Читать книгу "Романовы. Творцы Великой Смуты - Николай Коняев"

6

Так получилось, что старинные иконы, которые я привез в город еще из Вознесенья, поселка на Свири, в котором вырос, у нас украли, и когда мы с женой, уже в девяностые годы минувшего столетия, начали воцерковляться, приобретали мы в основном печатные иконы, и накопилось их у нас в квартире за эти годы великое множество…

Иные нашли свое строго определенное место, но большинство переносятся из комнаты в комнату, и как-то так получается, что, когда я начинаю работать над какой-то книгой или очерком, те святые, которые имеют отношение к тому промежутку времени или той теме, над которой я работаю, постепенно перемещаются в кабинет, встают на письменном столе, обступают компьютер.

Так получилось и после поездки в Боровичи…

Фотографии матушки Таисии, иконы святого праведного Иоанна Кронштадтского и, конечно, образки святого праведного Иакова.

Это удивительный святой.

У нас в Петербурге есть знакомая, которая рассказывала, что только чтение акафиста Иакову Боровичскому помогло ей избавиться от слепоты.

Сам же могу засвидетельствовать, что я, человек, всю жизнь занимающийся русской историей, написавший множество книг, только благодаря Иакову Боровичскому и осознал простой и совершенно, казалось бы, очевидный факт, что две династии, которые столетиями правили на Руси – Рюриковичей и Романовых – обе завершились убиением отроков-царевичей.

Много общего и в последних правлениях этих династий – царствовании Федора Иоанновича и императора Николая II. Оба эти государи стремились возродить Православную Русь, и тут даже и заботы о патриаршестве роднят их. При Федоре Иоанновиче было учреждено патриаршество, а Николай II многое делал, чтобы возродить упраздненное Петром I патриаршество. Ну а главное, их роднит стремление следовать православному образу жизни и в своей личной жизни… Эта молитвенность и смиренность Федора Иоанновича и императора Николая II становится особенно заметной в контрасте с яростной несдержанностью и переходящим в безумие своеволием Иоанна Грозного или Петра I. Словно для того и были эти смиренные и молитвенные правления, чтобы отмолить грехи, совершенные другими правителями династий, но не достаточно оказалось молитв.

Требовалось нечто большее…

И вот, точно так же, как убиенного 15 мая 1591 года в Угличе страстотерпца благоверного царевича Дмитрия встречают на небесах святые праведные Артемий и Иаков, так и появление на небесах убиенного царевича Алексея предваряет появление там святого праведного Иоанна Кронштадтского.

И в избавленном от духовной слепоты зрении рядом с последним Рюриковичем – убиенным святым царевичем Дмитрием – встают святые праведные отроки Артемий Веркольский и Иаков Боровичский, а рядом с последним Романовым – убиенным святым царевичем Алексеем – святые праведные Иоанн Кронштадтский и матушка Таисия Леушинская.

7 Ровно через двадцать лет, после удивительного видения Царицы Небесной, бывшего Марии Солоповой в Боровичах перед уходом ее в монастырь, казначей Званско-Знаменского монастыря матушка Таисия сподобилась еще одного чудного видения, теперь уже накануне назначения ее настоятельницей Леушинской обители 2 февраля 1881 года…

Она увидела во сне, что подошла к ржаному полю…

«Рожь так высока, густа и хороша, что на редкость, а мне предстоит все это поле пройти, именно рожью, так как дороги никакой нет, а идти я должна. Жаль было мне топтать такую роскошную на вид рожь, но, уступая необходимости, я пошла.

Тут я стала замечать, что колосья ржи хотя и большие, но почти пустые, они перезрели, и зерно вытекло; я подумала с удивлением: «Какой же это хозяин настолько беспечный, что сам себя лишает такой драгоценности, не выжав своевременно?»

Хотя и никого не было видно нигде, даже на далеком расстоянии, но мне кто-то (невидимый) ответил на мои мысли: «Тебе предназначено выжать все это поле».

Это ужаснуло меня: как, подумала я, могу я выжать все поле, когда я и вовсе не умею жать?

Между тем, с этими размышлениями, я проходила этой рожью все дальше и, наконец, дошла до конца его: раздвинув последнюю долю ржи, остававшуюся передо мной, руками, я увидела, что поле уже кончилось, и тут же, сряду, начинается огромное пространство воды, которому и конца не видно; но я почему-то знала, что это вода наливная, а не самобытная, что тут – луг, сенокос, затопленный временно, и что поэтому, имея под ногами твердую почву, идти этой водой безопасно, и я пошла; между тем оказалось довольно глубоко, чем дальше, тем глубже, и я стала бояться утонуть, так как плавать не умею, а вода покрывала меня по шею.

Вдруг сверху, как бы с неба упал прямо мне в руку (правую) настоятельский посох, и тот же голос, который говорил мне о ржи, снова сказал при падении посоха: «Опирайся на него – не потонешь».

Действительно, с помощью этого посоха, я шла далее водой, и, наконец, вода стала мелеть, скоро показался луг зеленый, и невдалеке белокаменная ограда, в которой виднелись храмы и корпуса, то есть монастырь.

Из храма выходил крестный ход, направлявшийся в те ворота, к которым подходила и я, опираясь на посох. Почти в самых воротах мы встретились, певчие запели входное «Достойно есть», и крестный ход вместе со мной направился обратно к храму.

Этим сновидение кончилось».

Нетрудно сообразить, что ржаное поле, явленное матушке Таисии накануне назначения ее настоятельницей Леушинского монастыря, связано с будущей настоятельской деятельностью. Поле это, которое, как открыл глас с неба, матушка должна «выжать», и есть сама Леушинская обитель, принесшая Богу под управлением игуменьи Таисии такой богатый духовный урожай.

Поразительно, но в этом сне будущей настоятельнице Леушинского монастыря было открыто не только то, что будет при ее жизни, но и то, что будет после ее кончины.

Зная то, что случилось через 25 лет после кончины матушки, нетрудно догадаться, что «огромное пространство воды, которому и конца не видно» – это, конечно же, Рыбинское водохранилище. В 1940 году началось заполнение его, длившееся до 1946 года, пока монастырь не ушел под воду…

Но вот предсказание о настоятельском посохе, упавшем прямо в правую руку матушки Таисии, как бы с неба, с помощью которого матушка и пошла далее водой, пока, наконец, вода не стала мелеть и не показалась белокаменная ограда, в которой виднелись храмы и корпуса, относится к событиям, которые еще должны случиться, и разгадывать их рискованно…

«Если исполнились две предыдущие части видения, – пишет настоятель храма св. Иоанна Богослова (Леушинского подворья) в Санкт-Петербурге протоиерей Геннадий Беловолов, – видимо, предстоит исполниться и этой последней части. Игумения должна войти в монастырь. Каким образом, как и когда – также неведомо, как было неведомо исполнение предыдущего…

Сие море, ставшее «святым», хранит честные останки… великой и гумен и и Таисии. Матушка исполнила свой обет, данный ею Богородице, и не оставила Леушино даже после его затопления.

Вся история Леушинского монастыря – история неугасимой свечи Пречистой Деве, неусыпающего Акафиста, неумолкающей Похвалы Божией Матери. Пожалуй, нигде на земле не славилось так Имя Пречистой, как в Ее Леушинском уделе. Более – только на Небесах.