Читать книгу "Падение Римской империи - Питер Хизер"

Большинство источников также содержат в целом совпадающие сведения о том, что оказалось не так после пересечения готами реки (вероятно, близ или в районе крепости Дуросторум) (см. карту № 6). Вину за то, что случилось после, возлагают в основном на бесчестность римских чиновников на местах. Ибо когда иммигранты начали испытывать недостаток в продовольствии, эти чиновники воспользовались их отчаянным положением, организовав в высшей степени выгодный черный рынок, где готы продавали себя в рабство за пищу. Неудивительно, что это вызвало всеобщее возмущение, которое лишь подогрело поведение римских войск, особенно некоего Лупицина, командовавшего полевыми силами во Фракии (comes Thraciae). Нажившись на черном рынке, а затем заставив готов переселиться в другой лагерь за пределами своих главных квартир в Маркианополе (см. карту № 6), он предпринял неудачное нападение на их предводителей на пиру, предположительно устроенном в их честь. Это побудило готов перейти от возмущения к восстанию. Так гласит история, которую повторяли многие авторы. Проклятия в адрес Валента за глупость, проявленную им, когда он согласился принять готов, порицания местных римских военных властей за их жадность и упреки самим готам (хотя и не слишком суровые) позволяют составить вполне логичное изложение событий. Однако несмотря на то, что все его детали взвешенны, оно не отражает всей правды.

Начнем с обычной политики Рима в отношении тех, кто искал убежища на принадлежавших ему землях. Иммигранты (прибывшие добровольно или побуждаемые иными причинами) в 376 г. были далеко не новым явлением в Римской империи. В течение своей истории она неоднократно принимала чужаков: постоянный поток искателей счастья (не в последнюю очередь устремлявшийся, как мы видели, в ряды римской армии) дополнялся время от времени широкомасштабными миграциями. Для последних даже существовал специальный термин: receptio. Надпись I в. н. э. сообщает, что наместник при Нероне переправил 100 тысяч человек «через Дунай [с северной стороны]» (transdanuviani) во Фракию. Совсем недавно по отношению к описываемым событиям, в 300 г. н. э., императоры-тетрархи расселили по империи десятки тысяч карпов (дакийские племена), рассредоточив их по общинам, располагавшимся вдоль Дуная от Венгрии до Черного моря. В промежутке имело место еще несколько наплывов меньшего масштаба, и хотя не существовало единого плана, определявшего, как обращаться с иммигрантами, можно уверенно выделить несколько вариантов. Если нуждавшиеся в убежище состояли в хороших отношениях с империей и иммиграция осуществлялась по взаимной договоренности, то некоторое число молодых мужчин вступало в римскую армию, иногда образуя отдельное новое соединение, а остальные расселялись по всей империи как свободные сельские хозяева, обязанные с этого времени платить налоги. К примеру, такого типа соглашение заключили император Констанций II и некие сарматы-лимиганты в 359 г.. Если отношения между империей и мигрантами носили не столь мирный характер (и в особенности если их взяли в плен входе военных действий), обращение с ними было куда более жестким. Некоторых опять-таки призывали в армию, хотя при этом принимались куда более серьезные меры безопасности. Так, императорский эдикт, касавшийся сил скиров, взятых в плен римлянами в 409 г., содержит указание, что должно пройти 25 лет (иными словами, должно смениться поколение), прежде чем кого-либо можно будет призвать в армию. Прочие опять-таки стали сельскими хозяевами, но на куда менее благоприятных условиях. Многие скиры, взятые в плен в 409 г., попали в рабство, а остальных расселили в качестве зависимых крестьян (coloni) с условием, что им нужно будет переселиться за пределы Балкан, где их захватили. Таким образом, все иммигранты становились солдатами или крестьянами, но осуществлялось это более или менее благоприятными для них путями.

