Читать книгу "Лимон - Кадзии Мотодзиро"

В городе жил один вдовец, больной туберкулезом. Болезнь была в такой тяжелой форме, что уже никто не мог ему помочь, поэтому его оставили в ветхой лачуге, где он недавно и повесился. После смерти этого человека остались неоплаченные долги, собрались кредиторы. Хозяин дома, сдававший его покойному, собрал кредиторов, распродал с молотка все вещи, приведя в порядок дела. Наибольшую цену предложили за веревку, на которой он повесился, ее покупали по маленьким отрезкам в один или два суна.[85]На эти деньги хозяин дома не только устроил скромные похороны, но и получил все просроченные выплаты ренты за дом.

Слушая этот рассказ, Ёсида думал о невежестве и глупости людей, верящих в подобные суеверия, однако чем больше он об этом думал, тем больше понимал, что невежество в разной степени присуще всем людям, и если исключить ощущение глупости, то останутся лишь две вещи — средства борьбы с туберкулезом, продиктованные отчаянием, и попытки больных любым способом найти признаки того, что им становится лучше.

В прошлом году мама тяжело заболела и легла в больницу, Ёсида остался в больнице вместе с ней. Как-то раз в столовой после обеда он бесцельно смотрел в окно, как вдруг перед ним оказалась какая-то женщина, которая сдавленным жестким голосом прошептала:

— Вас уже сердце беспокоит?

Ёсида оторопел от неожиданности, а, приглядевшись, понял, что это одна из сиделок, приставленных к больным. Состав сиделок менялся почти каждый день, однако эту женщину он видел часто, она верховодила остальными, когда они собирались в столовой и отпускали неприличные шутки.

Ёсида сначала не понял, о чем она спрашивает его, поэтому молча посмотрел ей в лицо, однако тут же сообразил, в чем дело. До того, как он посмотрел в окно, он зашелся кашлем. Женщина предположила, что, у него заболело сердце от кашля, когда он отвернулся в сторону сада. Вероятно, именно это она имела в виду, когда спросила: «Вас уже сердце беспокоит?» То, что от кашля учащается пульс, Ёсида знал на собственном опыте. Решив, что он разобрался в ситуации, Ёсида поспешил убедить ее в ошибке, однако женщина, не обращая внимания на его слова, сказала жестким голосом, в котором слышалась даже угроза:

— Я вам могу порекомендовать хорошее лекарство против этой болезни, — и пристально уставилась на Ёсида.

Прежде всего, Ёсида стало неприятно, что она обнаружила в нем эту болезнь.

— И что же это за лекарство? — простодушно переспросил он.

То, что она сказала ему в ответ, заставило Ёсида замолчать.

— Даже если я вам скажу сейчас, в этой больнице вы его не найдете.

После того, как она удостоверилась, что их никто не слышит, она рассказала о лекарстве. В необожженный глиняный чайник нужно было положить мышонка, сжечь дотла, а затем глотать пепел мизерными порциями. По словам женщины, «для лечения не понадобится и целого мышонка». Сказав «не понадобится и целого мышонка», женщина посмотрела на Ёсида со злобой. Ёсида почувствовал, что эта женщина полностью управляет им. Сопоставив то, как она сразу же опознала его кашель, и то, что она предложила ему в качестве лекарства, Ёсида решил, что она наверняка профессиональная сиделка, и, возможно, кто-то из ее близких родственников был также болен этой болезнью. С тех пор, как Ёсида пришел в эту больницу, самое глубокое впечатление на него оказали эти женщины — сиделки, одинокие, сбивающиеся в группки. Наблюдая за ними, Ёсида понял, что эти женщины являются не просто жизненной необходимостью для остальных, они словно отмечены какой-то печатью несчастья: кто-то потерял мужа, кто-то состарился, у кого-то нет кормильца. Вдруг Ёсида подумал, что среди них есть и те, кто, возможно, как и эта женщина, потеряли близкого человека от этой болезни, и поэтому теперь работают сиделками.

Из-за своей болезни Ёсида очень редко мог напрямую общаться с людьми так, как на сей раз, однако все эти люди приближались к Есида, узнавая в нем туберкулезного больного. За тот месяц, что его мать пробыла в больнице, с ним произошел еще один случай.

Как-то раз Ёсида отправился на рынок рядом с больницей, чтобы купить кое-что для больной матери. Сделав покупки, он возвращался обратно и тут заметил женщину, стоявшую посреди улицы. Уставившись на Ёсида, она поспешила навстречу.

— Эй, постойте… — окликнула она Ёсида.

Ёсида удивился и с немым вопросом обернулся к ней. В этот момент Ёсида подумал, что женщина, возможно, обозналась. Подобные происшествия на улице не редкость, после них люди обычно расходятся доброжелательно, поэтому и теперь Ёсида настроился на подобный лад, ожидая, что скажет женщина.

— Мне кажется, что у вас, возможно, больные легкие.

Ёсида немало удивился такому началу. Однако такие слова для Ёсида были не внове, и он подумал: бывают же люди, которые задают такие бесцеремонные вопросы. Но наблюдая за внимательным выражением ее глуповатого лица, с которым она смотрела на него, Ёсида предположил, что в ее следующих словах появится нечто жизненно важное.

— Да, больные, а вы что-то хотели…?

Стоило ему так ответить, как женщина заговорила без умолку. От этой болезни, говорила она, не помогают ни врачи, ни лекарства, и ничего кроме веры помочь не сможет, и о том, что у нее был муж, которые тоже умер от этой болезни, и что после его смерти ей было так плохо, однако она обрела веру, и нашла спасение. «Поэтому нужно обрести веру, и вы излечитесь», — повторяла она из раза в раз. Все это время Ёсида с интересом следил не столько за тем, что она говорила, сколько за ее лицом. Выражение лица Ёсида, вероятно, было недоступным для понимания женщины, она пыталась вызвать в нем интерес, настойчиво продолжая говорить. Когда разговор сделал следующий поворот, Ёсида стало все понятно. Женщина говорила, что ходит в секту Тэнрикё,[86]там они говорят, молятся, и ему обязательно нужно прийти к ним. Из-за пояса оби женщина достала замызганную бумажку, и визитной карточкой не назовешь, на которой была поставлена печать с адресом, и стала зазывать его. В этот самый момент подъехала машина, загудел клаксон. Ёсида сразу заметил машину и, решив побыстрее развязаться с этой женщиной, отошел к краю дороги, однако женщина не обращала никакого внимания на машину, и видя, что интерес Ёсида ослабел, она с горячностью продолжала свой рассказ. В результате машине пришлось остановиться на дороге. Женщина не отвязывалась от Ёсида, он растерялся от неловкого положения, в котором ему приходилось разговаривать с этой настойчивой собеседницей. Наконец ему удалось отвести ее к краю дороги, а женщина, не обращая никакого внимания, продолжала разговор. Сначала она просто приглашала зайти к ним на собрание секты, а теперь говорила: «Я как раз иду туда сейчас, вы должны обязательно пойти со мной». Ёсида отказался, сославшись на дела, тогда она спросила, где он живет. На это Ёсида расплывчато ответил: «Далеко к югу отсюда», давая понять, что не хочет говорить. Однако женщина, не растерявшись, стала пристрастно допрашивать его дальше: «К югу? Это район такой-то или район такой-то?». Ёсида пришлось назвать район, а затем и номер квартала. Почему-то Ёсида и в голову не пришло солгать этой женщине. А когда он уже почти сказал весь свой адрес, она с той же интонацией потребовала: