Читать книгу "Тень каннибала - Андрей Воронин"

Второй оперативник синхронно с ним вынул из наплечной кобуры пистолет.

— Не стреляйте, — сказал Козинцев. — Я несчастный Робин Крузо.

Полковник Мещеряков наблюдал за происходящим с заднего сиденья своей «Волги», стоявшей поодаль от милицейского микроавтобуса. Он уже начинал испытывать раздражение. Добрые дела наказуемы, думал он, поглядывая на часы. Нельзя позволять эмоциям брать верх над разумом, думал полковник. Не мальчик уже, чтобы на радостях следовать первому же благородному порыву. Теперь вот сиди тут как дурак вместо того, чтобы спокойно отдыхать дома перед телевизором, с рюмочкой коньяка и с бутербродом…

Когда компания на крыльце разделилась и двое рослых ребят в штатском, оставив хромого бородача на попечение Сорокина, двинулись к микроавтобусу, Мещеряков все понял и мысленно застонал. «Свинья Сорокин, — подумал он. Мент поганый. Вот уж действительно: дай палец — всю руку откусит… А вот возьму сейчас и уеду, а он пускай со своим маньяком на такси добирается. Старая сволочь! Нет, это ж надо было такое придумать! Что я ему извозчик?»

— Добрые дела наказуемы, — сообщил он водителю.

Водитель в ответ только вздохнул. Он знал об этом не хуже полковника, а может быть, даже лучше.

Маньяк приближался, сопровождаемый сердитым Сорокиным. Он сильно хромал на правую ногу и что-то говорил на ходу Сорокину, отчего тот досадливо морщился. Его бородатое лицо было обезображено жутким шрамом, похожим на след ожога. Одет он был дорого и нелепо и вдобавок ухитрялся, несмотря на хромоту, заметно вилять бедрами при ходьбе.

— Вот это кадр, — не удержавшись, произнес водитель.

— Да уж, — согласился Мещеряков. Осененный внезапной мыслью, он торопливо выбрался из машины и пересел на переднее сиденье.

— Вот это правильно, — одобрил его действия водитель. — Не хватало вам еще рядом с этим сидеть… Еще зубами вцепится.

О цели поездки водителя никто не информировал, но он, конечно же, обо всем догадался сам — Москва полнилась слухами, а водитель, как ни крути, работал не в таксопарке, а в ГРУ.

Задняя дверца открылась.

— Залезайте, — приказал маньяку Сорокин и вслед за ним забрался в салон. — Ты извини, — обратился он к Мещерякову. — Я решил, что так будет лучше.

— Естественно, — не оборачиваясь, саркастически ответил Мещеряков. Ну, раз уж ТЫ так решил, поехали.

Водитель перекрутился на своем сиденье, чтобы получше разглядеть Козинцева, — он никогда не видел настоящего живого каннибала.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался каннибал и хихикнул. — Какое общество! Вы не поверите, но я так устал от общества грубых, неотесанных людей в погонах и без! Так приятно видеть умные, интеллигентные лица! Впрочем, вот этот, на переднем сиденье, — он, по-моему, военный, озабоченно сказал каннибал, обращаясь персонально к Сорокину. — Я бы сказал, что полковник. Такой, знаете ли, кабинетный стратег. Это же сразу бросается в глаза, разве нет?

Водитель хрюкнул, сел прямо и включил зажигание.

— Куда поедем? — спросил он, ни к кому персонально не обращаясь.

— В номера, — сказал маньяк, опередив обоих полковников.

— На Петровку, — угрюмо буркнул Мещеряков, который с первой же минуты почувствовал, что сыт подопечным полковника Сорокина по горло и даже выше. «Надо же, — подумал он, — какая проницательная сволочь! Неужели по мне действительно все видно?»

— На Петровку? — почему-то переспросил водитель.

— Более или менее, — как-то странно ответил с заднего сиденья Сорокин. — В общем, приблизительно в том направлении. Слушай, — пожаловался он Мещерякову, — я так от него устал!

— Только постарайся обойтись без этих ментовских штучек, — не оборачиваясь, попросил Мещеряков. — Убит при попытке к бегству и все такое прочее… Не в моей машине, ладно?

— Обижаешь, — сказал Сорокин.

— В самом деле, — поддержал его арестованный, — какое еще бегство? Я же инвалид, вы что, не видите?

Машина тронулась.

— Обратите внимание, — снова заговорил Козинцев, — какой чудесный вечер! Я, знаете ли, обожаю гулять после наступления темноты. Обычно я прогуливаюсь пешком, но на машине тоже неплохо, учитывая мою хромоту. Посмотрите, какое небо! Здесь, вдали от шумного центра, можно даже увидеть звезды! Вы замечали, что в центре звезды не видны?

— Да, — неожиданно для Мещерякова согласился Сорокин. — Я как раз сегодня обратил внимание.

— Вы делаете успехи, полковник, — похвалил его Козинцев. — Кстати, я не представился присутствующим. Козинцев Ярослав Велемирович, можно просто Слава. А кто эта угрюмая личность на переднем сиденье? Вы не знаете, как его зовут? Впрочем, молчите. Я ведь могу и сам догадаться. Возможности белой магии не так велики, как черной, — сами понимаете, слишком много ограничений, устаревших этических норм и так далее, — но кое-что сделать можно. Хотите, я попробую?

— Лучше не надо, — сказал Сорокин.

— А жаль. Мне кажется, ваш сердитый приятель — очень любопытная фигура. Такой молчаливый, скрытный, прямо как профессиональный разведчик.

Водитель снова хрюкнул.

— Ладно, — сказал Козинцев, — белой магии вы не хотите, черной не хочу я сам, разговор у нас не клеится… Тогда стихи!

— Опять? — уныло спросил Сорокин.

— Да! Слушайте. «Мы побочные дети судьбы, мы росли на задворках казармы. Мы рабы неискупленной кармы, мы чужих прегрешений рабы». Класс, правда? Безграмотный бред, полная белиберда, зато сколько чувства!

— О господи! — воскликнул Сорокин. Козинцев хихикнул.

— Не сердитесь, — попросил он. — Может быть, это моя последняя возможность пообщаться с культурными людьми. Может быть, завтра мне на голову наденут мешок, выведут в тюремный двор и дадут команду «пли!»…

— В наше время все происходит немного иначе, — возразил Сорокин. — И вообще, вряд ли вас расстреляют. Хотя, на мой взгляд, стоило бы.

— Но за что?! — искренне возмутился Козинцев. — Ведь вы же умный человек, вы должны понимать, что я невиновен!

— Бросьте, — глядя в окно, устало сказал Сорокин. — Вас же взяли буквально с поличным.

— С каким еще поличным! Ведь ясно же, что эту гадость ко мне в холодильник просто подбросили!

— Кому ясно? — спросил Сорокин, и Козинцев увял.

— Да, — сказал он после минутного раздумья, — действительно… Все улики указывают на меня. Послушайте, неужели это действительно я убил всех этих людей? Какой кошмар! Какой ужас!

Он охватил косматую голову когтистыми ладонями и начал раскачиваться из стороны в сторону, как человек, одолеваемый нестерпимой зубной болью.

— Хватит, — с отвращением в голосе сказал ему Сорокин, и Козинцев послушно угомонился.