Читать книгу "Элитный отряд князя Изяслава - Станислав Росовецкий"

О безопасности же похода позаботился князь Изяслав. А если уж смотреть в самый корень, то его дядя князь Юрий Владимирович Долгорукий. Ведь Изяслав приказал Хотену выезжать только после того, как получил от своих лазутчиков верную ведомость, что Юрий собрал все свои дружины в Остерском Городке, что туда же направились его союзники – Владимир Давидович из Чернигова и Всеволод Ольгович из Новгорода-Северского, дикие половцы и – что было для Хотена особенно важно – к отцу привел свою дружину Ростислав Юрьевич из Переяславля. Последнее было важно потому, что именно в волости Ростислава Юрьевича и спрятан был клад. Еще существовала возможность наткнуться на запоздавшую к сбору орду диких половцев, однако на сей случай князь Изяслав приказал Хотену выдать себя за боярина Володимирки Галицкого, идущего посольством в Переяславль. Глядишь, и удалось бы обмануть степняков.

Дорога, и без того пустынная, не обеспокоила опасными встречами, матерый бор по краям колеи дышал мирным запахом хвои, и только на второй день пути от Киева ощутил Хотен словно бы неприязненный взгляд, уткнувшийся ему в спину. Это случилось, когда выехал он, во главе дружины, на распутье, будто древний хоробр Илья Муравленин – к тому вещему камню, где выбито было «Налево поедешь – убитым быти…» и прочее провещалось, что далее там поется. Здесь дорога из Киева разделялась на три таких же лесных, а вместо волшебного камня маячил на развилке передний дозорный, был то сегодня малорослый крепыш Мастяк.

– Или призабыл уже? – прогудел из-за спины Радко. – Левая дорога на Русотину, средняя через Альтское поле на Баруч, а правая идет на Переяславль.

– Прямо бери! – Хотен не только прокричал, но и шапкой махнул, показывая дозорному.

Постоял молодец, задерживая отряд, чтобы дозорный смог отъехать на нужное расстояние, и вдруг почувствовал беспокойство. Ведь второй дозорный, дружину сзади прикрывающий, не знает, что она остановилась, значит, должен был уже парень показаться из-за изгиба дороги. Хотен потянул за левый повод и наткнулся на тревожный взгляд Радко.

– Оставайся здесь, боярин! – гаркнул децкий и, махнув рукою самострельщику, опустил забрало шлема, развернул коня и скрылся за поворотом. Хотен помедлил немного, пожал плечами и, прихватив с собою Хмыря («Лук бери! Стрелу на лук!»), отправился вслед за Радко.

– Можно и мне, боярине? – запищала за спиной Прилепа.

– Давай за возом смотри! – Хотен приказал, не оборачиваясь.

За поворотом увидел Хотен Радко, который, спешившись, присматривался к стволам сосен и мелкой поросли рядом с заводным конем дозорного, мирно щипавшим траву на обочине. Самострельщик, верхом, прикрывал его со стороны дороги.

– Что приперся? – рявкнул Радко. – Хочешь, чтобы нас обоих подстрелили? Тогда давай!

– Забыл, видать, кто из нас емец, – Хотен ухмыльнулся, зная, что Радко этой ухмылки не увидит. – Быстро покажи, чего нашел, и возвращайся сам к дружине. Не упрямься, ради бога!

– На попоне мелкие капельки кровавые, и вот на кустах, – показал Радко. – Ранили стрелой издалека, подскакали, пока не опомнился, схватили, увезли.

– Спасибо. Езжай, Велесом-богом тебя прошу!

Топот Радкова гнедка Хотен слушал уже краем уха. Он склонился с седла, рассматривая следы. Да только – чего ж тут рассмотришь? Сперва дружина по молодой траве прошла, потом, уже после злодеев, Радков гнедок все затоптал, пока брызги крови его хозяин разглядывал. Хотен объехал самострельщика и все-таки проверил, не отпечатались ли там дальше на колеях неподкованные копыта: ведь в этом случае можно было бы предположить, что на дозорного напали половцы. Не нашлось таких следов.

