-либо помимо самой свидетельницы отнес игрушки в комнату, как рассчитывает сторона обвинения. Сторона обвинения хочет убедить суд в том, что моя клиентка, которая только что была здесь представлена как исчадие ада, не ведающее жалости, отнесла эти предметы, которые служат для забавы, детям в запертую комнату. Зачем? Из каких побуждений, по доброте душевной? Очень сомневаюсь в этом. Я предлагаю другой ответ. Это сделала сама свидетельница. Побуждаемая жалостью, она отнесла игрушки в комнату, продемонстрировав тем самым, что у нее была возможность войти туда.

Я перевожу дух. Он ответил в точности так, как ожидалось, как предсказывали мои юристы. Я знаю, какой вопрос Тощий задаст мне теперь.

И знаю, как на него отвечать.

УМНИЦА, ЭННИ, ТАК ДЕРЖАТЬ.

– Позвольте мне внести ясность в эту ситуацию, – продолжает Тощий.

Он поворачивается ко мне:

– Правда ли, что это вы принесли в комнату игрушки, указанные в перечне улик? Имели ли вы возможность попасть в эту комнату?

– Это я отнесла игрушки в комнату, но сделала это, когда в ней никого не было и она оставалась не закрытой на замок. Я думала, если мать еще кого-то приведет, ему будет не так страшно. Когда в комнате кто-то находился, я не могла в нее войти. Ключ был только один. Она держала его в одной связке с ключами от автомобиля и брала на работу каждый день.

Адвокат, который не выступал, пишет что-то на листке, подчеркивает. Другой адвокат читает, кивает. Тогда первый берет листок, наклоняется вправо – от меня влево, – тянется так, что едва не падает со стула. От него вправо, от меня влево. Там ты. Он ждет секунду-другую, кивает, глядя в твою сторону, и садится обратно на свой стул, но уже без листка. Не знаю, что он написал, но он передал записку тебе. Я больше не чувствую себя так уверенно, когда вижу, что он переписывается с тобой, особенно перед тем, как мы перейдем к следующему пункту. Этот пункт тревожит меня больше всего.

– Вы знали мальчика по имени Дэниел Каррингтон? – спрашивает Тощий.

– Да, я познакомилась с ним в приюте, в котором работала моя мать.

Я смотрю на присяжных, помимо воли. Все двенадцать держат ручки на весу. Наготове.

– Расскажите суду о том вечере, когда ваша мать привела его в дом. Это случилось в среду.

Я знаю, помню.

– Она привела его, когда я спала. Она обычно так поступала, приводила их поздно вечером, чтобы никто не видел. Иногда она поила их, чтобы не шумели.

– Значит, вы не видели Дэниела в тот вечер?

– Видела. Она разбудила меня.

– Пожалуйста, расскажите суду, что произошло после того, как она вас разбудила.

– Она заставила меня подойти к глазку и посмотреть, кто в комнате.

– Она хотела произвести на вас впечатление, потому что вы знали Дэниела, общались с ним в приюте?

– Да.

– Что случилось потом?

– Она вошла в комнату, заперла за собой дверь и потребовала, чтобы я смотрела.

– На что смотрели?

– На то, что она проделывала с ним. Ужасные вещи.

– Итак, подытожим. Ваша мать разбудила вас, чтобы заставить смотреть, как она будет мучить мальчика, которого привела, и этот мальчик был Дэниел Каррингтон. Так?

– Да, так.

– Что еще произошло в ту ночь? – спрашивает Тощий.

Я ПО-ПРЕЖНЕМУ ЗДЕСЬ, ЭННИ. СЛУШАЮ ТЕБЯ. ВСЕ СЛУШАЮТ.

Присяжные теперь водят ручками по бумаге. Не смотри на них. Вспомни про безопасное место.

– Она разозлилась на Дэниела и начала его бить.

– Вам, наверное, было тяжело на это смотреть. Вы знали Дэниела, любили его.

– Я не смотрела, я закрыла глаза.

– Что случилось затем?

– Она вышла из комнаты, заперла ее и легла спать.

– Ваша мать оставила Дэниела одного в закрытой комнате?

– Да.

– Расскажите суду, как вы обычно узнавали, что ваша мать привела в дом ребенка и посадила его в комнату напротив вашей.

– Дверь в комнату оказывалась закрытой на замок. Она запирала комнату только тогда, когда там кто-то был.

– Утром вы, по-видимому, пошли в школу?

– Нет, мать отвезла меня, как всегда.

Один из адвокатов бросает взгляд вправо, едва заметно кивает головой в твою сторону. Подтверждая что-то. Что именно?

– Итак, когда вы увидели Дэниела в следующий раз?

– В четверг вечером.

– Вы видели его через глазок, верно?

– Да.

– Был ли у вас какой-то контакт с Дэниелом, когда он сидел в закрытой комнате? Была ли возможность успокоить его или как-то поддержать?

– Нет, комната оставалась закрытой все время. Но я вошла бы в нее, если бы не обратилась в полицию в пятницу. На следующий день после того, как моя мать убила его.

Один адвокат встает и говорит:

– Заявляю протест, ваша честь. Мы намерены доказать, что наша клиентка не виновна в этом преступлении. Вскрытие ясно показало, что смерть Дэниела Каррингтона наступила вследствие удушения. Он был обнаружен лежащим ничком, лицом в матрас, и в ходе перекрестного допроса, который состоится завтра, мы собираемся придать делу новый поворот.

– Отклоняю протест, свидетельница просто подтверждает свои первоначальные показания по просьбе суда.

Новый поворот. Что это значит? Ты раздразнила аппетит своих адвокатов, не так ли? Если мы играем в виселицу, то в петле моя голова.

– Каким образом вы могли бы войти в комнату, если бы не обратились в полицию? – спрашивает Тощий.

– Это была моя обязанность…

Я делаю паузу, как меня учили во время репетиций. Пусть присяжные проникнутся, сказал Тощий.

– Вы можете передохнуть, сделать глоток воды, если хотите, – подсказывает Тощий.

Я поступаю, как он подсказывает. Он просит пояснить суду, в чем заключалась моя обязанность.

– Моя обязанность была убирать в комнате после этого.

– После чего?

– После того, как она убьет их.

Девять из двенадцати присяжных, все женщины и пятеро мужчин, меняют положение. Хмурят лбы, прочищают горло. В глазах что-то появляется, обескураженность какая-то. Еще долго после того, как суд закончится, им будут сниться страшные сны.