Существует, однако, еще один общий знаменатель, относящийся ко всем документированным случаям миграций в империю, получившим разрешение сверху. Императоры никогда не принимали иммигрантов, так сказать, поверив им на слово. Они всегда обеспечивали себе военный контроль над происходящим, либо прежде нанеся поражение предполагаемым иммигрантам, либо имея под рукой значительные силы, чтобы справиться с любыми затруднениями. Случай Констанция и лимигантов — как раз то, о чем идет речь. В 359 г. события приняли дурной оборот. Аммиан возлагает вину на сарматов, обвиняя их в вероломстве; формально он прав, но причины могли носить более сложный характер. Как бы то ни было, но в решающий момент разразился настоящий ад: «Когда они увидели на высоком помосте императора, который уже собирался начать милостивую речь и обратиться к ним [сарматам], как к покорным на будущее время подданным, вдруг один из них в злобной ярости бросил сапогом в трибунал и воскликнул: «Марра, марра», — это у них боевой клич. Вслед за тем дикая толпа, подняв кверху свое знамя, вдруг завыла диким воем и бросилась на самого императора» (XIX, 11, 10).

Дальнейшее весьма показательно: «…они [римские солдаты] хотя и не были в полном боевом снаряжении вследствие внезапности этого дела, тем не менее, подняв громкий боевой клич, бросились на полчища варваров… Они… без всякой пощады убивали всех, кто попадался навстречу, топтали ногами живых, умирающих, убитых… Взбунтовавшиеся варвары были раздавлены: одни пали в бою, другие в ужасе разбежались; часть этих последних лелеяла тщетную надежду спасти свою жизнь мольбами, но их убивали, нанося удар за ударом» (XIX, 11, 13–15).

Поселение лимигантов на римской территории было тщательно подготовлено с помощью переговоров, прежде чем Констанций явился [к ним] лично, так что все должно было пройти благополучно. Но когда вышло иначе, под рукой у римлян оказалось достаточное количество войск, и лимиганты были уничтожены.

Это выводит на первый план в общепринятых представлениях о происшествиях 376 г. то главное, что выглядит совершенно неправдоподобным. Сообщают, что Валент возрадовался, узнав о прибытии готов на Дунай. Но в 376 г. римская армия, очевидно, не контролировала ситуацию, и когда после переправы дела пошли худо, порядок восстановить не удалось. Какова бы ни была личная вина Лупицина в восстании готов, он просто не располагал достаточными силами. После пиршества он немедленно бросил в бой имевшиеся у него силы против взбунтовавшихся готов и потерпел полное поражение (Amm. XXXI. 5. 9). Принимая во внимание отсутствие неоспоримого военного превосходства, являвшегося обязательным условием нормального римского гостеприимства (receptiones), просто невозможно поверить, что Валент испытал что-то похожее на удовлетворение, узнав о прибытии готов на Дунай, как утверждают источники.

Причины нехватки римских войск на Балканах достаточно просты. Летом 376 г. Валент был чрезвычайно занят на восточном фронте, и это продолжалось еще некоторое время. Как мы видели в третьей главе, он завершил войну против Атанариха, пойдя на компромисс, поскольку имел нужду разобраться на востоке с претензиями Персии в Армении и Иберии. После 371 г., воспользовавшись затруднениями Персии в ее собственных владениях далеко на востоке, Валент сделал несколько существенных территориальных приобретений; ему удалось добиться того, чтобы эти кавказские территории контролировались ставленниками Рима. Однако к концу 375 г. Шапур, персидский царь царей, возвратился назад. Реши в держаться до последнего, Валент отправил к нему летом 376 г. три посольства, которые решительно потребовали, чтобы тот убирался или готовился к войне. Столь вызывающие дипломатические заявления требовали соответствующих военных приготовлений: не только сам Валент поспешил в Антиохию — главную штаб-квартиру для проведения персидских кампаний, но и большая часть его сил, достаточно мобильных, с помощью которых он намеревался нанести удар, также находилась на востоке. Поэтому когда готы прибыли на Дунай, Валент был поглощен приготовлениями к наступательным действиям на востоке. Ему потребовалось бы не менее года, чтобы отозвать свои силы, используя дипломатические средства; с точки зрения логистики перемещение войск заняло бы не меньше времени.