Читать книгу "Рывок. От отличного к гениальному - Мэтью Сайед"

Когда я вхожу в дверь, лицо мужчины озаряется улыбкой, и он бросается ко мне, протягивая руку. Он дружелюбен и приветлив, а его низкий голос не утратил юношеского очарования. В глубине магазина есть маленькая кухня, и он жестом приглашает меня на чашку кофе.

Помещение забито армейским снаряжением, но хозяин магазина не пытается мне ничего продать. Он идет к шкафчику под мойкой и достает оттуда красную коробку. Она заполнена медалями, грамотами и другими спортивными трофеями. Мужчина выбирает из стопки большую фотографию Хайди Кригер, которой вручают золотую медаль чемпионата Европы 1986 года и, улыбаясь, рассматривает ее.

Я перевожу взгляд с лица хозяина магазина на лицо женщины на фотографии: ошибиться невозможно – это один и тот же человек.

Андреасу Кригеру – такое имя взяла себе Хайди после операции по смене пола в 1997 году – потребовалось много лет, чтобы выяснить, что произошло в берлинском спортклубе «Динамо». Совершенно секретные документы, касающиеся спортивной системы Восточной Германии, были найдены только после падения Берлинской стены, а на тщательное расследование невероятной истории ушло еще десять лет.

Главную роль в этой истории играли ярко-голубые таблетки. Кригер выяснил, что это были не витамины, а анаболические стероиды под названием «орал-туринабол»: сильнодействующее, отпускаемое по рецепту средство, которое способствует увеличению мышечной массы и развитию мужских черт. Кригер был не единственным, кому давали такие таблетки: согласно секретным документам, найденным в военном госпитале в пригороде Берлина, за двадцатилетний период орал-туринабол получали более десяти тысяч спортсменов.

Эксперименты показали, что эффект от приема стероидов более выражен у женщин, в организме которых мало андрогенов (мужских гормонов). Политическое руководство Восточной Германии поняло, что они случайно наткнулись на мощное средство, позволяющее повысить престиж своей «просвещенной» системы власти.

Во главу угла была поставлена секретность. В засекреченном документе, подтверждающем, что допинговая программа была одобрена на высшем уровне, Центральный комитет Коммунистической партии постановил, что применение стероидов должно быть централизованным, проводиться под контролем управления спортивной медицины и относиться к категории государственных секретов. Соблюдение тайны обеспечивалось тем, что более трехсот тренеров и врачей напрямую сотрудничали со Штази, тайной полицией Восточной Германии.

Тренеры, которые воспитывали чемпионов, получали такое материальное вознаграждение, что возник черный рынок орал-туринабола. Тренеры пытались получить дополнительное количество препарата и давали допинг даже двенадцатилетним мальчикам и девочкам.

Но риски проявились довольно быстро. Манфред Хёппнер, глава департамента спортивной медицины, который уже знал о серьезных побочных эффектах в виде роста волос, перепадов настроения и угревой сыпи, предупреждал об опасностях в одном из своих регулярных отчетов для Штази: «Выявлены поражения печени, в том числе значительное увеличение этого органа (гепатомегалия). У спортсменок эти повреждения усиливаются приемом противозачаточных таблеток [спортсменок заставляли принимать противозачаточные препараты во избежание беременности]. У двух спортсменов были выявлены такие серьезные повреждения печени, что никто не мог взять на себя ответственность разрешить им остаться в спорте высших достижений».

Но для политического руководства результаты восточногерманских спортсменов оправдывали средства. В 1972 году страна с населением 17 миллионов человек заняла второе место в неофициальном медальном зачете на Олимпийских играх в Мюнхене, после Советского Союза и Соединенных Штатов. Четыре года спустя ГДР опередила Соединенные Штаты, отстав от Советского Союза всего на девять золотых медалей. Руководитель Восточной Германии Эрих Хонеккер назвал своих спортсменов образцами совершенства.

К тому времени, как Кригер пришла в спортклуб «Динамо», руководители допинговой программы – под влиянием невиданных спортивных успехов – потеряли всякую осторожность. Девочке-подростку давали приблизительно половину миллиграмма тестостерона в день. На пике своей спортивной карьеры Кригер принимала 30 миллиграммов анаболических стероидов в день, гораздо больше, чем канадский спринтер Бен Джонсон, которого дисквалифицировали за употребление допинга.

По заданию государства немецкие ученые разработали препарат STS 646, анаболический стероид, который в 16 раз превосходил орал-туринабол в скорости развития мужских черт у женщин. Его предлагали тренерам, несмотря на то что препарат не был рекомендован для применения на людях и даже не прошел первую стадию клинических испытаний. Даже Хёппнер сообщал о своих сомнениях, информируя Штази, что не хочет нести за это ответственность. Но Манфред Эвальд, президент Федерации спорта, настоял на необходимости применения препарата и заказал на фармацевтической фабрике 63 тысячи таблеток. Среди принимавших эти таблетки почти наверняка была и Кригер.

Сомнения в половой идентичности появились у Кригер еще до приема допинга, но теперь Андреас настаивает, что именно мужские гормоны не оставили ему иного выбора, кроме операции по смене пола. «Я не любил свое тело, оно изменилось до неузнаваемости. Как будто они убили Хайди. Стать Андреасом – это был логичный шаг». Кригеру сделали операцию в 1997 году – и с тех пор он требовал наказания для тех, кто разрушил его жизнь.

Только 3 мая 2000 года Хёппнер и Эвальд, руководившие допинговой программой, предстали перед судом в Берлине, чтобы ответить на обвинения в легких телесных повреждениях. В зале судебных заседаний присутствовал Кригер и многие другие успешные восточногерманские спортсмены – все внимательно слушали предъявленные обвинения.

После приема мужских гормонов операцию по смене пола сделала только одна спортсменка, Хайди Кригер, но все остальные страдали от разного рода осложнений, от рака до кисты яичников. Мужчины тоже не избежали побочных эффектов от активного применения стероидов – это и болезни сердца, и высокое кровяное давление. Все надеялись на обвинительный приговор, который в каком-то смысле закроет одну из самых мрачных страниц в истории спорта.

Суд продолжался почти три месяца и широко освещался мировыми средствами массовой информации. В конечном счете Хёппнер и Эвальд были признаны виновными в причинении легких телесных повреждений. Эвальда приговорили к 22 месяцам условно, Хёппнера – к 18 месяцам условно.

«Спортсмены надеялись на более строгое наказание, – сказал Кригер. – Но по крайней мере мы удовлетворены тем, что их осудили за то, что они сделали».

Запрещать или не запрещать?

Ужасы восточногерманской допинговой системы служат серьезным аргументом в пользу запрещения медицинских препаратов в спорте. Конечно, ни один разумный человек не хочет возвращения ситуации, когда при покровительстве государства тренеры накачивают подростков допингом. И никто не хочет легализовать подобного рода деятельность в спорте.

Но можно ли считать преступления, творившиеся в Восточной Германии, последним словом в споре? Над этим вопросом стоит задуматься хотя бы по одной простой причине: кампания против допинга в спорте терпит поражение. Несмотря на то что в Восточной Германии тысячи спортсменов принимали допинг, только один был пойман антидопинговыми структурами. С тех пор, несмотря на введение проб во время тренировочных периодов, антидопинговые комитеты продолжают гоняться за тенью.