Читать книгу "Вторая невеста - Инна Бачинская"

Федор, похудевший, корчась от чувства вины — нужно было встретить Полину после работы, не отпускать от себя, — налетел на капитана и потребовал информации и действий.

Он бесконечно задавал себе вопрос: почему? Максим видел его с Полиной в ресторане, он видел его также с Майей Корфу в «Белой сове»… и что? Что происходило в его бедной голове? И где он прятался? Где он спрятал новую жертву? Кто помогал ему?

…Позвонил Леша Добродеев, захлебываясь от возбуждения, сообщил, что маньяк-убийца Максим Тур, он же дива Стелла, сводный брат… (драматическая пауза и выстрел!) Майи Корфу !! Всемирно известной художницы Майи Корфу! Твоей подруги, между прочим, не удержался он.

— А я чувствовал! — кричал журналист. — Старик Добродеев чувствовал — что-то здесь не так! Представляешь, Федорыч? Вся семейка с тараканами в голове! Недаром у нее такие картины! Этот сводный братишка в нежном возрасте убил мать и ее любовника! Десятилетний мальчишка застрелил мать! Уму непостижимо! Я узнал по своим каналам… это сугубо между нами, Федорыч, едет бригада из столицы, суперсекретное спецподразделение по борьбе с террористами, ребята опытные, похлеще Рэмбо, они этого выродка из-под земли достанут! Разве наши местные способны? Им только мелких жуликов по базарам гонять! Весь город на ушах!

Звонил Леша Добродеев не просто так, а по делу — хотел взять интервью у убитых горем родственников, которые, как доносит разведка, квартируют у него, Федора Алексеева.

— По старой дружбе, а, Федорыч? — кричал он. — Это будет бомба! Две девочки из одного города, обе исчезли, убиты маньяком-травести с уникальным голосом! Сводным братом мировой знаменитости! Безутешные родные приехали помочь поймать убийцу! И еще этот… Кристина, друг сердечный, еще одна жертва! За мной не пропадет!

Федор выругался сквозь зубы.

Глава 25. Приглашение на ужин

— Федор, извините, что беспокою…

Это была Майя Корфу. Бесцветный шелестящий голос. Вечер четвертого дня…

— Я совсем больна! То, что происходит… я ничего не понимаю! У меня в доме чуть ли не засада, какие-то люди… Слава богу, мне разрешили уехать! Ваш друг говорил, что нельзя, но Рыдаев обратился к итальянскому консулу, тот вмешался, и у меня самолет послезавтра утром. Я минуты считаю, даже хотела переехать в гостиницу. Я хочу попрощаться с вами, Федор.

Она замолчала. Ему показалось, что она плачет.

— Майя, это я должен извиниться, я давно не звонил.

— Я знаю! Федор, приходите ко мне, можно сегодня вечером, пожалуйста!

— Майя, боюсь, я не смогу…

Она перебила:

— Пожалуйста, пожалуйста, Федор! Кроме вас, у меня никого нет. Я никого не хочу видеть… Мне несколько раз звонил Добродеев, напоминал о знакомстве, набивался в гости. Страшный человек! Такие ни перед чем не останавливаются, напористый, бесцеремонный… Приходите, Федор, попрощаемся как друзья. Я приглашаю вас на… — она запнулась, — ужин. Идрия спрашивает о вас. Поговорим. Помните, я обещала подарить вам картину? Она ждет вас. Наверное, это в последний раз.

Федор согласился — а что еще ему оставалось делать? Он чувствовал себя виноватым перед Майей.

Его встретил Сергей в камуфляже, с карабином. Он кивнул, ощерил крупные желтоватые зубы в волчьей улыбке.

— З-заходи, Алексеев! У нас тут КПП. Д-документы с собой? — Видя недоумение Федора, пояснил: — Шучу. Живем как в осаде. Если бы не это, — он похлопал грубой рукой по стволу карабина, — журналюги приперли бы сюда палатки, да и твои дружки не забывают, интересуются. Как шакалы на дух падали… — В пронзительно-синих глазах афганца сквозила откровенная насмешка. — Попрощаться приехал?

Майя ожидала его на веранде, поднялась навстречу. Слабо улыбнулась.

— Спасибо, Федор. Видите, как все… — Она запнулась.

Он отметил, что художница похудела еще больше, полоска омеги подчеркивала острые ключицы. Синяки под глазами, морщинки в уголках рта. Она протянула ему руку, и он поднес ее к губам. Звенящего «радостного» браслета из десятка проволочек на руке не было.

Они расположились в знакомой Федору парадной гостиной, где был накрыт стол. Через окно он увидел «шаровую» композицию, с добрый десяток серо-голубых шаров лопнули — «шкурки» лежали на земле скукоженными линялыми тряпочками. Черные были на месте, стая ворон в сером дождевом облаке, все шесть. Ему казалось, раньше их было пять. В сгущающихся сумерках конструкция выглядела жалко и неряшливо…

Они сидели на разных концах длинного черного стола, как и в прошлый раз, и керамическая ваза с сухими цветами, как и тогда, разделяла их. Разница была лишь в том, что сегодня они встретились последний раз. Пронзительная печаль и предчувствие непоправимого ощущались во всем — в неловкости Федора, в бледном трагическом лице Майи, в сумерках за окном, в сухих безжизненных цветах на столе между ними… в нелепости и кошмаре последних дней.

— Как печально, — сказала Майя. — Печально и бесполезно. Я ведь приехала из-за Максима, думала увезти его… Они считают, он придет сюда. Знаете, Федор, если бы не Сережа, они бы прорвались в дом! Я уже и не знаю, где… ваши, где газетчики. И эта девушка… все время в новостях. Ее до сих пор не нашли?

— Не нашли.

Майя кивнула.

— Почему вы все думаете, что это Максим?

Федор отметил, что она сказала «вы все», объединяя его в одну компанию с капитаном Астаховым, нахальными папарацци, Лешей Добродеевым, с враждебным городом, наконец.

— Пока ничего не известно, Майя. С ним необходимо поговорить. Вы же понимаете, что его рано или поздно…

Она закрыла ладонями уши и закричала:

— Не нужно! Вы говорите о нем как о животном! Как о звере, которого гонят! Господи! Ну почему? Почему у меня ни с кем ничего путного не выходит? Он моя семья, Максима… убивают, а я сижу сложа руки и ничем не могу помочь. Я снова бросаю его и убегаю!

Через минуту пробормотала:

— Извините, Федор. Эти события… глупо, нелепо! Это наш прощальный вечер, и… Я сейчас!

Она легко поднялась и вышла из комнаты. Он услышал ее быстрые шаги в коридоре. Вернулась она через несколько минут с картиной. Федор бросился ей на помощь. Вдвоем они поставили картину на свободный стул «лицом» к окну. Резко запахло масляной краской.

Полотно изображало воздушный шар — идеальную сферу, любимую модель художницы — серо-голубую, с крошечной корзиной, сплетенной из гибких тонких веток лозы, украшенной наивными цветочными гирляндами, которые летели по воздуху ей вслед. В такой корзине не поместился бы и котенок. В сфере, держась за руки, парили двое — мужчина и женщина, он в черном, она в белом. Жених и невеста. На шее невесты — белая омега. У нее длинные светлые волосы и очень светлые глаза. Мужчина напоминал Федора…

— Нравится?

— Очень интересно.