Читать книгу "Уродливая любовь - Колин Гувер"

Вибрирует телефон. Чувствую, как Майлз переворачивается набок и берет его с прикроватного столика. Майлз думает, что я сплю, а я не даю ему повода в этом усомниться.

– Привет! – шепчет он.

Долгая пауза. Я внутренне сжимаюсь, гадая, с кем он говорит.

– Да, извини. Надо было самому позвонить. Думал, ты спишь.

Сердце бьется где-то в горле, карабкается выше, хочет сбежать от меня, Майлза и всего происходящего. Чует, что ему грозит беда. Оно загнано в угол и пытается удрать.

И я его не виню.

– Я тоже люблю тебя, папа.

Сердце срывается вниз и возвращается на свое обычное место в центре груди. Пока что оно счастливо. Я тоже счастлива, потому что Майлзу все-таки есть кому позвонить.

В то же мгновение я вспоминаю, как мало мне известно о нем. Как мало он готов открыть. Как старательно от меня прячется. Поэтому, когда я наконец сломаюсь, то не по его вине. Но сломаюсь я не сразу. Это будет происходить медленно и болезненно. А добьют меня именно такие моменты. Моменты, когда Майлз думает, будто я сплю, и осторожно встает с постели. Моменты, когда я не открываю глаз, но слышу, как он одевается. Слежу, чтобы дыхание оставалось ровным, на случай, если Майлз посмотрит на меня, когда наклонится для прощального поцелуя в лоб.

Моменты, когда Майлз уходит.

Потому что он уходит всегда.

Глава двадцать восьмая

Майлз

Шестью годами ранее

– А что, если он окажется геем? – спрашивает Рейчел. – Тебя это расстроит?

Мы оба сидим на больничной койке. Рейчел держит на руках Клейтона, а я смотрю на нее.

Она все время задает подобные вопросы. Играет в адвоката дьявола. Говорит, нужно обсудить все заранее, чтобы в будущем не возникло проблем.

– Меня расстроит, если Клейтон не решится рассказать нам об этом. Хочу, чтобы он знал: с нами можно говорить о чем угодно.

Рейчел улыбается сыну, но я знаю, что ее улыбка предназначена мне.

Ей понравился такой ответ.

– А что, если он не будет верить в Бога?

– Может верить во что захочет. Главное, чтобы это делало его счастливым.

Рейчел опять улыбается.

– А что, если он совершит ужасное, чудовищное, бесчеловечное преступление и его посадят в тюрьму на всю оставшуюся жизнь?

– Тогда я спрошу себя, где допустил ошибку в его воспитании.

– Что же, судя по тому допросу, который я тебе учинила, Клейтон никогда не совершит преступления, потому что ты уже самый прекрасный отец на свете.

Теперь я тоже улыбаюсь.

Входит медсестра.

Она смотрит на нас с сочувственной улыбкой и произносит:

– Пора.

У Рейчел вырывается стон, но я не могу понять, о чем идет речь.

– Обрезание, – поясняет Рейчел.

В животе все переворачивается. Мы обсуждали этот вопрос еще во время беременности, но теперь, когда я думаю о том, что предстоит Клейтону, у меня появляются сомнения.

– Все не так уж страшно, – говорит медсестра. – Мы дадим ему наркоз.

Она хочет взять малыша, но я подаюсь вперед.

– Подождите. Дайте мне сначала подержать его.

Медсестра отступает, а Рейчел протягивает мне Клейтона. Я держу сына на руках и смотрю на него.

– Прости, Клейтон. Знаю, это больно и унизительно для твоего мужского достоинства, но…

– Ему же только день отроду! – смеется Рейчел. – Вряд ли что-либо способно унизить его мужское достоинство.

Я прошу ее помолчать. У меня серьезный разговор с сыном, так что пусть лучше притворится, будто ее здесь нет.

– Не волнуйся, мама вышла, – говорю я Клейтону, подмигивая Рейчел. – Так вот. Знаю, это унизительно для твоего мужского достоинства, но в будущем ты скажешь мне спасибо. Особенно, когда станешь старше и начнешь встречаться с девушками. Надеюсь, это произойдет после того, как тебе исполнится восемнадцать, хотя, скорее всего, тебе будет лет шестнадцать. По крайней мере, у меня было именно так.

– Ну хватит! – смеется Рейчел. – Пока унижают его мужское достоинство, нам с тобой лучше обсудить, о чем отцу не следует беседовать с сыном.

Я быстро чмокаю Клейтона в лобик и протягиваю Рейчел. Она тоже целует его и передает медсестре.

Мы смотрим, как она уносит нашего ребенка. Затем я ложусь на кровать рядом с Рейчел.

– Сын ушел, мы дома одни, – шепотом говорю я. – Давай займемся любовью.

Рейчел морщится.

– Совсем не чувствую себя сексуальной. Живот обвис, грудь раздулась. Страшно хочется в душ, но все тело слишком болит.

Я оттягиваю ворот ее больничной рубашки и с ухмылкой заглядываю в вырез.

– И надолго она такой останется?

Рейчел со смехом отталкивает мою руку.

– А как твои губы?

Она недоуменно смотрит на меня, и я поясняю:

– Просто интересно, болят ли у тебя губы. Если нет, хотелось бы тебя поцеловать.

– Губы в полном порядке, – улыбается Рейчел.

Я приподнимаюсь на локте, чтобы ей не пришлось ко мне поворачиваться.

Смотрю на нее сверху и чувствую нечто новое.

Как будто теперь все по-настоящему.

До вчерашнего дня у меня было ощущение, что мы просто играем в семью. Разумеется, наша любовь настоящая, и отношения тоже. Но теперь, когда я видел, как Рейчел дала жизнь моему сыну, все, что я чувствовал к ней прежде, кажется просто детской забавой по сравнению с тем, что ощущаю теперь.

– Я люблю тебя, Рейчел. Больше, чем любил вчера.

Она смотрит на меня так, словно отлично понимает, о чем я.

– Если сегодня ты любишь меня больше, чем вчера, что же будет завтра?

Я приникаю губами к ее губам. Не потому, что должен, а потому, что мне это необходимо.

* * *

Я стою в коридоре рядом с палатой. Рейчел с Клейтоном отдыхают.

Медсестра сказала, что он почти не плакал. Наверное, она всегда так говорит, но я все равно ей верю.

Достаю телефон и пишу Иэну эсэмэску.

Я: «Клейтона обкорнали. Он держался молодцом».

Иэн: «Ай… Сегодня приеду на него посмотреть. Буду после семи».

Я: «Хорошо. Тогда до скорого».

Ко мне идет папа с двумя кружками кофе в руках, я прячу телефон в задний карман джинсов.

Папа протягивает мне кружку.

– Клейтон похож на тебя, – говорит он.

Старается принять случившееся.