Читать книгу "Что это за игра? - Дженнифер Доусон"

Она подняла взгляд и увидела, что Джеймс смотрит на нее выжидательно. Ждет от нее какой-то реакции. Она провела пальцем вдоль края фотографии.

– Теперь мне многое стало ясно.

Когда Грейси заговорила о своем отце, Джеймс увидел в ее взгляде боль. И он решил рассказать ей о своем детстве, детстве тучного подростка, хотя он говорил об этом очень редко. Это были болезненные воспоминания, полные смущения и стыда, он помнил, как чувствовал себя беспомощным и безнадежным. Это было давно, но Джеймс не забыл неловкие, обостренно болезненные чувства, которые он испытывал изо дня в день, живя в том теле. Он до сих пор помнил, как шел по школьному коридору и молил Бога, чтобы к нему никто не пристал, как ему хотелось исчезнуть, стать невидимым. Он помнил, каким беспомощным чувствовал себя, когда ждал, пока кто-нибудь обратит на него внимание, чтобы над ним посмеяться. Он помнил издевательства, помнил, как в переулке ему давали пинков под зад. Помнил боль и унижение от каждого удара. Человек может оставить прошлое позади, может преодолеть его и победить, но забыть его невозможно. И он не забыл.

Грейси облизнула губы и снова стала рассматривать фотографию.

– Но я не понимаю, как одно связано с другим.

– Когда отец умер, мы все изменились. И я тоже тогда изменился, – сказал Джеймс бесстрастным тоном, почти без эмоций.

– Что произошло?

Джеймсу показалось, что в ее голосе прозвучала жалость. Он это терпеть не мог. Вот почему он редко рассказывал кому-либо о своем детстве. У него неожиданно пересохло в горле, он кашлянул.

– Когда умер отец, во мне произошло нечто вроде фундаментальной перемены. Это можно описать примерно так: я не мог больше ни секунды терпеть ощущение собственной беспомощности. Всю жизнь я чувствовал себя жертвой, а после той аварии мне казалось, что единственное, что я могу контролировать, это мой вес.

Это был мрачный период его жизни. На Джеймса навалилась депрессия, как и на всех них. Ему тогда было девятнадцать, он учился на первом курсе колледжа, но жил дома, ходил на уроки и никогда ни с кем не общался. В тот день, когда его отец погиб, а сестра впала в кому, его вдруг поразило осознание хрупкости жизни. И то, что он в этом мире может контролировать только одно: самого себя. И с того дня он начал меняться. Он стал по-другому питаться, начал каждый день заниматься спортом и работал над тем, чтобы его больше не воспринимали просто как толстого брата Шейна и Эвана. На то, чтобы сбросить вес, ему потребовалось одиннадцать месяцев, но на то, чтобы шрамы на его душе побледнели, ушло гораздо больше времени.

Грейси провела пальцем по краю старой фотографии.

– Значит, вот почему ты такой дисциплинированный?

Он кивнул.

– Это помогло мне сконцентрироваться. И помогло направить мою скорбь в полезное русло. И мне это понравилось. Мне понравилось, что это превратило меня из парня, который все время боится, в парня, которого я мог уважать. Мне понравилось, что люди перестали видеть во мне неполноценного Донована.

Глядя на фотографию, Грейси прикусила губу.

– Спасибо, что показал. Что доверился мне. Это многое объясняет.

Джеймс провел рукой по ее мягкому животу, счастливый, что наконец может к ней прикасаться.

– Сомневаюсь, что я бы изменил свою жизнь, если бы отец не погиб. – Думая об отце и оживляя в памяти все сладкие и одновременно горькие воспоминания, связанные с ним, Джеймс улыбнулся. – Думаю, ему было неприятно, что то, что Шейну и Эвану давалось очень легко, мне давалось очень трудно. Не могу отрицать, что он позволил мне быть таким.

Лицо Грейси снова помрачнело.

– Возможно, мы невольно позволяем больше чем нужно тем, кого любим. После того как мой отец ушел, мама по нему плакала. Я никогда не понимала почему. Он был ужасным, но мама все равно его любила и никогда не переставала любить. Если бы он вошел в нашу дверь через пять лет, она бы тут же приняла его обратно. Я ужасно злилась на нее за это.

Джеймсу было трудно это представить. Его родители очень любили друг друга, в этом не было сомнений. У каждого были свои шрамы, и одни заживали дольше, чем другие. Он встретился взглядом с Грейси.

– Это объясняет кое-что и о тебе.

Она сдвинула брови на переносице.

– Что, например?

Джеймс понимал, что рискует, но раз уж они делились секретами, это показалось ему уместным.

– Становится понятным, почему ты выбираешь мужчин, которые не несут для тебя эмоциональной угрозы.

Ее голова откинулась назад так резко, как будто Джеймс ее ударил.

– Это не так!

– Неужели?

– Да! – Грейси быстро кивнула.

Джеймс понимал, что давить на нее – не самый разумный ход, но он решил: «Черт с ним». С Грейси он давно перестал действовать разумно.

– Я думаю, ты выбираешь мужчин, которыми можешь управлять.

– Думаешь, легко было управлять Чарли? – Грейси фыркнула и посмотрела в пространство мимо него. – Обещаю, если ты скажешь «да», я ему не передам.

Лежа голым после секса, Джеймс не мог контролировать укол совершенно нелогичной ревности при упоминании о шерифе Ривайвла, но он постарался не обращать на это внимания. Разумом Джеймс понимал, что Чарли не представляет для него угрозы и его отношения с Грейси давно закончились. Он провел рукой по изгибу ее бедра – чтобы успокоить ее и чтобы напомнить самому себе, что она здесь, с ним.

– Может, Чарли и крутой, но эмоционально он тебе не угрожает. Ваши отношения были безопасными, думаю, для вас обоих. Будь это не так, вы бы с ним не остались такими близкими друзьями.

На лице Грейси настороженное выражение сменилось разочарованным. Она вздохнула.

– Да, он был безопасным. У тебя надо мной несправедливое преимущество: ты знаешь о моей личной жизни много больше, чем я о твоей. До тех пор пока я не увидела эту Линдси Лорд, я думала, что ты дал обет безбрачия.

Уголки его рта приподнялись в слабой улыбке.

– Очевидно, это не так.

У Грейси порозовели щеки.

– Профессор, теперь я об этом догадываюсь.

Еще одно признание. Такое, которое должно придать этому разговору более легкий характер. Джеймс усмехнулся.

– Хоть я и оставался девственником до двадцати одного года, с тех пор я наверстал упущенное.

Грейси посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Ты был девственником до двадцати одного года?

Джеймс выразительно посмотрел на фотографию толстого подростка, которую Грейси положила на столик.

– Ты мою фотографию-то видела?

Грейси недоуменно заморгала, все еще не понимая.

– Но многие толстые парни находят себе девушек и занимаются сексом.