– Да уж… – протянул мечник, поймал взгляд Хмыря и кивнул на осиротевшего заводного коня. – Забирай, да и поехали.

– А Иванко теперь как же? – ощерившись, спросил самострельщик.

– Ему теперь вряд ли поможешь, – скучно пояснил Хотен. – Иванко твой взят языком. Понял?

– Да уж чего хорошего, – прошипел дружинник, Чванец именем, как припомнилось Хотену. Любопытно, добрый ли воин, в версту ли покойному Луке? От самострельщика в разе внезапной стычки многое зависит…

Радко, уже в полном доспехе, нетерпеливо вертелся возле повозок.

– Ну, чего вынюхал?

– Одно могу сказать – не половцы! А будь большая дружина, напали бы на нас сразу. Шайка разбойничья, а в ней народу не больше, чем у нас.

– Хорошо, мы поскачем, попробуем отбить Иванка. Оставляю тебе Мастяка, вот его, Чванца – для охраны возов тебе хватит, еще Хмырь…

– Ладно, скачи! Хотя…

– А что ж мне еще делать? Не бросать же своего… А ты у нас умник, а раз ты умник, то ложись вот на телегу и думай, кто бы это мог на нас напасть.

– С богом, друг! – и постоял Хотен, прислушиваясь, как стихает за поворотом глухой стук копыт, потом повернулся к Хмырю. – Что стал столбом? Доспех мне, и сам облачайся!

Затем, буквально следуя совету Радко, улегся Хотен на лопаты, прикрытые рогожей. Железо к железу, надо же… А больше ничего умного и не пришло ему в голову, когда валялся на твердом, глаза уставив в полосу голубого неба над дорогой-просекой. Хлопотная выдалась ему в последние месяцы служба: вечно летишь, как на пожар, нет времени остановиться, подумать, принять обоснованное решение. Великий князь за тебя решает, и таким рубакам, как Радко, оно, быть может, и по нраву, что не нужно трудить голову… Впрочем, сейчас должно бы стать по нраву и ему, Хотену: ведь как только позволишь себе отвлечься от будних дел похода, так и вспоминается все это несусветное позорище…

– Эй, хозяин, что с тобою?

И увидел Хотен, как склонилось над ним узкое личико Прилепы, и глупую тревогу о себе прочитал в ее безобразно огромных глазах.

– Со мной – ничего.

– А стонал тогда зачем?

– Сон тяжкий приснился, Прилепа. Это хорошо, что ты уже в шлеме и в кольчуге. Однако знать тебе надобно, что дружинник засыпает, как только выдастся для того свободная минутка. Там на привале прикорнул, там подремал в седле, и за сутки набегает, что выспался человек.

– А не врешь?

– Стану я тебе врать, много чести…

– Нет, что заснул – не врешь?

Хотен отмахнулся от девчонки и снова закрыл глаза. Есть ему о чем подумать и кроме рогов, коими наградила его расторопная женушка. Вот об этом нападении на дозорного хотя бы, как Радко распорядился. А не на что обижаться, в походе децкий – главный…

Дружинники вернулись через час, не меньше. Радко был мрачен, как туча, остальные злы.

– Теперь твоя работа, емец! – пробурчал. – Эй, мужи, да расступитесь же вы, едри его в корень!

Дружинники, ответно матерясь, разъехались в стороны, и Хотен подошел к телу Иванка, перекинутому через седло. Попросил, чтобы помогли снять, положить на траву. Прилепа за спиною взвизгнула. Хотен быстро осмотрел покойника и еще больше нахмурился. Подозвал Радко, попросил его спешиться («Хоть ноги разомнешь»). Они отошли в сторону, сели на обочине.