Читать книгу "Че Гевара, который хотел перемен - Збигнев Войцеховский"

Увы, бедной Тане с самого начала было предначертано оставаться в первую очередь в боливийской столице Ла-Пас и действовать в качестве связующего звена между Че и Гаваной, а также партизанской сетью города. В марте 1967 года она отправилась в партизанский лагерь Че, расположенный в сельском районе Нанкауазу, чтобы сопроводить туда журналистов: француза Режи Дебре и аргентинца Сиро Бустоса.

Оба на словах исповедовали социализм, восхищались кубинской революцией и, казалось, были готовы сделать для Че в Боливии то, что Герберт Мэтьюз из «Нью-Йорк таймс» сделал для Кастро на Кубе. Они также были готовы работать на партизан в более официальном качестве – как вербовщики и посредники.

Бустосу, в частности, было поручено обратить особое внимание на план боливийской операции, потому что сразу после победы в Боливии Че должен был провести подобную блестящую операцию в Аргентине. Именно оттуда «Че всемогущий» начнет «освобождение» всего Южноамериканского континента! «Борьба в Латинской Америке со временем приобретет континентальный размах, – писал Че. – Она станет сценой множества великих битв человечества за свое освобождение».

И, когда это славное пламя со скоростью лесного пожара распространится по всему Западному полушарию, Че в конечном счете поведет «человечество» на борьбу с «величайшим врагом рода человеческого: Соединенными Штатами Америки». Весь этот план должен был бы показаться Бустосу пугающе знакомым, ведь он пытался проникнуть в Аргентину, чтобы начать партизанскую войну по приказу Че, еще в 1963 году. Теперь он снова вернулся к Че в сопровождении Тани, готовый к очередной рискованной попытке.

«Че планировал соорудить в Андах гору Олимп, не меньше, и усесться на самой ее верхушке – выше, чем Фидель», – говорит Дариэль Аларкон, кубинский партизан, который воевал с Че в горах Сьерры и Конго и был одним из трех боевиков, которым удалось пережить боливийское фиаско.

Не прошло и месяца с начала его «олимпийского» предприятия, как некоторые боливийские «новобранцы» уже начали дезертировать из отряда Гевары. Эти неблагодарные сообщили боливийской армии о лагере Че как раз тогда, когда приехала Таня с Дебре и Бустосом. Ко всему прочему, Таня оставила в соседнем городе Камири джип, полный партизанских документов и фотографий, в комплекте с ее собственным удостоверением личности и оперативными псевдонимами. Джип и все его содержимое было обнаружено полицией и вскоре уже находилось в распоряжении разведывательного отдела боливийской армии. Скоро всех агентов Гевары в Ла-Пасе (прямо скажем, немногочисленных) вычислили и арестовали.

Из-за своей некомпетентности в качестве шпиона Таня теперь застряла в партизанском лагере. Но Дебре и Бустос придумали способ, как выбраться из лагеря Че. Дебре должен был изображать иностранного журналиста, а Бустос – коммивояжера, который случайно не туда свернул во время деловой поездки. Расторопный Че Гевара даже сподобился передать Дебре и Бустосу несколько важных сообщений для внешнего мира.

Одним из них было напыщенное «военное коммюнике № 2». Другим был призыв к друзьям Бертрану Расселу и Жан-Полю Сартру начать как можно громче оповещать мировую общественность о событиях в Боливии. И еще одним была просьба к Фиделю послать ему новое радио, побольше денег – и, пожалуйста, ради всего святого, поторопиться и открыть тот «второй фронт» в Боливии, который он давно обещал, послав туда всех боливийских коммунистов, которые на тот момент проходили обучение на Кубе.

Реакция Марио Монхе на сообщение Че Фиделю о втором фронте нигде не задокументирована. И скорее всего, у него, как у коммуниста, чувство юмора было сильно атрофированным. Но, тем не менее, можно предположить, что он смеялся, и громко. Не отойдя и на десяток километров от лагеря Че, Дебре и Бустос были схвачены полицией Боливии и оперативно переданы военным боливийской армии. Нескольких ударов оружейными прикладами хватило, чтобы уже через несколько минут они выдали местонахождение Гевары. Бустос, вспомнив о неудавшейся карьере художника, даже любезно набросал портреты людей, которых он видел в партизанском лагере. Возможно, Бустос действовал из страха. Или, возможно, имея в своем активе уже две миссии, заранее обреченные на неудачу, за которые он чуть не поплатился жизнью, Бустос почувствовал, что он должен хоть как-то поквитаться с Че.

Рисунки Бустоса, наконец, убедили начальство ЦРУ в том, о чем сотрудникам низшего ранга – таким, как Марио Риверон – уже было давно известно: Че Гевара действительно в Боливии. Подготовка боливийской армии Шелтоном и «зелеными беретами» теперь, ввиду четкой цели, началась всерьез. Феликс Родригес убедил боливийских военных прекратить расстрелы пленных партизан. При правильном подходе и умелых допросах они могли бы сообщить ценную информацию, которая в итоге помогла бы захлопнуть ловушку для Че.

По словам Дариэля Аларкона, Че был сначала был в ярости на Таню за то, что она появилась в лагере. «Какого черта я тебе вообще что-то говорю?!» – орал он на нее, а та ревела как белуга.

Но вскоре Че нашел эффективное применение ее присутствию. Этих двоих часто видели вместе, пробирающимися в палатку Гевары по ночам. Данное обстоятельство совершенно не устраивало остальных партизан, испытывавших сильный голод по этой части.

Эротические встречи с Таней обнаружили новую грань в лицемерии Че. Начиная со своих дней в Сьерре, позже в Конго, и теперь в Боливии, Че внимательно следил за проявлениями мужского либидо – и пресекал их, назначая суровые наказания оступившимся. Этого требовал его патологический деспотизм. «У меня нет ни дома, ни женщины, ни родителей, ни братьев, ни друзей, – писал Гевара. – Мои друзья – друзья мне только до тех пор, пока они мыслят политически так же, как я». Теперь же одинокий Че, по мнению его людей, сам привел в лагерь женщину, которая «утешила» бы его.

Вскоре Таня свалилась с высокой температурой. Че приписал ее в свой партизанский «арьергард» – группу во главе с кубинцем Хоакином. «Авангард» он возглавлял сам. Через несколько дней после этого решения обе группы безнадежно потеряли друг друга из виду. Более того, они не знали, где находится их лагерь. Во время их бесцельного блуждания по джунглям наугад они натолкнулись на пару-тройку неопытных патрулей боливийской армии и провели несколько успешных нападений из засады. Однако большей удачи им не суждено было испытать. Обе группы продолжали плутать по округе – полуголодные и полуодетые – без какого-либо контакта в течение шести месяцев, хотя они часто проходили всего лишь в нескольких километрах друг от друга. Неудивительно, что обе группы не знали, насколько близко друг к другу они находятся: у них не было никаких средств связи, даже древних раций времен Второй мировой войны.

Дневниковые записи Гевары, датируемые началом мая, весьма комичны, хоть и непреднамеренно. «Мы шли прямо в течение пяти часов подряд, и, пройдя около двенадцати-четырнадцати километров, наткнулись на стоянку, сделанную Бениньо и Анисето». Это были мужчины из собственной авангардной группы Че. Сие доказывает, что партизаны ходили кругами. «Возникает несколько вопросов, – недоумевает Че в своих дневниках. – Где река Икири? Может быть, именно здесь Бениньо и Анисето были обстреляны? Возможно, нападавшими были люди Хоакина?..»