Читать книгу "Между клизмой и харизмой - Самвел Аветисян"

Буря не утихала весь июль. Не утихла она и в августе. В начале сентября открывался ресторан в Сочи. Я понимал, что появляться мне там не стоит. Туда развлекать гостей повезут вагон моделей из Белоруссии. Я в свое время их отбирал для съемок в рекламе. И мне совсем не хотелось выглядеть жалким и битым в глазах красавиц. Надо было срочно что-то придумать: внезапно заболеть, попасть в кутузку, как лицо подозрительной национальности, а лучше свалить в Тбилиси, допустим, на похороны вымышленного родственника. Но, на мое счастье, почти ниоткуда образовался куда более изящный предлог.

— Ярдов утвердил новую программу повышения квалификации для топ-менеджеров, — позвонила мне поздним вечером Анастасия Калантарова, наш эйчар-директор. — Вы в первоочередном списке. Вам необходимо до пятницы определиться с бизнес-школой и заполнить анкету с точным указанием названия школы и выбранного курса. Стоимость обучения не может превышать тридцать тысяч евро.

Я выбрал трехнедельный курс по стратегическому маркетингу в школе бизнеса INSEAD, что в Fontainebleau, близ Парижа. Выбрал еще и потому, что от нее до бургундских виноградников рукой подать. Буду ездить туда на выходные, предвкушал я.

Ярдов, пока я учился в Фонтенбло, звонил мне реже обычного:

— Учись-учись! Может, и получится из тебя маркетолог, хотя все равно тебя уволю. Возьму профессионала. Я дал команду хедхантерам искать замену тебе. А может, оставлю. Будешь за креатив отвечать.

Ярдов не блефовал. Amrop International и Ward Howell, известные охотники за головами, подбирали ему топовых кандидатов из больших компаний. Не скрою, сперва я жутко нервничал, но поразмыслив, успокоился:

— И действительно, Родион, а что я так дергаюсь? — У нас с директором продаж была привычка пить пиво после работы.

— Тебе это на руку. Во-первых, новый человек избавит от лишнего геморроя, станет буфером между тобой и шефом, а во-вторых, усилит команду, если он действительно профессионал, — подбодрил меня Родион.

— Ну, и бонус подрастет, если подорожает компания, — согласился я с ним. — а субординация меня не парит. Будет ли новый человек сверху, сбоку или снизу — мне все равно, главное, чтобы он органично вписался в команду.

Не помню, сколько было кандидатов. Три или четыре. Ярдов остановил свой выбор на том, кто меньше других подходил. Некто Степан Раков — суетливый, косноязычный менеджер со скудным словарем, именуемым business English. Да еще и классическим job jumper[84] оказался. Прыгал из компании в компанию. Из его резюме следовало, что он с 1992 года целеустремленно накапливал актуальные маркетинговые знания и ценный опыт практической деятельности сначала в компании Rank Xerox, потом в Pillsbury, Mary Кау, L’Oreal, Johnson & Johnson и Danone, пока не осел в Pepsi, где, с его слов, выводил на рынок Aqua Minerale.

— Чтобы, такскать, добиться реконселейшн, такскать, с нашей таргет-груп мы сделали, такскать, нью экзекьюшн для Aqua Minerale.

— Степан, извините, а что такое «экзекьюшн»? — Про «реконселейшн» я побоялся спросить.

О своих сомнениях относительно Ракова я не стал говорить Ярдову, понимая, что это даст обратный эффект. Сообщил только, что Раков настаивает на том, чтобы должность его называлась «Вице-президент по стратегическому маркетингу».

— А ты как называешься?

— На визитке указано «управляющий идеями», но я обычно представляюсь руководителем службы маркетинга.

— Что за на хуй «управляющий идеями»?

— Это я так забавлял журналистов, придумывая лишний инфоповод. Ты же в курсе? Я рассказывал тебе. Оксана теперь не пиар-директор, а директор по репутации, Михаил — директор путей сообщений, главбух Надежда Ивановна — управляющая счастьем, ибо счастье не в деньгах, ты лучше меня знаешь, а в их количестве. Тебе напечатали визитку, указав должность «управляющий будущим».

— Каким еще будущим, каких «путей сообщений»?

— Реклама — это просто сообщение. Миша как отвечал у нас за каналы коммуникации, то есть за пути сообщения, так и отвечает. Пусть Раков займется планированием, аналитикой и этим самым реконселейшном, а я сосредоточусь на креативе.

— Реконсе… чем?

— Не знаю. Я постеснялся спросить.

Дума в сентябре разродилась законом, запрещающим с нового года образы людей и животных в рекламе. Слуги народа решили, что изображение веселого толстяка и трех медведей вернее спаивает народ, чем скучные «Арсенальное» с «Клинским». Большинство производителей пустились во все тяжкие, чтобы успеть «надышаться» рекламой перед, как им казалось, смертью рынка. Ярдов решил не отставать от них. Собрал совет директоров и принял единогласное решение вывести на рынок новый продукт — текизу. Коктейль из пива и текилы, который прост в производстве: в сорокатонный чан с пивом заливается бутылка текилы и смешивается, но не взбалтывается. Ну, и сироп лаймовый для сладости. В глазах многих членов совета директоров читалось недоумение: один проект приостанавливаем и тут же запускаем новый. Где логика? Зная Ярдова дольше всех, я не искал логики в его решениях. Свои управленческие приемы сам он называл gorilla rules[85]. Это когда чем сумасброднее, тем верней. Я не сразу догонял его. Но догнавши, офигевал: надо же, как верно! Вот и внезапное его решение переименовать рестораны в частные пивоварни я поначалу не воспринял. Мне казалось, новое название принижает рестораны, делает их убогими, местечковыми. А спустя время в интервью газетам я уже с важным видом объяснял переименование тем, что мы не такие, как все, мы такие одни.

За скорой рекламной помощью для текизы мы обратились в дорогую и пафосную студию Тимура Бекмамбетова. Еще одно сумасбродное решение Ярдова:

— Мы не можем рисковать с текизой. Это наш единственный шанс в этом году. И рекламу нам должен делать самый крутой режиссер, сколько бы это ни стоило.

— Бек, извини, Тимур. — У дверей офиса, в районе Мосфильмовской меня встретил сам Бекмамбетов и провел в полуосвещенную комнату без окон, устланную коврами и сюзане. Привычного стола для работы не было, только тахта, покрытая лоскутным тюфяком и множеством мутак. И горы книг и DVD повсюду. Бекмамбетов сел на тахту, скрестив ноги, и жестом руки пригласил меня последовать его примеру.

— Здесь я отдыхаю, можно сказать, медитирую.

— Здорово! — Я сел на край тахты и даже не пытался скрестить ноги. С моим животом это так же нелепо и безнадежно, как если бы гиппопотам попробовал лизнуть себе пупок. — Тимур, нужен рекламный шедевр. Сочный, пронзительный, добрый. Мы устали защищаться от несправедливых обвинений в пропаганде секса. Этой травле хотим противопоставить вечные ценности: кротость, преданность, душевность. Не секс, но любовь.

— «Это не секс, это любовь!» — вот вам и слоган, — оживился Бекмамбетов.

Слоганом и ограничилось участие Бекмамбетова в проекте. Больше я его не видел. Говорили, что он в Голливуд перебрался. А ролик нам снял Лео Габриадзе. С ним мы легко сработались, понимая друг друга с полуслова, полувзгляда. Вот только Раков мешал: ездил со мной на съемки, вмешивался в кастинг, путался под ногами на съемочной площадке. Ситуация становилась нелепой. Я набрал Ярдова и пожаловался ему: