Читать книгу "Исповедь «святой грешницы». Любовный дневник эпохи Возрождения - Лукреция Борджиа"

Но Лукреция не прекратила писать.

Она вышла замуж за Альфонса Эсте в 1502 году, за пять прошедших лет произошло столько трагических событий, что любая другая женщина потеряла бы присутствие духа. Любая другая, но не Лукреция, ведь она Борджиа, а Борджиа не сдаются даже на смертном одре!

Способность бороться до конца роднила ее с Чезаре больше, чем кровь, текущая в венах. Они были едины по духу именно в этом – не сдаваться, пока жив!

Лукреция основательно переосмыслила свою жизнь и жизнь своей семьи. Вероятно, это заставило ее продолжить Покаяние, добавив слова истинного раскаяния за всю семью.

Это письмо короче прежних и в чем-то их повторяет, но осуждение звучит совсем иначе. Кажется, гибель брата все же вынудила Лукрецию трезво посмотреть на недостатки своей семьи.

Она могла не писать последнее письмо, покаяние больше не нужно папе Юлию, но оно нужно самой Лукреции.

Те, кто знал осыпанную золотым дождем дочь папы Александра в Риме, едва ли узнал ее в Ферраре. Герцогиня Феррары была совсем иной.

Господь услышал раскаяние Лукреции, рожденный ею в следующем году сын Эрколе II выжил, в свое время он стал герцогом Феррары, наследовав отцу – Альфонсо д’Эсте.

Этой женщине не повезло, как и многим другим, оговоренным мужчинами-историками.

Ни одного достоверного факта инцеста с отцом или сожительства Лукреции с братьями нет. Только подозрения, основанные на… утверждениях ее первого супруга Джованни Сфорца, который, кстати, едва высказав обвинения, тут же от них отказался. Но его обида понятна – при разводе Джованни Сфорца обвинили в неспособности жить с Лукрецией супружеской жизнью.

Вероятно, это соответствовало истине, поскольку за неполные четыре года их брака Лукреция так и не забеременела, хотя в двух следующих браках родила восемь детей и перенесла несколько выкидышей.

Даже портреты Лукреции лгут.

Наиболее популярны те, на которых она обладает статями римской матроны – властная женщина, рослая, с мощной грудью, крепкими руками и не менее крепкой талией. Либо довольно упитанная туповатая особа с двойным подбородком и глазами снулой рыбы.

Эти портреты написаны через несколько десятилетий после смерти Лукреции людьми, которые ее не видели в глаза, но помнили римские сплетни о Борджиа. Судя по многочисленным отзывам современников, тех, кто описывал ее родственникам или искал недостатки по заказу хозяев, Лукреция принадлежала к типу Боттичеллевской Венеры – тонкокостная, с узким лицом, узкими кистями рук (маркиза Мантуанская даже подчеркивала длину ее пальцев), худенькая, с небольшой, как у девочки, грудью… Не очень похоже на римскую матрону, не так ли?

Она не отличалась крепким здоровьем, как и крепким телосложением, среди достоверных сведений часто встречаются упоминания о болезнях, вызванных усталостью, простудой, лихорадкой, дурным климатом. Тоже не вяжется с обликом крепкой женщины с суровым выражением лица.

Современниками Лукреция изображена на нескольких фресках, и там она действительно тоненькая златовласка с чуть удивленным, почти детским лицом.

Не лучше и с поведением. Чтобы опровергнуть большинство грязных слухов об этой женщине, достаточно просто сопоставить факты и даты ее жизни.

Начнем с конца.

В Ферраре никто не обвинял Лукрецию в изменах или чем-то подобном. Любовь была, она любила поэта Пьетро Бембо (которого, судя всего, по приказу ее мужа все же убили), а потом своего деверя Франческо Гонзаго маркиза Мантуанского, мужа ее золовки Изабеллы д’Эсте. Но это любовь чисто платоническая – в письмах. Тайная переписка со стихами, объяснениями, но и только. К тому же Франческо Гонзаго был болен сифилисом, плотские удовольствия для бедолаги остались позади.

Кстати, надпись, гласившая, что «здесь лежит дочь, любовница и невестка папы Александра», никогда не была на ее могиле. Там написано иное. Жители Феррары очень любили и ценили свою герцогиню и почитали ее как святую.

Эта выдумка – о любовной связи между совсем юной Лукрецией, ее отцом и двумя братьями – просто мерзость, а сознательное повторение – настоящий грех тех, кто, не задумываясь, произносит такие обвинения.

По воле отца Лукреция поселилась в доме своей родственницы донны Адрианы де Мила в возрасте восьми лет. Надеюсь, никому не приходит в голову, что дородный пятидесятисемилетний мужчина спал со своей тоненькой, как былинка, восьмилетней дочерью?

Когда ей исполнилось девять, у отца появилась любовница – пятнадцатилетняя красавица Джулия Фарнезе, жена его двоюродного племянника Орсо Орсини. Эта сильная женщина из тех, кто соперниц даже в виде дочери собственного любовника не потерпела бы!

Родриго Борджиа можно обвинять во всех смертных грехах, и не только в них, но винить в непостоянстве по отношению к женщинам нельзя. Мы не знаем, кто родил кардиналу троих старших детей – Педро Луиса, Изабеллу и Джироламу, но в Риме он пятнадцать лет жил с Ваноцци де Каттанеи, от которой имел любимых детей – Чезаре, Хуана, Лукрецию и Джоффре. Он очень нежно заботился и о детях, и об их матери – Ваноцци подыскивал сговорчивых и состоятельных мужей, а детей содержал и дал прекрасное образование.

С Джулией Фарнезе Борджиа тоже жил как с супругой, пока та в трудную минуту не сбежала, переметнувшись к врагам.

Главной задачей тетки Лукреции донны Адрианы де Мила в отношении племянницы было сохранение сокровища в неприкосновенности. Для кардинала Родриго Борджиа, который стал папой римским чуть позже, дочь была ценным товаром, допустить порчу которого невозможно. Он любил дочь, как и сыновей, но всегда использовал ее в своих политических целях.

При малейшем затруднении тетка отправляла Лукрецию в монастырь Святого Сикста на Аппиевой дороге. Монастырь Сан-Систо был одним из немногих «чистых» с незапятнанной репутацией строгих монастырей.

Лукреции едва исполнилось тринадцать, когда ее выдали замуж за Джованни Сфорца герцога Пезаро. В это время у папы Александра еще была очень ревнивая Джулия Фарнезе.

Чезаре в эти годы еще учился в Пизе, а потому состоять в любовниках своей сестры, ставшей замужней дамой, не мог. Второй брат – Хуан – едва ли не на следующий день после свадьбы сестры отбыл в Испанию, чтобы там жениться на родственнице короля Марии Энрикес. У Хуана была кошмарная репутация жеребца без разбора, но Лукреция точно не в его вкусе, к тому же даже неуемный Хуан вряд ли рискнул бы соблазнять совсем юную сестру, опасаясь наказания отца. Ему хватало и куртизанок, а также жен его приятелей.

А потом началась французская оккупация, когда не до любви оказалось всем, кроме папы Александра. Лукреция, Джулия и донна Адриана в это время жили во владениях Джованни Сфорца в Пезаро, а сам герцог Пезаро метался меж двух огней, пытаясь угодить и тестю – папе Александру, и своим родственникам, выступающим на стороне французов. Ему тоже было не до любви и юной жены.