Читать книгу "Грехи отцов - Сергей Зверев"

– Что, взяли? – проорал Егор, сбежал на тропинку, что вилась у подножия насыпи, и побежал через крапиву. Потом, когда дыхалка сбилась, а шум поездов стал глуше, остановился, оглядел себя – джинсы на колене порваны, висят лохмотьями, карман у куртки оторвался и пропал, ботинки в грязи, плечо болит, а лицо все мокрое. В крови, как оказалось – Егор прижал ладонь к щеке, потом вытер пальцы о штанину. Рана саднила, ныла, но сейчас было не до нее, время поджимало: полицаи уже подняли на ноги всех своих, скоро начнется облава, надо сматываться. И Егор побежал по тропинке, которая вывела в лесок и дальше шла к сосновому бору, где меж янтарных стволов поблескивало самоварное золото монастырских куполов.

Ходу до них было четверть часа, и Егор, пока оказался у ворот, выдохся и пару минут приходил в себя, поглядывал по сторонам. На первый взгляд было спокойно, ни машин подозрительных поблизости не усматривалось, ни людей, что объяснимо: полицаи здесь если и будут искать Черкашина, то в последнюю очередь, а скорее вообще не сунутся. Объявят «Перехват» или что у них там положено объявлять в этих случаях, пошухерят недельку и успокоятся.

Егор постоял еще немного в сторонке, потом быстро пересек неширокую здесь улицу и оказался у входа в обитель. «Покровский женский монастырь». – Он два раза прочел черненую надпись на золотой табличке, отступил назад, проверил, не ошибся ли, и выругался вполголоса. Отлично, что уж там, женский монастырь, какой сюрприз: то ли сестра Чурсина что-то напутала, то ли Валерка парень не промах.

– Забавно. – Егора раздирали смех и злость, он реально растерялся и не знал, что делать. Искать причастного к убийству человека в женском монастыре или разворачиваться и топать прочь, но куда – непонятно. В «Астре» его найдут через пару дней, и Вика в безопасности, лишь пока он далеко, ее не тронут. И полицаев разозлил, и двухнедельный срок через три дня закончится… Деваться было некуда, Егор наскоро перекрестился и вошел в ворота обители.

Ничего ужасного не случилось, гром не грянул, молнии не сверкали, жизнь тут текла своим чередом. Обычных людей и женщин в черном было примерно поровну, все они куда-то спешили, бежали, опустив головы, и каждая что-то шептала себе под нос. Егор слабо представлял, как будет искать здесь Чурсина, достал фото, глянул на него еще раз и пошел наугад вдоль стены из красного кирпича, глядя на громаду недавно отреставрированного храма, а попал прямиком в руки худой злющей тетки:

– Нельзя, нельзя сюда! – Она запрыгала на дорожке, расставив руки. – В трапезную идите, там вас накормят! Туда, туда! – Она махала на Егора, как на муху, и тому ничего не осталось, как топать обратно к воротам, где к арке старой постройки прилепилась будка, обшитая голубеньким сайдингом. «Трапезная для паломников». Егор протиснулся в узкую дверку и оказался в длинном зале без окон. Тут стояли длинные столы и довольно вкусно пахло, а трапезничали всего несколько человек: три мужика бомжеватого вида и серьезная толстая тетенька в криво повязанном платочке на оранжевых волосах. Распоряжалась всем активная бабенка лет сорока, вся в черном, чуть косая на левый глаз: она убирала посуду и следила за порядком. Оглядела Егора с ног до головы, строго глянула и сказала нараспев:

– Умойтесь сначала, или не пущу.

И показала в сторону крохотной белой дверцы в конце зала. Егор был только рад и, закрывшись в узком закутке, первым делом посмотрел на себя в зеркало. Видок был еще тот: рваный, грязный, физиономия в засохшей крови, багровая полоса тянется от виска до подбородка, вдоль нее разливается густая синева. «Фонарь» будет знатный, но плевать. Егор умылся, вымыл руки, кое-как привел одежду в порядок и вернулся в зал. Народу прибавилось, и за едой пришлось постоять в очереди. Давали простенький овощной суп и котлеты из капусты, все какое-то бесцветное и безвкусное, точно трава. Но выбирать не приходилось, к тому же он не есть сюда пришел, и появилась уже пара мыслей насчет Чурсина, но для начала требовалось присмотреться. Егор взял свою пайку и сел за самый дальний столик, так, чтобы видеть весь зал, и принялся за еду, оглядывая посетителей. На него никто не обращал внимания, все смотрели в свои тарелки, зато тетенька-хозяйка сновала по залу туда-сюда, забирала пустую посуду и вытирала со столов крошки. Она была уже близко, и Егор приготовился: улыбнулся виновато, привстал, женщина направилась к нему и вдруг, как почуявший дичь спаниель, застыла в стойке, медленно повернула голову. Егор посмотрел туда и не сразу понял, что так взволновало монашку. Оказалось, бабенка с огненной прической – в одной руке у паломницы Егор разглядел слойку с вареньем, в другой – картонный пакет со сливками. Паломница откусила сразу половину слойки, облизнула перепачканные вареньем губы, щедро залила десерт сливками и принялась жевать, неаппетитно причмокивая при этом.

– Вы бы воздержались, сестра, от скоромного, постный день все же! – с яростью и смирением одновременно выкрикнула монашка.

– Я знаю, а мне батюшка разрешил! – тонким голоском пропела толстуха, не переставая жевать. – У меня болит желудочек, потому что в нем гастритик. Мне надо пить сливочки, чтобы желудочек не болел, я должна лечить гастритик.

Тетенька затолкала в рот остатки слойки, влила туда же нехилую порцию сливок, закусила котлеткой из капусты и аккуратно положила пустой пакетик на тарелку. Встала, поправила юбку до пят и выкатилась в дверь. «Это она что, серьезно?» – Егор проводил взглядом обладательницу гастритика. Монашка тяжело вздохнула, перекрестилась.

– Простите, – сказал Егор, – простите, сестра. Мне помощь нужна…

– Не подаем, – отрезала та и забрала у Егора пустую тарелку. Он аккуратно перехватил женщину за руку, придержал и улыбнулся, как мог, дружелюбно.

– Я друга своего ищу, – проговорил он, – Чурсина Валерия, мы служили вместе, в Шатое. Он мне писал, что в вашем монастыре обретается, и я тоже тут хотел бы поселиться, помочь, если надо, приехал, а найти его не могу. Не поможешь, сестра? Я отблагодарю.

Егор вытащил из кармана крупную купюру, вложил ее монашке в ладонь и отпустил тетку. Та прижала руки к груди, заглянула в кулак и снова сжала пальцы. Сурово глянула на Егора и вдруг смущенно улыбнулась:

– Спрошу у сестер, здесь ждите.

И улетучилась прочь вслед за носительницей гастритика, а Егор принялся за остывшие котлеты, кое-как затолкал их в себя, выпил чай с хлебом, а сестра все не показывалась. Прошло уже минут двадцать, на столах образовались кучи пустой посуды, работница столовой, не совсем здоровая на вид девушка с острым мышиным лицом, не справлялась с наплывом голодных паломников, а ее начальницы все не было. «Сдаст меня». Егор направился к двери и столкнулся с косоглазой монашкой нос к носу. Та попятилась, сделала губки трубочкой и пропела, игриво глядя на Егора:

– Брат Валерий на подворье послушание несет, там спроси.

– Что за подворье? – Егор прижал тетку к стене, и та выложила все, что знала. Ехать до подворья час, там есть огород, держат скотину, а также матушка-настоятельница уединяется для душевного отдыха. Чем там занимается Чурсин, тетка не знала, да и знать не могла, но это было неважно. Брат Валерий, значит, на подворье. Интересное кино… Отчего-то вспомнился Влад и его Агата, Егор даже представил себе ее – озабоченную старуху с искусственными зубами, в парике, с силиконовыми сиськами. «Богохульник!» Егор сделал серьезную физиономию, сердечно поблагодарил отзывчивую монашку и двинул прочь, едва сдерживая улыбку. Чурсин здесь, и это главное, теперь дело за малым: добраться до него и потолковать по душам. Час езды – это ерунда, можно успеть до вечера, но сначала поесть как следует и найти попутку.