Читать книгу "Власов как "монумент предательству" - Олег Смыслов"

Однако утверждение о совместном написании письма Власова с Боярским является маловероятным, так как известно, Андрей Андреевич грамотностью не отличался, писать не любил, а если и писал, то в соответствии со своим полученным образованием. А оно было, прямо скажем, не ахти каким. Следовательно, писал этот меморандум другой человек… Считается, что полковник Боярский.

Баерский Владимир Гелярович (Боярский Владимир Ильич) родился в 1901 г. в селе Бродецкое Бердичевского уезда Киевской губернии в семье рабочих. Поляк. В 1922 г. окончил рабочий факультет, в 1926 г. — экономический факультет института. В РККА с 1920 г., в партии с 1941-го. Воевал на польском фронте, против отрядов Махно, в Дагестане, в Грузии. Несколько раз ранен.

С августа 1920 г. — красноармеец стрелкового полка, с апреля 1922 г. — курсант 4-х пехотных курсов, с января 1923 г. — курсант 2-й Тифлисской пехотной школы, с августа 1925 г. — слушатель Высших стрелково-тактических курсов усовершенствования «Выстрел». По окончании — командир роты, с декабря 1928 г. — помощник командира батальона, с октября 1929 г. — командир батальона, с января 1930 г. — помощник начальника штаба полка. В июле — начальник штаба полка. С июля 1932 г. — временно исполняющий должность командира полка. С 1934 г. — слушатель Военной академии им. Фрунзе. С 1937 г. — преподаватель тактики на Высших стрелково-тактических курсах усовершенствования командиров пехоты «Выстрел». С сентября 1938-го по март 1939-го майор Баерский в запасе. После возвращения в армию назначен помощником начальником штаба 3-й стрелковой дивизии. В 1940-м — заместитель начальника штаба стрелкового корпуса на Дальнем Востоке, подполковник. В 1941 г. — полковник, начальник оперативного отдела стрелкового корпуса, начальник штаба стрелкового корпуса. В сентябре 1941 г. назначен командиром 41-й стрелковой дивизии.

В плену с 25 мая 1942 г., где принял псевдоним Владимир Ильич Боярский{309}.

Мог такой офицер написать меморандум? Думаю, что мог. Но опять-таки не один. Значит, был третий. И он действительно был, оставшись за спинами предавших Родину генерала и полковника.

Как мы помним, в записке Хильгера о допросах военнопленных Власова и Боярского, была третья фамилия: Иосиф Кернес. Там он значится как полковой комиссар.

Иосиф Яковлевич Кернес до плена комиссар 914-го полка 244-й стрелковой дивизии Юго-Западного фронта. В боях на харьковском направлении в июне 1942 г. попал в окружение и в плен. Но был в биографии Кернеса один весьма интересный факт. Спустя всего год после окончания педагогического факультета Военно-политической академии, его оставили адъюнктом на кафедре истории СССР. Правда, учёбу Кернес так и не завершил. Началась война. И всё же, в отличие от других коллег по несчастью, комиссара трудно назвать человеком без способностей. Так, собственно, оно и было{310}.

Выдержки из протокола допроса Кернеса от 25 июня 1942 г. пусть косвенно, но всё-таки подтверждают его авторство в написании меморандума:

«Отношение к политическим вопросам. К теперешней системе Сталина имеется, по мнению К., довольно значительная оппозиция, которая в политических военных кругах, а также в армии имеет якобы многочисленных сторонников. Оппозиция признаёт, что война для России проиграна, и хотела бы с помощью сепаратного мира с Германией спасти страну от невыразимого хаоса… Продолжение войны с Россией, которая, по мнению К., в состоянии вести войну приблизительно ещё один год, стоило бы также и немцам очень больших жертв и переутомило бы немецкую экономику настолько, что с наступлением англосаксов, которое ожидается в 1943 г. после полной перестановки США на войну, Германия может изнемочь. Русский народ и армия хотят мира. Этому сильному народу, который поддерживается также и верхушками среди ведущих кругов (оппозиции), не может на долгое время сопротивляться даже Сталин, но всё же мирные условия должны быть приемлемыми. Необходимыми условиями К. считает: положение, существовавшее с августа 1939 г., и господство русской части населения, которое понесло самые большие жертвы и является ядром государства. Немедленное изменение большевистской государственной системы следует не отклонить, а, напротив, стремиться к постепенной её переустановке, например, восстанавливая частную собственность, увеличивая крестьянские подсобные хозяйства без немедленной ликвидации колхозов, освобождая ремёсла и многое другое. Армия поддержит правительство, которое приведёт к миру, а Сталин после заключения мира долго удержаться не может. Сокращение русской армии до состава полицейских войск — об этом можно говорить свободно. В дальнейшем следовало бы стремиться к достижению немецко-русского сотрудничества против капиталистических держав, в результате которого Россия заняла бы должное ей место в новой Европе»{311}.

А вот что записал о Кернесе Хильгер 7 августа 1942 г.: «Полковой комиссар Иосиф Кернес родился в 1910 г. в Кировограде. Держится он положительно и дипломатично, однако не внушает доверия. До 1941 г. Кернес являлся сотрудником Главного политического управления Красной Армии в Москве и одновременно политическим комиссаром полка. Кернес заявил, что перешёл на нашу сторону в связи с полученным им от русских оппозиционных кругов заданием выяснить возможность заключения сепаратного мира. На вопрос, что это за люди, Кернес ответил, назвав несколько ничего не говорящих имён, что значительное количество известных лиц, а также влиятельных членов советского правительства не согласны с политикой Сталина и готовы, в случае если Германия предложит приемлемые условия сепаратного мира, свергнуть его и вступить в переговоры с германским правительством. На вопрос, что это за лица, Кернес назвал такие имена, как Молотов, Калинин, Шапошников, Тимошенко и др. Кернес утверждает, что всё, касающееся данного вопроса, он изложил письменно и передал военным властям в Харькове. По поводу этих заметок запрошены соответствующие сотрудники ОКХ… Ни моя беседа с Кернесом, ни содержание его письма в адрес г-на министра иностранных дел не убедили меня в том, что в его сообщении есть нечто большее, чем стремление к личному выдвижению. Я побеседовал с Кернесом соответствующим образом и заявил ему, что время окончания войны зависит не от желания русской «оппозиции», а будет установлено немецкими пушками. Генерал Власов и полковник Боярский высказывались о Кернесе сдержанно, но не отрицательно. Они считают его интеллигентным, пригодным к использованию.

Разница между обоими офицерами и Кернесом заключается в том, что первые считают невозможным революцию в Советском Союзе или дворцовый переворот в Кремле, в то время как Кернес указывает на то, что оппозиция против Сталина настолько сильна, что её можно привести к власти предложенным им способом (сепаратный мир с Германией). Кернес не дал доказательств правильности своего мнения. Напротив, предложенное офицерами введение русских формирований в бой против большевизма позволяет сделать благоприятные выводы»{312}.

Только благодаря своей твердолобой «оппозиционной версии» Иосиф Кернес в декабре 1942 г. смог перейти линию фронта и оказаться у своих. При себе он хранил два свёрнутых в трубочку тонких листа бумаги. На одном было письмо маршалу Тимошенко, на другом письмо маршалу Василевскому. Однако упрямство комиссара на Родине было встречено без энтузиазма. В 1955 г. Кернеса освободили по амнистии и только в 1989 г. реабилитировали. Двадцать лет спустя после смерти.