Читать книгу "Бретонская колдунья - Юлия Галанина"

– Ну что, девицы, вам от меня понадобилось? – чуть насмешливо спросила она.

– А ты точно та самая Мефрэ? – решила уточнить Жаккетта.

– Та самая… – спокойно подтвердила женщина.

– И бабка твоя Мефрэ? – не унималась Жаккетта.

– И мать, и бабка, и я Мефрэ!

В ответах хозяйки чувствовалось, что она забавляется страхом и недоверчивостью глупых посетительниц.

– Что там у вас? Парень стороной обходит или ребеночка сделал, да бросил?

– Ты можешь сделать так, чтобы пожилой мужчина, потерявший способность любить женщин, опять ее приобрел?

Неразличимая под плащом Жанна медленно роняла слова, неотрывно глядя в воду каменного корытца, из которого пили домашние птицы.

– Я тебе хорошо заплачу.

Женщина, не торопясь, бросила последнюю горсть травы курицам, аккуратно вытерла руки о фартук и, смерив взглядом фигуру Жанны, сказала:

– Да, госпожа графиня. Я могу сделать так, что герцог Барруа обретет утраченную способность любить молоденьких девушек. Но это будет дорого стоить!

Вот тут-то Жаккетта поняла, что перед ними настоящая колдунья! Да еще какая! Враз отгадала, кто они и для кого нужно зелье!

А поняв, решила сбежать от греха подальше и подождать госпожу на улице.

Но Жанна вцепилась ей в локоть и, как якорь, держала их на скамье.

– Я согласна…

Жанна откинула ненужный теперь капюшон.

Она тоже удивилась и испугалась, как быстро колдунья узнала ее, но отступать было поздно.

– Задаток сейчас! Пойдемте!

Колдунья направилась прямо в курятник.

Удивленные девушки, приподняв юбки и осторожно обходя куринные подарки, последовали за ней.

В темном, усыпанном перьями и уляпанном пометом углу, куда по доброй воле, без нужды, ни один бы человек не сунулся, обнаружилась незаметная крохотная дверь.

Крутые ступеньки увели куда-то вглубь, не то в подвал, не то в землянку.

Подземная каморка уже больше походила на ведьмовское пристанище.

Пока Жанна выкладывала на грубо сколоченный стол золотые монеты, Жаккетта, с любопытством и страхом, озиралась. Кругом висели пучки сухих трав, какие-то причудливые коренья, плотно набитые мешки и корзины. Под одной корзиной нашлась и черная толстая кошка, позыркивавшая на посетительниц желтым глазом.

Приметив в углу новенькую метлу, Жаккетта так и ахнула в душе:

«Ну точно, на шабаш на ней голой летает!»

После осмотра стен ее взгляд, наконец, зацепился за стол и Жаккетте стало по-настоящему страшно: подсвечником свече служила скрюченная, высохшая человеческая рука, точнее, кисть руки. Обтянутые темной кожей кости цепко охватывали толстую восковую свечу, горевшую ярко и ровно.

Колдунья перехватила ее взгляд и, улыбаясь, пояснила:

– Это рука повешенного. Когда его повесили поближе к небу. я отрезала у него руку, плотно запеленала ее в кусок савана, чтобы кровь ушла, засолила и высушила. Теперь она мне верно служит. За своим зельем придете послезавтра.

* * *

… Выйдя за ворота, Жанна и Жаккетта, не сговариваясь, припустили так. что пятки засверкали. Но путь их лежал не к отелю: они торопились к ближайшей часовне.

* * *

– Ну а как же! Какая колдунья, да без мертвой руки?!

Аньес выслушала рассказ Жаккетты с видом учителя, принимающего урок у ученика.

– А еще у нее обязательно есть свеча, сделанная из жира, натопленного с удавленных, воска и северной травы. Она вставит эту свечу в мертвую руку, зажжет и все вокруг оцепенеют – делай, что хочешь! А еще она, наверное, оборачивается черной кошкой и бегает по ночам по соседским крышам. А может наоборот: подсовывает кому-нибудь заколдованную вещь или еду – и тот человек становится зверем, ну хоть той же курицей… Кто знает, может это люди заколдованные ей яйца несут? Ты уж там не трогай ничего, от греха подальше, вдруг тоже закудахтаешь! А что на шабаш летает – и разговору нет! Филлиппа говорит, что ее кума говорит, что соседка кумы сама видела: как-то ночью она шла из кабачка, а эта Мефрэ на метле куда-то неслась, голышом и простоволосая! А вокруг нее дьявол так и вился, так и вился!

* * *

Пузатая скляночка темного стекла стояла на столе, поблескивая в огоньке свечи выпуклым боком.

– Ложку снадобья подольешь в питье и твой герцог запрыгает козликом! – колдунья пересчитала принесенные монеты и опустила в свой кошель.

Она стянула двумя завязками его матерчатое горло, ограниченное посеребренным кольцом, довольно покачала увесистый мешочек в ладонях и повесила обратно на пояс.

– И постарайся его вашей бордосской кухней угостить – это ему тоже пылу прибавит. Вино, рыба, пряности…

– Дорогое у тебя ремесло, но опасное. Не боишься? – не удержалась, и спросила Жанна.

Ее возмущал тот снисходительный, чуть презрительный тон, с которым простая горожанка, пусть и колдунья, разговаривает с ней, придворной дамой.

«Тыкает, как равной, ведьма чертова!» Но Жанна нуждалась в услугах колдуньи куда больше, чем та в деньгах (если судить по округлости ее кошелька). Приходилось терпеть.

– Потому и дорогое, – усмехнулась Мефрэ. – Все мы под Богом ходим…

Набитый кошель приятно тяжелил ей бок и она немного разговорилась:

– Раньше, при одном из прежних герцогов, Артуре, тяжело таким, как я, было. Жгли пачками. Сейчас легче. Все хотят мандрагору иметь, да не одну. А к кому за ней идут? Ко мне. Хоть герцог, хоть виллан. И зелья приворотные – отворотные кто сварит? Мефрэ, опять же… Вот что, госпожа Жанна, если еще золотой дашь, скажу что-то интересное для тебя.

Но у Жанны больше монет не было, а в третий раз прийти сюда она ни за какие бы блага не согласилась. Поэтому она не узнала. что за час до нее, такой же пузырек, с таким же содержимым получила баронесса де Круа.

На выходе из курятника на девушек внезапно напал колдуньин петух.

С наскоку долбанув клювом в ногу Жанну, он отскочил и с боевым видом стал подбираться к Жаккетте.

– Ах, ты, сволочь!

Жаккетта ухватила попавшуюся под руку жердь и заняла оборонительную позицию, оберегая скривившуюся от боли госпожу.

Драчливый петух после каждого ответного выпада Жаккетты еще больше рвался в бой. Он топорщил яркие перья и боком-боком подступал к девушкам.

Прижав под плащом к груди заветный пузырек, Жанна поспешно дохромала до выхода. Жаккетта, прикрывавшая ее отход с тыла, спиной выбралась к уличной ограде и, с облегчением запустив в хвостатого забияку жердиной, нырнула в калитку.

Стоя на пороге курятника, колдунья смеялась в фартук.