Читать книгу "Президент заказан. Действуйте! - Сергей Зверев"

Двое невзрачных мужчин в комбинезонах выбрались из кабины, по-деловому натянули латексные перчатки, надели маски респираторов, выгрузили из фургона длинный пластиковый ящик с ручками, из которого торчала длинная удочка краскопульта: такими ремонтники обычно белят потолки, и направились в дом.

Они даже не стали заговаривать с хозяином, по-деловому оценили обстановку и принялись за работу. Чувствовалось, что занимаются они подобными делами если не каждый день, то уж раза два в неделю – приходится.

Сперва мужчины в комбинезонах все тщательно засняли на видеокамеру. Подобрали гильзы, взяли образцы крови, запаковали оружие в полиэтиленовые пакеты. Трупы они выносили сноровисто. Глядя на них, можно было подумать, что они тащат абсолютно пустой ящик, так легко затолкали его в кузов. А потом принялись смывать кровь. Напоследок опрыскали весь коридор из своего «краскопульта», предварительно закрыв одежду в гардеробе куском полиэтилена. В доме запахло «химией».

– Минут десять не проветривайте, – пробурчал из-под маски респиратора один из чистильщиков, – тогда пятен на обоях не останется.

Мужчины свернули «удочку» и вышли, не попрощавшись.

Двое слухачей-топтунов из наружки все еще сидели в машине за пару домов от участка Бондарева – перегоняли на «цифру» записи, ели припасенные бутерброды, запивали их кофе. Лица у них были мрачные.

– Теперь до утра ворох бумаг написать придется, – вздохнул коротко стриженный. – И, как ни крути, мы же останемся виноватыми. Предупреждать надо, что объект непростой в работе.

Второй слухач смахнул с хлопчатобумажной куртки крошки:

– Я сперва подумал, что его нам собственная служба безопасности для проверки подсунула. Справимся ли? А теперь понимаю, что нам еще повезло.

– Ага, как утопленникам, – отозвался напарник, дожевывая остатки бутерброда.

– Сплюнь три раза через левое плечо и постучи по некрашеному дереву, что значит, по нашим лбам! И нас могли в ящике для тараканов увезти. А ты еще недоволен. Везение бывает разным: абсолютным и относительным. Абсолютное, это когда заныканную по пьяни пятисотку летом в зимнем пальто нашел.

– Это я понимаю, только я больше сотки российскими не находил, – трижды поплевав через левое плечо, отозвался напарник. – А относительное?

– Это когда бежишь ты таким суперменом к вагону в метро, все расступаются, из динамика звучит: «Осторожно, двери закрываются...», а ты чувствуешь, что успеешь вскочить в эту долбаную дверь. Ходу прибавляешь. И тут – раз, на чьей-то блевотине поскальзываешься – мордой в сталинский мрамор. Поднимаешься грязный, вонючий, материшься, вокруг тебя бабьи смешки.

– Какое ж тут, на хрен, везение?

– А такое, что в вагоне террористка с бомбой сидела. Все, кто успел сесть, до следующей станции не доехали, а ты жив остался.

Фургон с «чистильщиками» уехал, мигнул стопсигналами в конце улицы и растворился в потоке других машин. Погас свет в окнах дома объекта слежения. Вскоре коротко пискнуло записывающее устройство, извещая, что процесс закончен. Коротко стриженный подковырнул ногтем золотистый диск с записью, спрятал в футляр.

– Поехали. Отхватим звездюлей, но будем надеяться, что повезет.

– Ага! Относительно повезет.

* * *

Свистнул раз, свистнул два шустрый паровозик, и вагоны игрушечной железной дороги покатились по блестящим ниточкам рельсов. Адвокат Дмитрий Антонович Логвинов сосредоточенно следил за хаотичным на первый взгляд движением составов.

