Читать книгу "Европа между Рузвельтом и Сталиным. 1941–1945 гг. - Михаил Мягков"

27 декабря 1944 г. во время беседы с наркомом иностранных дел В. Молотовым посол США А. Гарриман заявил, что «президент готов прибыть в район Черного моря… Что касается места встречи, то по информации, имеющейся у президента, Крым является наилучшим районом для этой цели… президент рассчитывает прибыть в район Крыма на самолете из р-на Средиземного моря. Из разговора с маршалом Сталиным он, Гарриман, понял, что в Крыму пунктом встречи могла бы быть Ялта…»285

В январе 1945 г. в Москве, Лондоне и Вашингтоне шла активная подготовка к трехсторонней конференции. Остановимся более подробно на том, какие проблемы собирался обсудить на ней Ф. Рузвельт. 20 января во время встречи с И.М. Майским286 А. Гарриман подчеркнул, что новая встреча в Ялте будет отличаться от переговоров в Тегеране, где во главе угла стояли военные вопросы. «Конечно, военные вопросы будут обсуждаться и на предстоящей конференции, – пояснил он. – Однако президент считает, что основную роль на предстоящем совещании должны играть политические вопросы…» Гарриман подчеркнул, что Рузвельта в первую очередь интересуют два вопроса: а) будущая организация международной безопасности, что подразумевает закрепление участия Америки в международном органе; и б) послевоенная судьба Германии – проблемы раздробления Германии и репараций с этой страны.

Гарриман сообщил, что кроме президента и его военных советников в конференции будут участвовать Стеттиниус и большое количество крупных сотрудников Госдепартамента; много военных и представителей Форин офиса собирается брать с собой и Черчилль. Далее посол сказал, что американцы, как ему кажется, хотели бы обсудить также вопросы о кредитах Советскому Союзу, о Польше, Дальнем Востоке и, наконец, «вопрос о Греции и вообще о всех освобождаемых странах Европы». На недоуменную реплику Майского «что можно обсуждать по вопросу о Польше – время ушло, события зашли слишком далеко», Гарриман заметил, что действительно, «нынешняя ситуация делает чрезвычайно трудным достижение какого-либо компромисса в польском вопросе. Тем не менее, – добавил он, – я все-таки думаю, что президент захочет поговорить о Польше».

Гарриман, пытавшийся прояснить советскую позицию по вопросу о репарациях, был удовлетворен высказываниями Майского об их продолжительности, рассчитанной примерно на 10 лет после войны. Он не удивился, когда речь зашла о миллионах немцев, требуемых в качестве рабочих рук в СССР для восстановления его экономики, согласился с тем, что германская тяжелая промышленность по большей части должна быть ликвидирована, а ее индустрия – соответствовать лишь удовлетворению «собственных действительных экономических нужд» страны.

Тема репараций с Германии и ее экономического будущего заняла бóльшую часть беседы двух дипломатов. Встреча совершенно не указывала на то, что вопросы послевоенного устройства остальной Европы, роли и конкретного участия в нем СССР и США могут обостриться на предстоящей конференции лидеров трех держав. Вполне вероятно, что сам Гарриман считал, например, польский вопрос действительно уже потерявшим свою актуальность на фоне произошедших и происходящих в Европе событий. По крайней мере, среди его помощников в московском посольстве существовало мнение о нежелательности заострять его в дискуссиях с Советами по причине заранее известной невозможности достижения какого-либо приемлемого для США компромисса. Так, еще 3 октября 1944 г. советник посла Дж. Кеннан направил послу Гарриману записку, в которой изложил свое видение польской ситуации. Рассмотрев варианты экономического и финансового участия западных стран в восстановлении Польского государства, возможности привлечения международных сил для поддержания послевоенного режима на его территории (в т. ч. с участием Скандинавских стран), он полагал, что было бы гораздо выгоднее признать здесь интересы СССР, не продолжать бесполезные попытки установить в стране власть эмигрантского правительства и тем самым получить преимущество в диалоге с Москвой относительно других частей Европы и в целом – в вопросе создания международной системы безопасности287.

Кеннан выступал в этом случае с достаточно прагматичных позиций. Он не видел возможности (равно и необходимости) противостоять России в сложившихся обстоятельствах, но не упускал из виду экономическую составляющую в будущем устройстве Европы. Зная его дальнейшую политико-дипломатическую карьеру, в том числе в качестве посла в СССР, его неприятие советской системы, можно предположить, что Кеннан уже в октябре 1944 г. попытался обозначить пути возвращения в лоно Запада уходящих в орбиту Советского Союза восточноевропейских государств – то есть того буфера, который ранее служил санитарным кордоном против России. Уйти, чтобы вернуться – так, видимо, можно охарактеризовать его пока черновые наметки в отношении процессов, происходивших в то время в Восточной Европе. Довольно скоро после этого он подготовил ряд телеграмм в Госдепартамент, призывающих к ограничению сфер влияния Москвы.

Данные о том, что в первую очередь захочет обсуждать в Крыму Ф. Рузвельт, присутствовали и в записках советского посола в Вашингтоне А. Громыко. В своих донесениях наркому иностранных дел СССР накануне конференции он также упоминал о проблемах Польши, Германии, Греции, новой международной организации по безопасности, но обрамлял эту информацию весьма ценными наблюдениями и замечаниями, касающимися как вероятной позиции США, так и желательной реакции на нее со стороны СССР. Несомненно, что в Кремле внимательно прислушивались к тому, о чем писал Громыко, и делали определенные выводы для будущей практической политики и дипломатии.

Так, 25 января 1945 г. в донесении В. Молотову Громыко очертил основной круг вопросов, которые, по всей вероятности, готовы были поднять американцы и англичане: о Польше, Греции, Югославии, создании межсоюзнического консультативного органа, Германии (в широком плане), голосовании в Совете международной организации по безопасности, советских республиках в связи с вопросом о членстве в международной организации, роли малых стран в международной организации, кредите, Иране, Японии288. Более подробно он остановился на этих вопросах в «замечаниях» от 26 января 1945 г., дав следующие пояснения:

«О Польше:…Американцы и англичане будут, по-видимому, изыскивать пути примирения позиций временного правительства Польши (созданного в январе 1945 г. польскими коммунистами при содействии Москвы. – М.М.) и эмигрантского польского правительства в Лондоне. Мне известно, что правительство США возлагает большие надежды на возможное привлечение в правительство Миколайчика… Вполне возможно, что Рузвельт оставит открытым вопрос о признании временного польского правительства Соединенными Штатами, ссылаясь на неподготовленность американского общественного мнения… Такой исход дела мог бы носить лишь временный характер, и, как мне представляется, если не сразу же после совещания, то несколько позже правительство США вынуждено будет пойти на признание временного польского правительства. Разумеется, многое будет зависеть от того, насколько твердо и последовательно будет придерживаться уже выработанной ранее точки зрения по данному вопросу английское правительство. Маловероятно, чтобы Рузвельт прямо поставил вопрос о возможности уступки Советским Союзом полякам Львова. Не исключено, что Рузвельт может в осторожной форме попытаться затронуть и этот вопрос. По территориальному польскому вопросу, однако, Рузвельт вынужден будет согласиться, и я не предвижу серьезных трудностей в части достижения согласия по данному вопросу между тремя сторонами».