Читать книгу "Ниже бездны, выше облаков - Елена Шолохова"

– Ну куда я её должна девать? Блин, вся обляпалась. Нафига ты её купил?

Если бы не Костян, сказал бы ей, куда девать. Ну надо же – огорчили её, цветы подарили. Причём больше чем уверен, не купи он ей этой розы, Оля разворчалась бы ещё сильнее. А сейчас она просто решила продемонстрировать нам, как её всю задарили цветами, аж надоели.

Мне стало приятно, что Таня совсем не такая, как эта Оля. Даже близко ничего похожего. Таня – нежная, добрая, настоящая. Вдруг захотелось обнять её. Не пошло потискать, а именно обнять. Дурацкое желание, но какой-то она мне показалась хрупкой, трогательной. И словно в унисон нахлынувшим внезапно сантиментам, зазвучала старенькая песенка Muse – Unintended. И хотя именно эта их композиция никогда не вызывала у меня бурного восторга, но сейчас была очень к месту.

Потанцевать Таня не отказалась, но двигалась поначалу слишком уж скованно. Вести её было непросто, учитывая, что и я – тот ещё танцор. И, наверное, со стороны мы смотрелись очень нелепо. Я выпустил её руку и притянул к себе. Зря так сделал, зря. Она вдруг задрожала, от испуга ли, от холода, или ещё от чего… Но ощущать её трепет, чувствовать кожей, как она дышит, как напряжена… это волновало похлеще всяких откровенных соблазнялок и неприкрытых намёков. Захотелось поцеловать её. Но она уткнулась лицом мне в плечо, поэтому смог лишь слегка коснуться губами её волос. Теперь, подумалось, я вряд ли буду относиться к ней как к другу. Хотя, может, эти ощущения – всего лишь влияние обстановки и на самом деле мимолетны.

Unintended сменила какая-то дребедень. Я отстранился и заметил в глазах Тани слёзы. Не то чтобы она ревела вовсю, но определённо всплакнула. Только с чего? Нет, я вообще их не понимаю, девчонок. Сделал вид, что не увидел её слёз, потому как для меня пускаться в выяснение причин и утешать плачущих – хуже пытки не придумаешь. Просто тотальный вынос мозга.

Я проводил её к столику и тут же сблатовал Костю выйти на улицу перекурить. Ну и вообще не мешало проветрить голову после таких танцев.

Там мы и сцепились. Даже по физиономиям друг другу заехали. Самое смешное, что вовсе не из-за Оли и моих выпадов в её адрес, что я вполне мог предположить.

Начал, между прочим, Костя:

– А ты чего не с Анитой? Ты же говорил, у вас с ней всё чики-пуки? Хвастался, что она такая вся крутая.

– Когда это было? Разбежались мы уже. Да и тебе-то какая разница, с кем я хожу?

– Ну, вообще-то, это мой день рождения.

– Костян, ты – дебил?

– Чего?! Припёрся с какой-то затюканной салатницей, весь вечер из-за неё насмарку, а я же ещё и дебил.

– Она не салатница. Ещё раз скажешь так…

– И чё? То есть тебе моих подруг называть салатницами можно, – помнишь, в том году была? – а я перед твоими должен расшаркиваться?

– Я тебе сказал.

– Да пошёл ты! Скучная твоя Таня, повеситься можно.

– Зато твоя подружка слишком развесёлая, – я чуть на крик не сорвался, но потом продолжил на жеманный манер: – Боже мой, какой кошмар! Мне подарили эту ужасную розу, а я не знаю, куда её деть! Что делать? Караул!

В таком духе мы перебрасывались минуты две, потом перешли к более весомым аргументам, где Костин вес, конечно, значительнее моего. Опять же, Костян был практически готовый – столько пива выдуть в одну каску. Собственно, потому он и завёлся, считай, на ровном месте. В общем, силы были примерно равны, и после непродолжительного раунда в зал мы вернулись оба «красавчиками».

Таня подскочила:

– А! Что случилось? На вас кто-то напал?

– Напал, напал. Пошли, Таня.

Не вдаваясь в объяснения, взял её за руку и повёл к выходу.

Думал проводить только до подъезда, но она затащила меня к себе:

– Пойдём поднимешься. У тебя кровь на лице. А то придёшь домой, перепугаешь своих.

– А твоих не перепугаю?

– А у меня дома нет никого. Мама с папой в гости ушли, праздник же, – сказала и тут же осеклась, зарделась вся.

Даже в полумраке подъезда было видно, как она, только что бледная, покраснела от смущения. Нет, правда, какая же она смешная!

– Уговорила, идём, – хмыкнул я.

Таня нервничала так, что собственную дверь открыла раза с пятого. И вошли – тут же засуетилась, помчалась розу ставить в воду, греть чай, искать аптечку. Ну а я решил осмотреться – интересно же, кто как живёт.

– Круто у тебя, – заценил я интерьерчик а-ля буржуи девятнадцатого века. – Хотя, будь у меня своя хата, наверное, что-нибудь хайтешное забабахал.

Таня аукнула в ответ откуда-то из глубины квартиры. Я пошёл гулять дальше. Забрёл в её комнату. Типичные девчачьи владения – мишки, книжки, куклы, домики и постеры на полстены – с метросексуалами. На кровати – куча платьев вразброс. Видно, долго выбирала, что сегодня надеть. Над столом – два постера: Джастина Бибера и Зака Эфрона. Из-под Зака торчал уголок. Совершенно без задней мысли зацепил его и вытянул. Оба-на! Моя фотка крупным планом. Откуда?!

– Ты здесь? – заглянула Таня.

В руках она держала какой-то бутылёк. Лечить меня, видать, надумала.

– Я там всё приготовила. Блин, у меня тут такой бардак. Я не думала… Извини.

– Да ну, забей. А откуда у тебя эта фотка? – и я показал Тане свою находку.

Она, едва взглянув на снимок, сначала вспыхнула, потупилась, а потом как-то сникла вся. Я сто раз пожалел, что сюда сунулся, ещё с этой фоткой к ней пристал. Чего доброго расплачется!

– Ну ты чего?

– Ты, наверное, думаешь, что я дура, – выдавила Таня убитым голосом.

– Ничего я не думаю. Просто удивился, откуда она у тебя. Не припоминаю такой.

– Я со странички Аниты её скачала. В Одноклассниках. Там у неё много твоих фотографий.

Она стояла, низко опустив голову, как ребёнок, который напакостил и покорно ждёт наказания. Ждёт и боится. Глупая, вон даже нижнюю губу закусила. Потом робко подняла глаза, посмотрела, будто спросила: «Что теперь?» Мне хотелось ей сказать, что она напридумывала себе не пойми что, грузится из-за всякой ерунды и не дура она вовсе, а такая… милая. Может, зря не сказал. Вместо этого прижал её к себе. Она не оттолкнула, не спрятала лицо, а посмотрела так, что всё на свете послал бы к чёрту. Всякие доводы разума и вообще мысли ушли на задний план. Я видел лишь её лицо, глаза, губы… Сдержаться было невозможно, и я поцеловал её. Сперва легко, едва касаясь, но неожиданно она ответила на поцелуй. Тоже поначалу робко, потом всё смелее. И тут уж меня захлестнуло.

Брямц – из её рук выпал бутылёк…

* * *

На следующий день чуть не с восьми утра мне стал названивать Костя Бахметьев. Попытки с шестой ему таки удалось прорваться через мой сон.

– Чего тебе? – я был, естественно, недоволен.