Читать книгу "Все стороны злосчастной медали - Иван Дмитриев"

Я открыл глаза. Не сплю. Вот же дерьмо. И как мы до этого дошли? Что дальше? Промелькнула мысль о том, что стоило бы положить Ганса назад, дабы не привлекать внимания. Я не смог этого сделать чисто психологически. Я лишь застегнул ремень безопасности на его теле и вывернул на дорогу.

Где-то в паре километров должно было быть кладбище. Я вдавил педаль газа и постарался не думать о том, что фигура, замечаемая то и дело боковым зрением, больше не дышит. Редкий пригородный лес сменился полями, и через пару минут я съехал к темным воротам. Чуть сбоку от входа стоял вагончик. Я постучал, и дверь открыл человек очень старый, но крепкий на вид. Я попросил его об ужасной услуге.

Через час тело моего друга покоилось в сколоченном из тонких деревяшек ящике далеко сбоку от свободных мест.

— Как подписать? — спросил старик.

Я не отреагировал, потому что уставился в одну точку.

— Как, — он подёргал меня за рукав, — подписать?

— Ганс. Эффер. Ганс Эффер.

— И всё?

— Больше ничего. Я завезу деньги вечером.

В машине, глядя на вещи Ганса, я набирал номер Нэда.

— Привет. Мои деньги у тебя?

— Ага, все.

— Сделай простой перевод на моё имя. Паспортные данные сейчас скажу, — произнес я и стал шарить по карманам.

— Сколько перевести?

— Десять тысяч… Погоди, — замедлился я и понял, что паспорта у меня давно нет, — Черт. Паспорт потерял.

— А карта?

— Карта сломана пополам. В общем, как достану паспорт, позвоню.

Кто мог бы мне помочь? Конечно, Вертен. Я решил пока не отгонять машину в отстойник. Точнее, не решил, а просто не подумал об этом. Голова наполовину стала кочаном капусты, и всяческие помятости кузова, номер, кровь, размазанная внутри и снаружи — всё это показалось незначительным. Хотя я всё-таки догадался оттереть кровь с крыла машины.

Я поехал к дому Вертена, и только в нескольких кварталах от него стал понимать, что если и наносить визит, то не на этой машине. Я оставил её на парковке у сквера, где рядом находилась еще пара машин. Я захлопнул дверь, огляделся. Вокруг никого не было. Какое-то странное чувство в ту секунду подсказало, что идти к Вертену не стоит. Лучше развернуться и бежать. Но я списал это на трусость и слабость характера, поэтому, сунув руки в карманы, неторопливо пошёл в сторону дома Вертена. Когда я был уже почти у самого строения, в мой взгляд врезались мигалки известных сине-серебристых машин. Полиция. Я замедлил шаг. У дорожки, ведущей к дому Вертена стояли два полицейских автомобиля. Что произошло? Скорой нет. Значит, наверно, не самоубийство. Плохо. Живой Вертен знает куда больше и гораздо больше может рассказать. Интересно, сломается ли он. Или уже сломался?

Я стоял и смотрел на его дом, выпуская клубы пара изо рта. Чтобы не привлекать внимания, я пошел дальше. Пришлось обогнуть дом Вертена. Я достал телефон.

— Нэд.

— Ага. Ты достал паспорт?

— Нет. Есть вопрос. Штаты выдают преступников?

— Граждан США?

— Ну да.

— Напрягают меня такие вопросы. Как повезёт. Могут не выдать, но осудить. Что ты натворил?

— Да не я, — я обернулся, будто за мной кто-то следил, — Реально ли за деньги остаться безнаказанным?

— Скорее нет. Международные дела, ла-ла. Такое не замолчать.

— Понял. Перезвоню.

Я отключил звонок. Дела плохи. Дела ой как плохи. Если Вертен расскажет о моем существовании, полиции не составит труда на меня выйти. Стоп. Раз они у него дома, он их больше не контролирует. Дерьмо. Сейчас криминальная сеть рухнет, потенциально зацепив и меня. Но зачем Вертену говорить обо мне? Вот если бы убийство Бранна вменяли ему… он бы мог переложить вину на меня. Я запутался. Мысли свернулись в клубок. Пора ехать домой, в Штаты. Там мне помогут пропасть. Сменить имя, переехать. И пусть кто угодно ищет. Не найдут. Дело за малым — попасть в США. Проходя мимо урны, я бросил в неё ключи от "Ауди". Неподалеку расположилась автобусная остановка, и я понял, что смогу уехать к родителям. Последние штрихи и домой.

Я сел в подъехавший автобус и снова вспомнил про паспорт. Дерьмо. Как я теперь улечу отсюда? Очень не хватает номера Фреда Поулза. Один кусочек пазла, и свободная жизнь продолжится. Будь я в Мангейме, смог бы его найти?

Дома был только отец.

— Привет, пап. Я ненадолго.

— Только пришел и опять ненадолго.

— Я сегодня-завтра улетаю назад, если повезет, — сказал я, доставая йогурт из холодильника.

— А если не повезет? — спросил отец.

— А если не повезет, похоронишь второго сына или будешь навещать в тюрьме. Тебе смешно? — спросил я с грозным видом.

— Да не очень-то.

— Если я доберусь до Штатов, считай, что меня не было здесь вообще, ладно? Говори, что не приезжал, что не знаешь, когда собирался. Хорошо?

— Ну я же не дурак, понимаю. Насколько всё серьезно?

— Предельно серьёзно. Но вам с мамой ничего не угрожает. У тебя нет людей, которые могли бы помочь скрыться в Германии?

— Нет.

— Сделать паспорт за пару часов?

— Нет. Как-то не приходилось дружить с бандитами.

— Плохо, — сел я с задумчивым видом и начал есть йогурт.

— И да, раз ты здесь, — сказал отец, — Эрика просила тебя позвонить.

— Я потерял её номер, — ответил я, не отрываясь от еды.

— Она, видимо, догадывалась, и вот, — отец снял с холодильника листок, — написала. Возьми.

— Спасибо. Ты помнишь Фреда Поулза с похорон Карла?

— Фреда? Вряд ли. Я путаю, кто есть кто.

— Как-то очень хреново у всех с памятью, — не сдержался я.

— Стареем, — посмеялся отец в ответ.

Я закончил с йогуртом и вышел в соседнюю комнату, чтобы набрать номер Эрики. Судя по голосу, настроение у нее было так себе.

— Привет. Ну и что за сцены? Ты пропала на несколько дней, а потом вдруг появляешься.

— Ты, знаешь ли, появился через пару лет в похожей ситуации.

— Я чуть с ума не сошел, пока тебя не было, — сказал я, — Но ладно, сейчас не об этом. Времени безумно мало. Мне нужно вернуться в Штаты. Поехали со мной.

— Эм? Что?

— Эрика, давай без ерунды. Я не могу больше оставаться здесь. И чем раньше уеду, тем лучше.

Она сбросила. Я набрал снова, закипая.

— Чего? — надменно спросила она.

— Что за дела? Не смей бросать трубку. Эрика, без тебя мне ехать нет смысла. В Штатах у меня есть дом, деньги, связи. Поехали.

— А я не хочу, — сказала она вдруг.