Читать книгу "Смерть на взлетной полосе - Алексей Макеев"

Мужчина сделал небольшой глоток и вместе со стаканом вернулся в кресло. Створки мини‑бара остались распахнутыми.

— Андрей Борисович Лозинский. Но для вас можно просто Андрей, раз уж у нас с вами такой тут дружеский междусобойчик… Я — психолог, если это вдруг окажется для вас интересным.

— Совершенно неинтересно, — парировал Крячко. — Более того, мне бы хотелось, чтобы ты оставил нас с потерпевшей наедине, психолог. Так сказать, без лишних свидетелей.

— О, разумеется, могу и оставить, но думаю, что на самом деле от моего присутствия будет больше пользы. — Лозинский сделал еще один небольшой глоток виски и закинул ногу на ногу.

— В самом деле? — Крячко даже не пытался скрыть презрения.

— Поверьте мне на слово, — кивнул психолог и тем же скучающим тоном обратился к Штурминой: — Расскажите, Аня, как все вчера случилось. С самого начала.

Но Штурмина все еще продолжала колебаться.

— У Ани комплекс общения с незнакомыми людьми, — пояснил Лозинский. — Даже с такими напористыми ловеласами из угро, как вы, Стас. Ей это дается непросто.

— Да ну? — Крячко начал откровенно заводиться. Присутствие Андрея раздражало его все больше и больше. Гуров терпеливо наблюдал за происходящим со стороны. Станислав вновь обернулся к девушке и мазнул по ней взглядом. — Комплекс общения, говорите? Судя по вчерашним событиям, и не скажешь.

— В этом‑то все и дело. — Лозинский оставался таким же невозмутимым. Взболтал виски в стакане. — Тот человек… Олег, как он представился… Он сумел сразу сломать этот комплекс. Знал, что и как следует говорить, как себя вести. А моя клиентка — особа весьма сложная… Но он знал. С самого начала. Понимаете, к чему я клоню?

— Не совсем.

— Хотите сказать, что их вчерашняя встреча не была случайной? — заинтересовался Гуров.

— Даже совсем не случайной. Я уверен, прежде чем подойти вчера, он наблюдал за ней несколько дней. Изучал ее… Строил свою схему… Он знал о ней все.

— Как психолог? — хмыкнул Крячко.

На некоторое время выпад Станислава повис в тишине. Лозинский отреагировал на него не сразу. Поставив стакан с недопитым виски на журнальный столик, он подался вперед и пристально вгляделся в лицо сыщика. Крячко машинально напрягся, но собеседник играл с ним в гляделки недолго, от силы секунд двадцать. Затем отстранился и проговорил:

— Хотите, я вам вкратце поведаю, в чем заключается работа психолога, Стас? Буквально в двух словах. И на конкретном примере.

— Не хочу.

Но отказ не остановил Лозинского. Он его просто проигнорировал.

— Работа психолога — чувствовать человека, с которым он вступает в контакт. Видеть по его лицу, по его жестам то, чего не видят, а вернее, не замечают другие. Возьмем, к примеру, вас, Стас… Вы ведь сегодня не против психологов настроены, а против всего мира. Дурное настроение с самого утра. Не беда, — улыбнулся Андрей, — такое с каждым может случиться. Тем более я вижу, что тому есть причина. У вас была бессонная ночь, и это определенно связано с женщиной. И дело не в самой женщине… Дело в вас, Станислав. Вы остались недовольны собой… Как мужчина.

— Чего? — Чаша терпения Крячко переполнилась. Он резко поднялся со стула и машинально потянулся к наплечной кобуре. — Чего ты несешь, психолог?!

Лозинский остался сидеть в той же позе, лишь скупо улыбнулся:

— И вот оно! Ваши нынешние действия лишь подтверждают правоту моих слов, сказанных ранее.

— Стоп! — поспешно вмешался Гуров, делая шаг вперед и тем самым преграждая дорогу напарнику. — С психологами и со Стасом все более или менее понятно. Давайте вернемся к преступлению. Может, потерпевшая нам все же расскажет, что произошло?

— Конечно, — пожал плечами Лозинский. — Расскажите, Аня. Как я уже сказал, вам нечего бояться. Я буду рядом.

Крячко продолжал сопеть, как разъяренный бык перед выходом на арену. Гуров положил руку ему на плечо:

— Присядь, Стас! — Затем обернулся к Штурминой: — Мы вас слушаем, Анна Дмитриевна.

— Я… Ну я… пошла прогуляться в сквер. Это всего в нескольких кварталах от моего дома. Я люблю там прогуливаться время от времени. Андрей Борисович много раз говорил, что вечерние прогулки идут мне на пользу…

— Как часто вы ходили в этот сквер?

— Почти каждый день. Могла пропустить какой‑то вечер из‑за погоды или плохого самочувствия, но в основном каждый день.

Незаметно для Анны, но так, чтобы это мог видеть Гуров, Лозинский оттопырил один палец. Девушка смахнула слезу со щеки тыльной стороной ладони, и мизинец свело предательской судорогой.

— Продолжайте! — подбодрил ее сыщик.

— Он появился буквально из ниоткуда. Фактически налетел на меня, и я… Я немного испугалась.

— Давайте не будем преуменьшать, Аня, — вмешался Лозинский. — Господам сыщикам совершенно необязательно знать все ваши личные проблемы, но я прошу вас избегать преуменьшений. Во всяком случае, в этой истории. Это важно. Поверьте мне.

— Преуменьшений? — удивленно посмотрел на него Лев.

— Именно. — Психолог с ленцой потянулся за стаканом с виски. Сделал глоток. — Я знаю, как моя клиентка обычно реагирует на мужчин. На незнакомых мужчин… Выражение «немного испугалась» не из этой оперы.

— Хорошо, — покорно кивнула Анна. — Я сильно испугалась.

— Я чего‑то не понимаю? — еще больше насупился Крячко, буквально буравя неприязненным взглядом Лозинского. — Или это имеет какое‑то принципиальное значение? «Немного испугалась» или «сильно испугалась»…

— Это имеет колоссальное значение, — ответил психолог. — Он сильно напугал ее, а затем очень — я подчеркиваю, «очень»! — быстро нашел нужные слова успокоения. Верно, Аня?

— Да, так и было.

— Он нашел те самые слова, которые рассеяли ее страх, и тем самым моментально расположил ее к себе. — Лозинский оттопырил еще один палец.

— И что это были за слова?

— Ну… — Штурмина замялась. — Я не могу точно воспроизвести их…

— Сами слова неважны, — в очередной раз вмешался Лозинский. — Тут суть в другом — в индивидуальном подходе. Если индивидуальный подход к человеку подобран правильно, то ты можешь расположить его к себе настолько, будто вы знакомы много‑много лет. И давно уже хорошие друзья. Вы начинаете понимать друг друга с полуслова, с полувзгляда… Я могу подобрать к Ане такой индивидуальный подход в той или иной стрессовой ситуации, а вы, например, нет.

— По‑моему, нас в очередной раз унизили, — ухмыльнулся Крячко. — Тебе так не кажется, Лева?

— Это не унижение, — небрежно отмахнулся Лозинский, — это наука.

— Вы хотите сказать, что преступник — психолог?

— Боже упаси! Хотя… В определенном смысле — да… В чем‑то… На самом деле я лишь указываю вам на тот факт, что преступник изучил свою жертву, прежде чем… провернуть свое грязное дельце, скажем так. Досконально изучил. Расскажите, что было дальше, Аня. Когда вы вышли из сквера.