Читать книгу "Зелье для государя - Людмила Таймасова"

Название другого становища — Круглое, которое находилось в Нокуевской губе, сохранили старинные лоции, составленные на основе многовекового опыта мореходов. Становища Лопское, Круглое и Нокуевское упомянуты в писцовых книгах Василия Агалина 1573–1574 гг. и Алая Михалкова 1608–1611 гг.

Во время археологических раскопок в устье реки Дроздовки, проводившихся в 1993–1994 гг. Петербургской экспедицией ИИМК РАН под руководством В. Я. Шумкина, было обнаружено более шестидесяти стоянок, поселений, лабиринтов, надмогильных сооружений, относящихся к Средневековью. Подавляющее большинство памятников принадлежало коренному саамскому населению. Таким образом, берег Нокуевской губы был населен, но разведчики сэра Хью Уиллоуби посчитали землю необитаемой.

Теплые воды Гольфстрима, омывающие Кольский полуостров с северной стороны, препятствуют образованию льда в береговой зоне. Благодаря этому лов рыбы идет с весны до глубокой зимы. Если в середине XVI в. климат был еще теплее, и в районе мыса Святой Нос водились корабельные черви — обитатели южных морей, то это полностью исключает возможность того, чтобы в сентябре ледяные образования мешали англичанам подойти к берегу.

Куда же, в таком случае, прибыли путешественники?

Описание береговой линии, приведенное адмиралом, соответствует рельефу Обской губы. Ее берега безлесые, с западной стороны отрубистые, с восточной более плоские или бугристые, необитаемы. Здесь встречаются песчаные береговые отмели и банки, о которых сообщает судовой журнал сэра Хью Уиллоуби: «…28-го (августа. — Л.Т.), плывя по мелководью до глубины в 3 сажени. Однако, убедясь, что здесь очень мелко и увидев сухие песчаные отмели, мы снова поплыли вдоль берега к северо-востоку, пока не дошли до выдающегося мыса».

Адмирал отправил три партии разведчиков: первую — в юго-юго-западном направлении, вторую — в западном, третью — в юго-восточном. Из этого можно сделать вывод, что корабли нашли защиту у берега, простиравшегося в западном направлении. На западном берегу Обской губы у Дровяного мыса находится небольшая мелководная бухта Преображения, а близ мыса Ямасол тянется удобная бухта Находка. Скорее всего, англичане выбрали более удобную бухту Находка.

Разведчики обследовали сушу в пределах видимости кораблей, т. к. пункт 25 инструкции указывал: «Наши люди не должны заходить на берег так далеко, чтобы не оставалась возможность тотчас же возвратиться на свои пинассы и корабли». Удаленная северо-восточная часть мыса осталась без внимания. Адмирал не мог предположить, что здесь могут быть люди. Однако это так. В 1965–1967 гг. экспедиция МГУ под руководством Л. П. Лашука проводила полевые исследования в районе бухты Находка. На северо-восточной оконечности мыса Ямасол, на сопке Харде-седе археологи обнаружили заброшенное «священное» место.

Сама сопка невысока — от подошвы до вершины немногим более 3 м, «культурный слой, начинающийся от глубины 1,5 м, выражен отчетливо: в его основе залегает серо-песчаный горизонт, на одном участке с горелыми прослойками, выше, более чем на 0,5 м, — торфяная подушка». Здесь были найдены кости промысловых животных, изделия из кости, дерева, плоские «личины» богов, обломки керамической посуды и другие предметы.

Изучение напластований позволило ученым сделать вывод о непрерывности использования капища племенами сиртя, а затем ненцами с I тысячелетия н. э. и до начала 30-х гг. XX столетия. Таким образом, можно утверждать, что в середине XVI в. охотники использовали для ритуальных обрядов «священное» место на сопке Харде-седе. Григорий Новицкий, побывавший в 1712–1715 гг. в районе средней и нижней Оби, оставил описание подобных капищ: «На холмах… превысочайших и всякому ведению приятных, кумиры свои поставляют, иногда далече от своих жилищ… Се же в знамение чести угодныя и изрядная изобретают местца, кумирни пространные создают, в них же покладают кумиры и тамо приносимые перед ними снедают свои жертвы». Обряд жертвоприношения остяков и вогулов описан в русской историко-этнографической литературе достаточно подробно за последние три века. Сравнивая детали, ученые пришли к выводу «о необычайной устойчивости обряда, либо об общем протографе».

Такой обряд совершался «в сентябре или октябре», он представлял собой воинственные пляски с мечами. Церемония начиналась вечером, около 8 часов и продолжалась до 2 часов ночи. В ней принимали участие мужчины и женщины. Входя в чум, они рассаживались: мужчины по правой стороне, женщины — по левой. Их разделял занавес. «Наконец, как все собрались, шаман загремел саблями и копьями железными, заблаговременно приготовленными и лежавшими над кумиром на местах, каждому из предстоящих, кроме женщин, кои были закрыты занавесом, дал или саблю, или копье, а сам, взяв по сабле в ту и другую руку, стал спиной к кумиру. По получении сабель обнаженных и копий остяки стали вдоль юрты рядами, и на нарах также все выстроились, провернулись все вдруг по три раза, держа перед собою сабли и копья. Шаман ударил своими саблями одна о другую, и тогда, по команде его, разными голосами вдруг загайкали, качаясь из стороны в сторону. Гайкали то редко, то вдруг очень часто, то опять редко, не отставая один от другого, и при каждом повторении гай переваливались то направо, то налево, осаживая копья и сабли несколько книзу и подымая вверх. Крик сей и движение или перевалка остяков продолжались около часа. Остяки чем более кричали и качались, тем более, казалось, приходили в некоторый род изступления, и, наконец, так, что я без ужаса не мог глядеть на лица их, кои весьма много сначала меня занимали… Нагайкавшись довольно, все замолкли и перестали качаться, вернувшись по-прежнему, отдали сабли и копья Шаману, который собравши их, положил туда же, где прежде они лежали. После этого из-за занавеса выходят женщины, и начинается пантомима и пляски совместно с мужчинами… После сего Шаман снова раздал сабли и копья. Остяки, получа их, как и прежде, вернулись, довольно также гайкали, опять вернулись, в заключение, стукнув концами сабель и копий в пол по три раза, отдали их обратно и разошлись по своим юртам». После этого приносили жертву: убивали оленей и съедали их мясо.

Похожее описание обряда самоедов дал в своих записках Ричард Джонсон, побывавший в 1556 г. вместе с экспедицией Стивена Борроу в районе архипелага Новая Земля. Если наше предположение верно, то суда сэра Хью Уиллоуби оказались в районе мыса Ямасол в конце сентября — начале октября, накануне совершения обряда жертвоприношения. На капище находились только шаман и члены его семьи. Они и обнаружили у берега два огромных судна, одно из которых накренилось из-за течи в трюме.

Инструкция Себастьяна Кабота давала подробные разъяснения на случай встречи с местными жителями, одетыми в звериные шкуры. В 29-м пункте говорилось, что морякам бояться нечего: «Если вы увидите, что население носит львиные или медвежьи шкуры и имеет длинные луки со стрелами, не бойтесь этого вида, ибо все это носится больше из страха перед чужеземцами, чем от других причин». Пункт 26 советовал «поступать обдуманно и не раздражать народы надменностью, насмешками и презрением или чем-нибудь подобным; следует обращаться с ними осторожно и осмотрительно со всяческой вежливостью и любезностью». В то же время 25-й пункт предупреждал, что путешественники «не должны верить ласковым словам иностранных людей, могущим оказаться лукавыми и лживыми».