Читать книгу "Любимая игра - Леонард Коэн"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так вот откуда вся эта дисциплина. Прости, Кранц, я должен был понять.
Они со зловещим энтузиазмом спланировали нападение на Монреаль и последующее мученичество. После четырех минут разговора Бривман взломал фантазию.
– Это ради меня, Кранц? Своего рода благотворительная терапия?
– Пошел к черту, Бривман.
Кровать снова заскрипела, и через несколько секунд Кранц оказался снаружи, в банном халате и с полотенцем на шее.
– Пошли гулять, Бривман.
– Ты меня ублажал, Кранц.
– Не понимаю, как ты можешь быть таким проницательным в одну секунду и таким жалким слепцом в другую. Признаю. Я спал, и решил поговорить с тобой, чтоб ты отстал. Кроме того, со мной в постели была Энн.
– Извини, я…
– Нет, я хочу с тобой поговорить, сейчас. Я пытаюсь с тобой поговорить уже несколько недель.
– Что?
– Ты стал совершенно недоступным, Бривман. Ни для меня, ни для кого…
Они стояли возле байдарочных подставок, беседуя, слушая воду. Песок влажен, по-настоящему холодно, но ни один не хотел искалечить начавшийся и – они оба знали – такой хрупкий разговор.
Туман вдоль берега густо сплетался из вьющихся прядей, а край неба окрасился в королевский синий цвет.
Они рассказали друг другу о своих девушках, несколько важничая, но тщательно избегая любой информации о сексе.
13
Он наблюдал, как Мартин прочищает нос – свой огромный римский нос, который должен бы стать гарантом исторических кампаний, но лишь пересчитывал травинки и сосновые иглы.
Каждое утро Мартин вставал на полчаса раньше, чтобы исполнить ритуал.
Зубочистки, вата, вазелин, зеркала.
Бривман спросил его, зачем.
– Мне нравится, когда нос чистый.
Мартин попросил Бривмана отправить письмо его брату. Миссис Старк проинструктировала: эти письма дулжно перехватывать и уничтожать. Бривман читал их, и от этого муки мальчика становились ближе.
Дорогой бандюга жирный бандюга, ты, грязный
Я получил твои последние тридцать четыре письма и за одну секунду увидел миллион вранья. Чтоб ты сдох от голода и твой хер лопнул с воплями и из него повылазили жуки после всего что ты ей обо мне сказал. Набей себе пасть полотенцами и бритвочками. Мамочка не дурья башка она тайно подглядела с фонариком и прочитала все ядовитое говно которое ты мне написал под одеялом.
с любовью твой брат,
МАРТИН СТАРК
14
Выходной. Невзирая на жару в автобусе, он был рад вернуться в Монреаль. Но какие подонки снесли лучшие кварталы города?
Он зашел к матери; объяснить, что он был в отъезде, не удалось. Всегдашний кошмар.
Он шел по Шербрук-стрит. Женщины Монреаля были прекрасны. Пущенные от крошечных лодыжек, их ноги выстреливали, словно управляемые ракеты, в атмосферы интимных высот.
Из складок и сгибов он создавал дикие теории.
Запястья, белые и быстрые, словно падающие звезды, погружали его в проймы. Сегодня им придется вычесывать его глазные яблоки изо всех своих волос.
Сотню рук возложил он на грэди, словно прятал там деньги.
Поэтому он позвонил Тамаре.
– Заходи, старик, дружище.
Запах скипидара. Еще одна группа мучительных автопортретов.
– Тамара, ты единственная женщина, с которой я могу поговорить. Последние две недели я засыпал, чувствуя твой рот в своей руке.
– Как лагерь? Как Кранц?
– Процветают. Но Сострадательным Ф. ему не стать никогда.
– Ты вкусно пахнешь. И такой загорелый. Ням-ням.
– Давай предаваться излишествам.
– Отличная идея в любой конкретной ситуации.
– Воспоем гениталии друг друга. Правда, ты ненавидишь это слово?
– В отношении женщин. В отношении мужчин оно вполне. Звучит, как что-то с петлями – что-то висящее. Наводит на мысль о люстре.
– Тамара, ты великолепна. Боже, мне нравится быть с тобой. Я могу быть чем угодно.
– Я тоже.
А Шелл с ее беззащитным даром, поразило его, вынудила его к какому-то благородству.
– Давай предадимся всему.
В пять утра они вышли из комнаты, чтобы обильно поесть в «Китайских Садах». Хохоча, как маньяки, они кормили друг друга палочками и решили, что влюблены. Официанты таращились. Они не потрудились смыть краску.
По дороге обратно они говорили о Шелл, о том, как она прекрасна. Он спросил Тамару – ничего, если он позвонит в Нью-Йорк.
– Конечно, ничего. Она – это совсем другое.
Шелл была сонная, но рада его слышать. Говорила с ним голосом маленькой девочки. Он сказал, что любит ее.
Рано утром он сел в автобус до лагеря. Бессмертная Тамара, она проводила его на автовокзал. После часа сна он назвал это настоящей привязанностью.
15
Теперь заглянем пристальнее в дневник Бривмана:
Вечер пятницы. Суббота. Религиозная музыка по громкой связи. Свят, свят, свят, Господь Саваоф[108]. Земля полнится славой твоей. Если бы я только мог перестать ненавидеть. Если бы мог поверить тому, что они написали, завернули в шелк и увенчали золотом. Хочется написать СЛОВО.
Все наши тела смуглы. Все дети одеты в белое. Теперь мы способны поклоняться.
Забери меня снова домой. Построй мне дом снова. Дай поселиться в тебе. Возьми мою боль. Мне она больше ни к чему. Ничего прекрасного из нее не выходит. Она превращает листву в золу. От нее гниет вода. Она превращает тело в камень. Жизнь Святая. Позволь мне ее вести. Я не хочу ненавидеть. Позволь цвести. Пусть во мне расцветет мечта о тебе.
Брат, отдай мне новую машину. Я хочу поехать к моей любимой. Взамен предлагаю тебе это инвалидное кресло. Брат, отдай мне все деньги. Я хочу купить все, чего пожелает моя любимая. Взамен предлагаю тебе слепоту, так что остаток жизни ты сможешь прожить в абсолютном контроле над всеми. Брат, отдай мне жену. Это ее я люблю. Взамен всем шлюхам города я приказал предоставить тебе безграничный кредит.
Ты. Помоги мне работать. Вся работа рук моих принадлежит тебе. Да не станет приношение мое столь ничтожным. Не своди меня с ума. Не дай опуститься, в бреду выкликая имя твое.
Никакой плоти не люблю я, кроме своей.
Отведи из безопасности. Там, где я, безопасности нет.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Любимая игра - Леонард Коэн», после закрытия браузера.