Эта настольная железная дорога – настоящая миллионерская игрушка, – вот уже несколько лет стояла в домашнем кабинете одного из самых известных адвокатов России. Сам Аркадий Холезин подарил ее своему лучшему адвокату на шестидесятилетие. Вокзалы, пакгаузы, перроны, мосты, тоннели, поворотный круг и даже микроскопическая водокачка были выполнены с удивительным мастерством. Черные паровозики, ловко расходясь друг с другом, бегали по рельсам, таща за собой вагоны, платформы и даже цистерны с едва различимой надписью «Лукос» и соответствующим логотипом.

Дмитрий Антонович и сам не знал, что заставляет его часами наблюдать за движением составов. То ли он находил в созерцании успокоение, то ли пытался отыскать в движении поездов скрытые аллюзии...

Вот и теперь, нажав кнопку пульта, Логвинов переставил паровоз с чередой нефтяных цистерн с логотипом «Лукоса» на магистральную линию, а перед мостом установил несколько красных товарных вагонов, отдаленно напоминающих гулаговские «вагон-заки». Паровоз с нефтеналивными емкостями на всех парах помчался к мосту. Меньше чем через минуту «вагон-заки» полетели под откос, и паровозик, увлекая за собой цистерны, победно поехал дальше.

– Так оно и будет, – приободрил себя адвокат и тут же снизошел до обобщения: – Ругайте вы так называемых олигархов, не ругайте – а все равно без частного капитала в нефтедобывающем бизнесе никуда не деться. Частная компания всегда эффективней государственного управления. А уж если компания акционирована...

Как и многие адвокаты, Логвинов нередко говорил сам с собой: эта привычка осталась у него еще с юности, когда он репетировал перед зеркалом будущие речи в суде.

– Дмитрий Антонович! – подала голос домработница. – Уже десять вечера. Вы просили напомнить.

– Спасибо, Клава, – поправив очки в золотой оправе, адвокат снял трубку, набрал номер личного водителя, попросил подъехать к подъезду.

Адвокат «Лукоса» жил один в роскошной квартире на проспекте Мира. До станции метро «ВДНХ», куда он теперь направлялся, было близко. Однако встреча была очень важной, и потому Дмитрий Антонович решил выехать загодя.

– Если мне будут звонить на домашний – скажи, что я еще из коллегии не вернулся, – попросил Логвинов и, отключив мобильник, вышел из квартиры...

На станцию метро Логвинов прибыл за двадцать минут до встречи. Усевшись на скамеечку, он наставил воротник куртки на уши: лицо адвоката было известно многим благодаря телевидению, и быть узнанным явно не входило в его планы. Составы, подходившие с обеих сторон, то и дело выплескивали толпы усталых за день пассажиров, однако Дмитрия Антоновича никто не интересовал. Он лишь сосредоточенно следил за электрическими часами над тоннелем.

Тягуче сочилось время, капали ленивые минуты, и если бы электрические цифры на черном табло не сменяли друг друга, можно было бы подумать, что оно остановились навсегда. Логвинов явно нервничал – не в силах усидеть на месте, он поднялся и подошел к краю платформы.

Наконец на часах обозначилась нужная комбинация: «22-35». Из черноты тоннеля дунуло ветром. Состав мчался с басовитым воем. Глянцево-голубой поезд приближался, слепя мощными фарами. Мягко открылись двери, народ повалил наружу. Дмитрий Антонович, внутренне напрягшись, двинулся в головной вагон.

Дальнейшие его действия воскрешали в памяти страницы шпионских детективов. Зафиксировав взглядом широкоплечего брюнета с широким крестьянским лицом, стоявшего у противоположной двери, адвокат «Лукоса» приблизился к нему вплотную, как бы пропуская пассажиров. Однако Логвинов ничем не выдал, что знаком с Юрием Чудиным. Бывший функционер службы безопасности нефтяного холдинга также смотрел индифферентно, делая вид, что читает рекламные проспекты на стенках вагона. И лишь рука его быстро вложила во вспотевшую ладонь Дмитрия Антоновича маленькую записку, по-зэковски прошитую суровой ниткой.