Читать книгу "Год длиною в жизнь - Стивен Манчестер"

Уже у самого кемпинга я залил бак и протянул заправщику стодолларовую купюру.

Он покачал головой и сказал:

— Фальшивая.

Получается, выигрыш в казино нам выдали поддельными банкнотами. На лице Беллы отразилась растерянность.

Заправщик ухмыльнулся.

— Но она зеленая, — сказал он и принял ее.

Не более чем через полчаса мы отыскали указанное нам местечко и встали на ночлег, запитав нужный кабель. Белла без умолку болтала весь вечер, а у меня слипались глаза. Лекарство делало свое дело и притупляло внимание. Тем не менее, несмотря на усталость, я думал о том, как хорошо все-таки узнать больше о жизни дорогого тебе человека.

* * *

Позавтракав, мы покатили в столицу. Рассвет вступил в свои права, когда мы шли вдоль Стены памяти ветеранов Вьетнама. Я не знал, какие чувства при этом испытаю, но был рад тому, что мы приехали сюда. Здесь уже были люди. Одни водили по столбикам пальцем, отыскивая нужное имя. Другие плакали, стоя перед Стеной на коленях и оставляя письма, которые могли прочесть остальные посетители. Рядом с этими волнующими посланиями у подножия стены я заметил армейские жетоны, медали, жестянки с пивом и сигареты, оставленные выжившими ветеранами павшим товарищам. Оказывается, мои душевные раны зарубцевались куда надежнее, чем я полагал, чему я был только рад. Мемориал внушал смирение и уважение, но, когда мы повернулись, чтобы уходить, Белла указала на группу в дюжину туристов-азиатов, обступивших памятник женщинам, воевавшим во Вьетнаме, и щелкавших затворами фотоаппаратов, и лукаво улыбнулась.

Памятник Вашингтону был слишком высок, чтобы карабкаться на него в моем состоянии, монумент Линкольну на зеркальных прудах стоил того, чтобы увидеть его своими глазами, а вот номер 1600 на Пенсильвания-авеню[31] оказался далеко не таким интересным, как художественная реконструкция убийства Линкольна в театре Форда. Следующей нашей остановкой стало здание Национального архива, в котором была принята Декларация Независимости. Один-единственный листок пожелтевшей бумаги охраняла вооруженная стража, а сам он покоился под несколькими дюймами пуленепробиваемого стекла. По слухам, если бы кто-то попытался разбить стекло, чтобы похитить или испортить документ, стальная камера, в которой он находится, автоматически провалилась бы на несколько этажей под землю. Остановившись перед одним из охранников, я скорчил ему рожицу, а тот рассмеялся мне в ответ.

— Это тебе не Букингемский дворец, — напомнила мне Белла, когда мы направились к Арлингтонскому кладбищу.

Холодный дождь лил как из ведра, и мы едва сумели протиснуться в ворота на своем массивном автофургоне. С правой стороны показались пять конников и лошадь без всадника, которые тянули за собой орудийный лафет. Одного взгляда на накрытый флагом гроб было достаточно, чтобы понять: мы стали свидетелями военной похоронной процессии. Мы поехали следом, держась на почтительном расстоянии.

— Немедленно убирайтесь отсюда со своим фургоном! — вдруг заорал кто-то.

Я опустил треснувшее стекло.

— Прошу прощения?

Смотритель кладбища негодующе покачал головой.

— Частным автомобилям въезд запрещен! Выезжайте через те же ворота, через которые сюда попали, и припаркуйтесь в Форт-Миде.

— Хорошо. Извините нас, — сказал я. — Мы не знали.

Тот покачал головой и быстрым шагом отошел.

Не успели мы припарковаться, как ливень сменился ледяной моросью.

Нашей первой остановкой стала могила Джона Фитцджеральда Кеннеди. Даже несмотря на плотный туман, трепетное пламя вечного огня отражалось в серых небесах. Белла отправилась на поиски последнего упокоения брата Джона Кеннеди. А я стал читать цитаты из нескольких знаменитых и вдохновляющих речей президента, высеченных на окружающих гранитных стенах. Через несколько минут супруга-лазутчица вернулась и сообщила:

— Бобби Кеннеди лежит на вершине холма с обратной стороны. Его могила отмечена лишь простым белым крестом.

Я пожал плечами.

— Хотелось бы мне знать, как выглядит надгробный памятник Оди Мерфи.

Битый час мы обшаривали прекрасно ухоженную, обширную территорию, но так и не смогли найти могилу самого прославленного героя в американской истории. В конце концов, прибегнув к неохотному содействию нашего приятеля-смотрителя, нам все-таки удалось отыскать ее. Посреди моря величественных и дорогих надгробных постаментов небольшая плита на могиле Мерфи выделялась разве что перечнем заслуженных им наград и медалей, который начинался на самом верху небольшого камня и опускался до земли. Я восхищенно присвистнул. Глядя на огромные памятники, окружавшие его, становилось понятно, что, пока некоторые пытались купить вечный почет, другие на самом деле уже заслужили его.

Отдав дань уважения членам экипажа космического челнока, погибшим в трагической катастрофе, мы посетили и Могилу Неизвестного Солдата. Хотя вокруг было довольно многолюдно, меня буквально загипнотизировали застывшие в почетном карауле солдаты, оберегавшие покой священного захоронения в такую ужасную погоду.

Холод — это одно, сырость — совсем другое, но их убойное сочетание быстро сделает вас жалким и несчастным. Уходя, мы с Беллой испытывали чувство гордости. Несмотря на все свои недостатки и несовершенство, округ Колумбия — душа Соединенных Штатов — мог вдохнуть жизнь в самого продрогшего американца. Патриотизм, духовые оркестры, звезды и полосы — от всего этого мурашки бегут по коже, а иногда и волосы встают дыбом.

* * *

Менее чем в пяти милях от Мемориала корпуса морской пехоты США нас поджидал Кэл Андерсон. Он настоял на том, чтобы мы провели в его доме хотя бы одну ночь. Хотя Белла и не была в восторге от этой идеи, но в конце концов согласилась.

Мы крепко обнялись, и Кэл отстранил меня, оглядывая с ног до головы.

— Что-то ты смахиваешь на живого мертвеца! — рявкнул он. Именно такими словами мы описывали в 1968 году парней, которые, по нашему мнению, не имели шансов выжить на той войне.

Я рассмеялся и похлопал его по круглому брюху.

— Спасибо на добром слове, Худышка.

Мы только-только начали обмениваться шуточками по поводу своего постаревшего внешнего вида, как жена Кэла Карен — та самая девушка, из-за которой он сходил с ума от беспокойства много лет назад, — предложила:

— Что скажете, если мы отведем вас в наше любимое местечко и угостим чудесным ростбифом?

Глаза Беллы загорелись. Она никогда не упускала случая полакомиться хорошим ростбифом.

* * *

Пока мы ели, рот Кэла не закрывался ни на секунду.

— Я помню Вьетнам так, словно это было вчера, — заявил он. — И как круто там было. Иногда мне хочется вернуться туда и пережить все заново!