Читать книгу "Дмитрий Донской. Империя Русь - Михаил Ланцов"

А еще требовалось отнять корону Карла Великого, Имперский крест и Имперский меч. Ибо нефиг! Впрочем, на последнее никто особенно и не сопротивлялся. Ведь по всему выходило, что, обретая статус сюзерена Австрии, Дмитрий получал положение, аналогичное тому, которое имел Император Священной Римской Империи. То есть они и должны были перейти к нему по праву наследования.

Переговоры закончились.

Документы подписаны.

Дмитрий покидал вполне гостеприимный город. И жалел лишь об одном – о Беатрис. Несмотря на некоторое раздражение, всплывшее поначалу, постель сгладила много шероховатостей в отношениях. И у них даже сложились неплохие отношения. Не любовь, конечно же. Но практически приятельство. Жаль только, началось все так по-дурацки.

Глава 10

5 мая 1389 года, Константинополь

Наглеть, так наглеть!

Именно под этим слоганом проходило возвращение Императора в Константинополь.

За то время, что Дмитрий гулял по землям Европы, столица Восточной Римской Империи – Византии – более-менее оправилась от долгой осады. Поэтому возвращение Императора было встречено безумной овацией слегка оживших и отъевшихся простолюдинов.

Каждая дворняжка знала, кто возродил непобедимые легионы, один из которых держал оборону их города в осаде долгих три года. Все жители прекрасно видели, КАК и КЕМ была снята, казалось бы, безнадежная осада. Ни от кого не ушел тот факт, что именно в руках полковника легионеров оказались заранее подготовленные запасы продовольствия и вооружений, без которых Константинополь бы пал…

В глазах черни этого города Дмитрий был практически Богом – новым мессией, спустившимся с небес, дабы спасти их и возродить былое величие Римской Империи. Поэтому и неудивительно, что толпа не желала выбирать иного Басилевса, кроме него. А любые попытки прерывались сильными волнениями. Да, легионы Императора были родом из Москвы, а он сам происходил из древнего рода датских конунгов. И что с того? Кого только не было на престоле Римской Империи – от германских вождей до армянских аристократов. Зрелая Империя не отличалась каким-либо цветущим национализмом, выбравшись из коротких штанишек национальных государств. Важнее было то, что ты сделал для нее. Насколько полезен, нужен, выгоден.

А посему Дмитрий возвращался с триумфом. Нет, не так. ТРИУМФОМ. Первым, за последнюю тысячу лет на просторах Римской Империи[91].

Все население города высыпало встречать легион и Императора.

Даже аристократы и былые претенденты на престол. Никто не решился задрать нос к небесам и выказать высокомерие.

Самые ценные трофеи из Генуи уже ехали в Севастополь, но те, что Дмитрий провез по улицам Константинополя, оказались особенно важными. Это было оружие и воинское имущество, взятое в сражении под Венецией. Каждая кольчуга, каждый меч были на вес золота. Не по ценности. Нет. По духу. Ибо это был символ победы. Символ возрождения.

Император во главе своего войска и огромной толпы горожан проследовал к собору Святой Софии.

Там его уже ждали.

Никому ничего говорить было не нужно.

Патриарх Константинополя стоял в своем самом торжественном облачении. А рядом – куча разодетых аристократов и высокородных гостей. К церемонии венчания нового Басилевса все было готово.

И вот, когда оставалось сделать последний шаг – Дмитрий замер.

Несмотря на явную выгоду от такого поступка, Император испытал определенные затруднения морального толка. Да, пока он резвился где-то на просторах Русской равнины, все было хорошо. Легенда о возрождении Римской Империи более чем замечательно подходила для возни в том маленьком болоте. Ква-ква-ква! И всем плевать. Просто одна из легенд – не хуже и лучше иных. Сейчас же, выйдя на глобальный политический простор и оказавшись на пороге Софийского собора Константинополя, Дмитрий замялся. А что дальше? А как дальше? Ведь Российская Империя, тщательно создаваемая им столько лет, больше не нужна… Ее же создавали как некий эрзац-вариант до возрождения Римской державы, хотя бы в ее восточном формате. Теперь она становилась просто гроздью провинций возрожденной Римской Империи… Правильно? Нужно ли так поступать? Ответа на этот вопрос Дмитрий не знал, как и, пожалуй, любой другой на его месте…

Внешне все эти терзания отобразились лишь незначительной заминкой с мутным взором, устремленным внутрь помещения церкви. Несколько секунд колебаний. Ладонь скользнула на пряжку с выгравированным орлом и надписью: «Империя превыше всего»[92]. И вновь злая усмешка пересекла его лицо. Ухмылка. И решительный рывок вперед.

Делай, что должен, и будь что будет!

Бравада?

Глупость?

Заносчивость?

Отнюдь.

Почему, собственно, Дмитрий согласился на столь значимые перемены? Ведь Россия фактически превращалась в иную державу. Зачем? Казалось бы, глупо и необъяснимо. Но на самом деле все очень просто.

Дело в том, что в свое время, в 1360-е годы, Император уже один раз сделал что-то подобное, когда оспаривал титул Rex Russian. Ну и, заодно, все земли, которые хоть как-то могли подходить под руку того, кто так именуется. И вот прошло три десятилетия. Он забрал под себя все, на что претендовал. Причем публично, открыто и нагло. И все в Европе и прочих окрестностях его державы о том хорошо ведали.

Теперь же, в контексте вышеописанного антуража, Дмитрий провозглашает себя Императором Рима, а свою державу называет Римской Империей. То есть явно, нагло и неприкрыто намекает всей остальной Европе на то, что ее ждет впереди. А также Ближнему Востоку, Малой Азии, Аравии и Северной Африке. Ну, так, ненавязчиво. Конечно, бывали и иные крайне амбициозные товарищи, не стесняясь называвшие себя Черными Властелинами Вселенной. Так что после таких заявлений, по идее, и французский король, и султан мамлюков должны были бы поржать громко и в голос. Если бы не одно «НО». У Дмитрия были не только амбиции, но и возможности. А уж о том, как его легион гонял ссаными тряпками лучшие армии исламского и христианского мира, уже ходили легенды, достигавшие даже самых отдаленных уголков Евразии и Африки. А значит что? Правильно. После этой коронации все вокруг напряглись ну совершенно не иллюзорно. Ведь сам-то Дмитрий мог и справиться с поставленной задачей. Как-никак тридцать девять лет – возраст немалый для XIV века. А вот его сын и наследник – Александр, отличившийся в ходе последней войны, вполне мог реализовать амбиции родителя. Легионы-то никуда не девались, как и их замечательное вооружение…