Читать книгу "Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец света - Валерия Косякова"

В аду, лишённом света и прикрас, тёплой и яркой цветовой гармонии, страдальцы вкушают плоды грехов, представленных ранее. Тьма и холодные металлические оттенки формируют прискорбные ландшафты ада – правую панель, мрачно контрастирующую с предыдущими (см. рис. 157). Огонь, фигуры повешенных, орудия пыток в руках чудовищ, нагие тела грешников, изнуряемые чертями, – такова правая панель, демонстрирующая империю ада с непрерывными военными действиями, разрушением и муками. Посередине изображена так называемая адская таверна (quade herberge по-нидерландски)149, этот термин употребляется в современной литературе о Босхе и указывает на негативную репутацию борделя вкупе с музыкой, азартными играми, алкоголем и проституцией. Такая комплектация рождает похоть, драки, гнев, тщеславие, жадность, зависимость от игры, венерические болезни, обман – эти, как и многие другие язвы людского рода, представлены в образе инфернальной таверны. Тело, данное как сосуд для святого духа, становится вместилищем нечистот и порока: на мужской голове танцует под волынку порочный хоровод, тело – изгнившее пустое яйцо с выпивохами внутри, ноги – ненадёжные, шатающиеся стволы деревьев, балансирующие на расплывающихся лодках (аллегория пьянства и похмелья). Фома Кемпийский писал, когда живот полон еды и алкоголя, нескромность и грех входят в двери. На дальнем плане – апокалиптическая война. Ближе – обречённые души ведомы на виселицу, а иные – раздавлены огромными пронзёнными стрелой ушами с ножом между них. Эта жуткая конструкция вызывает аналогии с фаллосом, но вместе с тем проткнутые уши несомненно означают глухоту (физическую и духовную). Наказаниям подвергаются те части тела, что непосредственно участвовали в преступных деяниях.

Рис. 158. Свиномонахиня и её приспешник продают индульгенцию, за что удостоены ада, а странное существо в рыцарском шлеме, вероятно, указывает на отпущение грехов убийцам и воинам. «Сад земных наслаждений», фрагмент ада.

Легитимность этих кар дана уже в Библии (Мф. 5:27–30): «Вы слышали, что было сказано: «Не нарушай супружескую верность». Я же говорю вам, что тот, кто лишь смотрит на женщину с вожделением, уже нарушил супружескую верность в своем сердце. Если твой правый глаз влечет тебя ко греху, вырви его и отбрось прочь. Лучше тебе потерять часть тела, чем всему телу быть брошенным в ад. И если твоя правая рука влечет тебя ко греху, то отсеки ее и отбрось прочь. Лучше тебе потерять часть тела, чем все твое тело пойдет в ад».

Ниже изображено замёрзшее озеро – частый атрибут ада. Тонкий лёд на нём – символ зыбкости, по нему катаются на санках и коньках. Все эти игры связаны с риском для жизни, а значит – с небрежением и глупостью.

На первом плане – развитие идеи и образа адской таверны. Обнажённая женщина с игральным кубиком на голове держит в руке кувшин и горящую свечу – приметы блудных деяний.

Рис. 159. Фрагмент ада Босха сравним с описанием Ада в «Видениях Тнугдала»: Инфернальная долина ужасов, боли и плача открылась путникам. Тнугдал и Ангел достигли врат крепости ада, угрожающе высокой, будто гора. Этот чертог скорби выглядел будто печь с широкой горловиной спереди, и из этого отверстия исторгалось великое пламя, вздымавшееся на тысячу футов над землей: черти сжигали греховные души. Подойдя ближе, Тнугдал узрел палачей, стоявших посреди пламени; у некоторых в руках были острые ножи, другие орудовали пилами, вилами, крюками, широкими топорами, они сверлили, бурили, насаживали и накалывали плоть. Изверги убивали души. Некоторым сносили голову, другим отрезали бедра, руки, ноги, а иных четвертовали. Однако все страдальцы вскоре восстанавливались, обретая свою первозданную форму, только чтобы вновь пострадать от палачей… Вскоре Тнугдал увидел ужасное существо, казавшееся ещё более злым и опасным, чем прочие: с двумя огромными чёрными крылами, из его ног торчали когти из железа и стали, его шея была длинной и стройной, но на ней воцарялась огромная голова с горящими красными глазами, огромный рот монстра исторгал плевки пламенного огня, а его нос увенчивался стальным наконечником!

Зверь сидел посреди замерзшего озера и пожирал испуганные души, которые воспламенялись и горели внутри звериного тела, пока не оборачивались в ничто. Затем испепелённые души исторгались вместе с экскрементами, но вновь восстанавливались и всё повторялось снова и снова, и снова. Грешные души, испещрённые синяками, кричали от боли, от этих злоключений, как женщина во время родов: змеи и крысы начинали грызть их изнутри. Когда души осознавали, что с ними происходит, они стенали и орали, но невообразимого ужаса избежать не удавалось: они будто беременели и рождали монстров: внутри них копошились змеи готовые выйти наружу. Существа раздирали каждый член и конечность: голову, ноги, перед, зад, бок; змеи скользили по животу и груди, и через каждый сустав, не щадя ни плоти, ни костей, выползали отовсюду. Змеи были длинные, с железными головами и хвостами с шипами, они терзали плоть своими шипами, делая дыры в ней и обнажая все суставы. Адские создания кусали, грызли, рвали пока все внутренности не вываливались. Тела грешников изнывали в муках, но они были ещё живы, вопия! Души плакали от тоски и сокрушались от осознания своей глупости и греха: они никогда не освобождались от боли и страданий, цикл пыток повторялся вновь и вновь…150.

Заяц – аллегория похоти и, вместе с тем, традиционная жертва охоты – предстаёт здесь сам в качестве охотника, трубящего в рожок и несущего добычу – человека. Повсюду разбросаны принадлежности для азартных игр. На щите крысы-ската – пародийное, а следовательно, кощунственное изображение благословляющей длани в сочетании с игральной костью – декларативное нарушение запрета на произношение имени Бога всуе. Богохульственный кабак (полный азартных игр, часто запрещавшихся в Средние века, и неумеренного потребления алкоголя) считался источником возбуждения, ссор, агрессии и разврата. Одиозности всей сцене добавляет евангельский сюжет, часто изображавшийся в нидерландской и итальянской живописи XV–XVI вв., – он рассказывает о римских воинах, разыгравших хитон Христа жребием (Ин. 19:23–24; Пс. 21:19). Традиционно этот сюжет был представлен как бросание костей непосредственно под распятием Христа, но позже – перекочевал в антураж таверны.

Позднее средневековье породило множество различных текстов, писем, изображений, содержащих напутствия молодой аристократии и городской буржуазии, предостерегающих от посещения кабаков, борделей, охоты, азартных игр (триптих должен был показать молодому принцу Генриху III Нассау-Бреда, двору Габсбургов, Филиппу Красивому определённые модели поведения, не достойные дворянина). В учебноафористической поэме 1450 года «Притча о браке» (нид. «Dit zijn proverben van huwene») описываются примеры как праведного, так и дурного поведения, связанного с обжорством, винопитием, забвением заповедей, поста и законов Божьих151.