Читать книгу "На Лесном озере - Тим О'Брайен"

Нельзя больше пить, решил он. Ни капли.

В полдень они съели сандвичи, потом поплыли на север большей частью по открытой воде. Уэйд помалкивал. Все время было чувство, что за ним подсматривают; Пат порой как бы невзначай поворачивала голову, фокусируя взгляд на среднем расстоянии. Он старался не обращать внимания. Что поделаешь – главный подозреваемый. И не одна ведь Пат, все так думают. Арт Лаке, Винни Пирсон, газеты, партийные боссы, весь благовоспитанный штат Миннесота. И нечего на них обижаться. Он хотел исполнить невозможный фокус: взять и переродиться, сделать так, чтобы прошлое исчезло, а взамен возникло хорошее и новое. Умней следовало быть. Надо было изъять этот номер. Вообще похерить все сволочное представление. Жаль, подумал он. И ни одна ведь сука не подумала, чего это ему стоило. Целых двадцать лет. Улыбаться, заниматься любовью, завтракать, болтать о том о сем, отгонять кошмары, пытаться устроить себе маленькую респектабельную жизнь. Никогда не было дурных намерений. Обман – возможно, но цель-то сама была благая.

Никто не понимал. И не хотел никто понимать.

Лжец и шулер.

В чем весь риск. Приходилось жить внутри своих фокусов. Быть Кудесником. Сам не поверишь – провалишься. Вот он и верил двадцать лет.

Теперь-то всё, подумал он.

Еще один мудак, растерявший все карты, какие были в рукаве.

Когда пришвартовались у пристани в Энгл-Инлет, уже начинало темнеть. Берег производил мрачное впечатление. У мостков моталось больше дюжины лодок, борта беспрерывно ходили ходуном в надвигающихся сумерках. Чуть поодаль горел костер, вокруг него кучками стояли люди с темными лицами, курили и пили пиво. Даже на расстоянии Уэйд ясно слышал в их голосах минорные ноты. Изредка вздымался и тут же опадал смех, но и он казался частью всеобщего уныния. Это напомнило ему разговоры после боя. После гибели Вебера, или Райнхарта, или рядового Уэзерби. Та же меланхолия. Те же музыкальные подъемы и паузы.

Клод немного постоял в лодке, оценивая обстановку. В тускнеющем свете его лицо выглядело изможденным.

– Да уж, – пробормотал он. – Особого ликования не наблюдается.

– Я надежды не теряю…

– Конечно, хрен ли терять. Никто не теряет.

Старик подтянул брюки, подал Пат руку и помог ей сойти на берег. Уэйд немного поотстал. Его наполнила странная, пенная легкость. Воздушный животик, говорила в таких случаях Кэти. Возбуждение при выходе на публику. Он чувствовал, как поворачиваются головы, чувствовал позади себя цепенеющий воздух. Он двигался прямо вперед, к костру, стараясь найти верное сочетание мужественной выдержки и супружеского беспокойства. Прозвучало несколько ободряющих возгласов – темные бороды, глубоко посаженные глаза, – и, пока он шел, шепотки, казалось, сливались воедино и подгоняли его, как дуновения ветра.

Впереди, у самого костра, Арт Лакс и Винни Пирсон пожимали руку Пат. Уэйд остановился, не очень хорошо понимая, что ему делать.

Кто-то хлопнул его по плечу. Чья-то рука протянула банку пива.

– Завтра – значит завтра, – говорил ей Лакс, потом на секунду его голос заглушило тарахтенье большой двухмоторной лодки, причалившей к пристани. Лакс повернулся к Уэйду, кивнул ему:

– Пока что-то не везет. Но утром все опять как штык. Никого не отпускаю.

Моторы большой лодки умолкли. Фонарь на ней, мигнув, погас, и в сумерках воцарилось глубокое, плотное молчание.

Лакс шагнул к Уэйду. В отблесках костра глаза шерифа выглядели мягкими и заботливыми.

– Рад, что вы теперь с нами, сэр. Вид вполне бодрый.

Бодрячок наш, – захохотал Винни Пирсон. – Свеженький как огурчик. Три дня всего – и уже как стеклышко.

Шериф махнул на него рукой. Он поглядел на Уэйда так, словно ждал от него шутки.

– Что с него возьмешь, сэр. Мы вот как, пожалуй, поступим: мисс Гуд и я, мы уединимся где-нибудь, поболтаем. А вы, ребята, помозговали бы вместе, как вам перестать цапаться.

– Спасибо, я и так обойдусь, – сказал Уэйд.

– Совет просто.

– Уэйд попробовал улыбнуться, но не смог.

– Черт, – сказал он. – В чем дело, можете мне объяснить?

– Что-что?

– Все тут, похоже, думают… – Он заставил себя отвернуться. – В общем, с меня хватит. Вот так уже нахлебался.

– Бедняжка наш, – сказал Винни Пирсон.

– Особенно от этого типа.

– Верно, и я бы на вашем месте…

– От великого альбиносного сыщика.

Винни расправил плечи. Глаза у него были желтые – ровная, яркая желтизна.

– Я не альбинос, – сказал он. – Швед.

– Рад за вас.

– Факт.

Они стояли вполоборота друг к другу. Клод втиснулся между ними.

– Эй, охолоните-ка оба. Этого еще не хватало.

– Какой еще альбинос, хрена лысого… – хрипел Винни.

– Зародыш, – сказал Уэйд

– Так, я терпел-терпел…

– Наш великий белый альбиносный зародыш.

Пальцы Винни дернулись, но так и не сжались в кулаки. Уэйду пришло на ум, что у них двоих есть некое общее интуитивное понимание природы человеческого животного. До каких пределов можно идти.

Он чувствовал себя раскрепощенным и опасным – то самое скользящее ощущение,

– Значит, так, я вам вот что скажу – проговорил Винни медленно. – Альбинос там или не альбинос, я невинных людей не расстреливал.

– Еще не все потеряно.

– А идите-ка в…

– И вы туда же.

Винни секунду помедлил, потом повернулся и пошел было прочь, но вдруг остановился, уже не освещаемый костром.

– Сыворотка против лжи, – прорычал он. – Вот что надо заказать, и в большом количестве! – И, хохотнув, отошел.

Уэйд слышал вокруг себя разные голоса. Оглядевшись, он увидел, что Лакс ведет Пат к стоящей поодаль деревянной скамейке. Клод опустил руку Уэйду на плечо.

– Ладно, плюнь ты на это. А про альбиноса ловко загнул.

– Ага. Ловко.

– Пошли присядем.

Они подвинулись ближе к огню. Клод стал знакомить его с людьми; ему кивнуло шесть или семь сумрачных лиц под козырьками кепок, а потом довольно долго Уэйд сидел, слушая разговор, который звучал, казалось, на чужом языке. На языке невероятно отвлеченном – сплошь приливы, направления ветров и течений в протоках. Сосредоточиться было невозможно. Отчасти из-за Винни, отчасти из-за этого скольжения. Раз или два его сносило завихрениями голосов, мотало туда-сюда. Другая вселенная, подумал он. Обыденная логика вывернута наизнанку; все существенное, на чем раньше строилась его повседневная жизнь, превратилось в нечто летучее, зыбкое, бесконечно изменчивое. Что реально? Что нереально? Кэти, к примеру, – никакой уверенности. Трудно представить себе, что вот прямо сейчас, в этот миг, она смотрит на то же самое звездное небо.