Читать книгу "Спецназ Ивана Грозного. Клад тверских бунтарей - Александр Тамоников"

— Да, это понятно. А ты, стало быть, замыслил свой капкан шайке поставить?

— Верно. Потому-то мне и нужен второй отряд, пусть и немногочисленный. Я хочу для начала обозначить наличие всей моей дружины у средней тропы. Как только разбойники пойдут на нее, мы ударим по ним с востока и с запада.

— Хитро придумано. Но купятся ли на то разбойники, не почуют ли подвоха?

— А у них другого выхода нет, только прорыв.

— У тебя есть люди в Гиблой роще? — спросил Осин.

— Конечно, как же без них? Служивые татары. Кстати, это они обнаружили тропы, выяснили, как разбойники проходят через топь.

— Брыло, наверное, выставит своих разбойников на скрытых тропах.

— Конечно, выставит. Он не может поступить иначе. Мои татары увидят их.

— Но как можно будет скрытно обустроить засаду, когда разбойники из леса во все глаза будут смотреть за дорогой?

— А мы основными силами обойдем Гиблую рощу на расстоянии верст в пять, потом будем сближаться с местом предстоящей сечи по окраине леса. Встанем в саженях двадцати от дальних троп. В это время внимание лиходеев будут отвлекать служивые татары. Я велю им основательно пошуметь в лесу. Пересчитать их будет невозможно.

— Суета в роще создаст видимость наличия твоего отряда. Но я думаю, что больше всего разбойников успокоило бы твое личное присутствие у основной тропы.

Савельев взглянул на Осина и проговорил:

— А это хорошая мысль, Егор. Правильно, так и сделаем. Я буду в лесу с татарами. Вот видишь, не напрасно я позвал тебя. Опыт и умение — большое дело.

— Рад, что могу помочь. Значит, с разбойниками понятно. Если они вынесут сокровища и икону, то задание упростится. А вдруг лиходеи оставят все это у своих баб, накажут им, чтобы в случае неудачи прорыва те сбросили короба и икону в топь?

— Первое. Бабы не утопят сокровища и тем более икону. Ведь для них это пропуск на свободу. Да их и так не подвергли бы наказанию. Они бабы, подчиняются мужикам своим, как и должно быть в семьях. Детишки же тем более ни при чем. Второе. Коли разбойники выйдут из леса без сокровищ и иконы, то это добро будет где-то рядом. Брыло хочет быстро уничтожить мой отряд и уйти отсюда не с пустыми руками. Но ничего у него не выйдет. Мы в любом случае разобьем шайку.

Осин покачал головой и заявил:

— Да, все отменно продумано. Не напрасно ты, князь, в чести у самого царя.

— Это слишком громко сказано, Егор.

— Когда выводить отряды начнем?

— Затемно.

— Я вот о чем подумал. А коли разбойники сразу баб и детишек с собой возьмут?

— Зачем им эта обуза?

— Обуза — да, но и прикрытие хорошее. Коли они увидят, что ты со своими ратниками у основной тропы, прикажут семьям идти назад, а сами нападут. А коли засомневаются, то все уйдут на болото. Это же дело недолгое.

Савельев на минутку задумался.

— А ведь могут, — потом произнес он. — Но основные отряды, скрытые справа и слева, лиходеи никак не узрят.

— Да, но тебя и татар все же маловато будет. Трех человек от десятка отличить в лесу не так-то просто, но возможно. К тому же разбойники могут и среднюю тропу использовать и напасть на вас троих.

— Возьму еще Власа Бессонова, Осипа Горбуна. Можно в обмен на свободу использовать подельников Кубаря — Ивана Братина и Федота Лаптева. Получится семь человек. Брыло может знать об одиннадцати. Но он и семерых примет за основной отряд, решит, что остальные мои люди несут дозорную службу. Такими силами дружиной мы и от лиходеев с центральной тропы отобьемся.

Осин улыбнулся и сказал:

— Верно, князь. Мысль хорошая, давай так и будем действовать. Ты не думал привлечь хоть часть воинов из крепости? Согласен, толку от них немного, но все какое-то усиление. Один только вид дополнительной силы может повлиять на разбойников. Да не такие уж эти ратники и слабые, просто давно в настоящем деле не были, привыкли к мирной, размеренной жизни. Я бы взял пару десятков.

— А если разбойники их заметят? Вдруг тверские ратники не смогут скрытно подойти к роще?

— А они там нужны будут? Можно их у села Дубино поставить или у починка Долман. Конных. По твоему знаку они тут быстро окажутся. С воеводой заранее поговорить, объяснить, что к чему.

— Веры ему нет.

— А что вера? Он со своими ратниками и нужен-то будет лишь для вида. А чтобы воевода слушался и делал все так, как надо, задание ему должен дать князь Микулинский. Ты ведь можешь с ним встретиться, покуда есть время. Или не желаешь, чтобы тверские вельможи все заслуги по изведению шайки и возвращению клада себе присвоили?

— Это пустое.

— Я лишь предложил, князь. Тебе решать, как тут быть.

— Подумаю. Время еще есть. Ты тоже отдохни, Егор Михайлович, в моем шалаше.

— Тебе можно было и шатер поставить, — с улыбкой проговорил Осин.

Савельев отмахнулся и заявил:

— Суета лишняя. Я и так обойдусь.

Егор Осин понял замысел воеводы особой дружины и отправился на отдых.

Обдумав предложение Егора, Савельев подозвал к себе Новика и сказал:

— Кузьма, давай коней, поедем в Тверь.

— Слушаюсь, князь! А Кубаря с собой не возьмем? Здесь он только мешается и сильно раздражает Горбуна. Как бы Осип случайно не прибил его.

— С него станется. Скажи Горбуну, чтобы тоже взял коня. На другого пусть посадит Кубаря. Они с нами пойдут.

— Понял.

Вскоре всадники двинулись к Твери. Они обогнули село и чрез Васильевские ворота въехали в кремль.

Стражники растерялись. Ведь особая дружина ушла к Новгороду. И вдруг в кремле ее воевода князь Савельев. Воины доложили об этом Микулинскому.

Тверской тысяцкий тут же выбежал из дворца и осведомился:

— Что-то случилось, Дмитрий Владимирович?

— Ничего особенного. Пусть стража примет пленника.

— А что это за пленник?

— Гонец от Воронова на Москву. Очень важный свидетель.

— И где вы его взяли?

— Лишний вопрос, Дмитрий Иванович.

Тверской князь отдал команду, и стражники утащили Кубаря в темницу.

Микулинский с Савельевым поднялись в гостевую залу дворца. Там Дмитрий попросил вызвать воеводу Опаря.

Тот прибыл тут же. На лице его было написано крайнее недоумение.

— Долгих лет тебе, князь! — Он поклонился Микулинскому, потом повернулся к Савельеву. — И тебе тоже, Дмитрий Владимирович.

— Здравствуй, Петр Данилович. — Микулинский указал на скамью. — Присаживайся, воевода.

Тот сел на лавку, взглянул на тысяцкого и спросил: