Читать книгу "Мистер Селфридж - Линди Вудхед"

У лифтерш появились новые наряды от неизвестного дизайнера, а у самих лифтов – новые двери, созданные скультором Эдгаром Брандтом, чьи работы Селфридж увидел в Париже на Salon des Artistes décorateurs[34]в 1922 году. За основу было взято бронзовое произведение Брандта «Эльзасские аисты». Сами великолепные двери были сделаны не из бронзы, а из листовой стали и кованого железа, прикрепленных к фанере и окрашенных лаком с бронзовым порошком. Эта красота обошлась магазину очень недорого, но понять это мог лишь специалист.

Селфридж обожал Париж. Он регулярно путешествовал туда на поезде и пароходе, чтобы навестить своих хороших друзей Теофила Бадера и Альфонса Кана, владельцев «Галери Лафайетт». Он обедал со своим французским банкиром из Франко-швейцарского банка Бенджамином Розье, виделся со своим младшим внуком Блезом де Сибуром и проводил ночи, делая высокие ставки за игрой в баккара в эксклюзивном клубе Франсуа Андре «Ле серкл Хоссманн». Часто говорили, что Гарри пристрастился к азартным играм, когда завел знакомство с сестричками Долли в середине 1920-х годов. Но он всегда любил играть – и знал, куда пойти.

Вначале он ездил в Монте-Карло, где царствовали казино под управлением Общества морских ванн, но Монако было слишком далеко, чтобы ездить туда на выходные. В 1837 году французское правительство запретило игорный бизнес, но в 1907 году, поддавшись давлению общественности, уступило, и Гранд-казино были построены в Ницце, Довиле, Каннах и Биаррице. Под эгидой человека, известного как Король Казино Франции, Эжена Корнуше, они предлагали баккара и девятку – рулетка тогда оставалась прерогативой Монте-Карло. Корнуше, стараясь поспособствовать росту популярности казино в Каннах, нанял шестнадцать восхитительных девушек из Парижа, одел их, украсил драгоценностями и усадил за столы с достаточным количеством фишек, чтобы убедить других игроков, что они играют всерьез. Его девочки, известные как Корнушетты, стали богатыми и знаменитыми – одна вышла замуж за французского герцога. В Париже, однако, подобное было непозволительно. Многие годы в этом городе женщинам было запрещено играть. В Париже азартные игры не были связаны с весельем и флиртом, они были связаны с серьезными деньгами.

В Англии, где игорный бизнес был запрещен, существовали подпольные игорные клубы, так же как подпольные бары в Америке. Но, не считая частных домашних вечеринок по выходным, британский игорный бизнес контролировался не менее серьезными людьми, чем те, что заправляли оборотом спиртного в Америке, и играть в зловещей атмосфере насилия было не слишком приятно. И все же Гарри потакал своей слабости и в Лондоне. У настоящего лудомана – особенно того, кто любил быть банкиром в баккара, – выбора особенного не было. В его личном гроссбухе можно отследить, сколько он проигрывал. В 1921 году менее чем за пять месяцев он перечислил пятнадцать платежей на общую сумму пять тысяч фунтов – каждый из них его личному секретарю Эрику Данстену. Вероятно, долги. Делом Данстена было доставить их по месту назначения.

Годы спустя, когда один журналист писал статью о Селфридже, он спросил одного из сотрудников, хорошо знавшего своего начальника, что тот на самом деле собой представляет. «О, он гений, он просто великолепен на протяжении всей рабочей недели, но в выходные как будто превращается в другого человека», – ответил тот. На работе в 1920-е годы Гарри не оступался ни в чем. В октябре 1922 года магазин провел первую из своих знаменитых вечеринок в честь выборов. Сейчас мероприятия в универмагах проводятся повсеместно, но тогда развлечения после рабочих часов были чем-то неслыханным. Танцевальная вечеринка в смокингах и ужин перед объявлением результатов – победа консерваторов, которая сделала Эндрю Бонара Лоу премьер-министром, – с последующим завтраком из яичницы с беконом пользовались бешеным успехом. Шампанское лилось рекой всю ночь, мужская парикмахерская не закрывалась, чтобы мужчины могли освежиться горячими полотенцами, а леди Керзон, герцогиня Рутленд, русский великий князь Михаил Михайлович и актриса Глэдис Купер, Элис Делизия и Анна Мэй Вонг танцевали, как это отметили в прессе, «весьма энергично».

Селфридж обожал статистику и внимательно изучал все данные, собранные его информационным бюро. Так, он знал, что в 1922 году в магазине совершили покупки пятнадцать миллионов триста тысяч человек. Он также знал, что его одетые в новую униформу официантки – теперь они носили брюки – «могли сделать на девять шагов в минуту больше, чем в юбке». Критики дамских брюк не считали скорость достаточным оправданием. Одно духовное лицо выступило против Селфриджа, процитировав с кафедры Второзаконие: «На женщине не должно быть мужской одежды». Но викарий напрасно тратил время: вскоре на женщинах вообще останется очень мало одежды.

Смирившись с трехлетней задержкой в своих планах по расширению магазина, в марте 1923 года, когда смена политического курса ознаменовала в том числе снятие ограничений на коммерческое строительство, Селфридж собрал на крыше старого здания Томаса Ллойда, прилегавшего к «Селфриджес», любопытную компанию. Здесь были Селфридж в его привычном утреннем сюртуке и шелковом цилиндре, сэр Вудман Бербидж из «Харродс», мистер Джон Лоури из «Уайтлиз», полковник Кливер из «Робинсон и Кливер» и мистер Барнард из «Томас Уоллис» – и все они позировали фотографам с кирками в руках. То, что такая группа собралась, чтобы поздравить с расширением своего предполагаемого конкурента, показывает, каким популярным стал Селфридж. Розничный бизнес сильно изменился с тех пор, как Селфридж приехал в Лондон. Несомненно, он послужил толчком к этим переменам.

26 апреля герцог Йоркский и Елизавета Боуз-Лайон сыграли свадьбу в Вестминстерском аббатстве. Собралось три тысячи гостей, сияющих дамскими драгоценностями и мужскими аксессуарами. Тем вечером маркиза Керзон дала благотворительный бал в Лэнсдаун-Хаусе (по великодушному позволению мистера Гордона Селфриджа) для Института медсестер королевы Виктории. Список гостей словно скопировали из ежегодного справочника дворянства Дебретт, добавив туда пару страниц из Готского альманаха[35]– это была замечательная возможность развлечь многочисленных венценосных гостей, которые в противном случае не нашли бы, чем заняться в городе после свадебной церемонии. За три гинеи с человека они могли танцевать под звуки оркестра Пола Уитмена, всю ночь пить шампанское, предоставленное винокурнями Перрье-Жуэ, и восхищаться украшениями друг друга. В число хозяек вечера входили герцогини Сазерленд, Сомерсет, Норфолк, Графтон, Бофор, Нортумберленд, Аберкорн, Вестминстер и Портленд, а также маркизы Сейлсбери, Англси, Лондондерри, Линлитгоу, Карисбрук и Бландфорд. Также присутствовали графини (от Батерст и Битти до Лонсдейл и Шафтсбери), леди (в том числе Рибблсдейл, Ислингтон, Десборо и Гиннесс) и, наконец, жены простых рыцарей: леди Лейвери, леди Три, леди Кунард. Был приглашен принц Уэльский, но он, к сожалению, не смог приехать – зато присутствовали принцы Генри и Джордж, а также король Испании Альфонсо.