Читать книгу "Горизонт края света - Николай Семченко"

Мы, конечно, тут же рассказали о своих злоключениях, и расчувствовавшийся парень поочередно обнял нос и грубовато похлопал по плечам. Руки у него крепкие, привычные к тяжёлому труду. Рабочее место Дятла – лес. Здесь он заготавливает дрова для коммунхоза. Деревья рубит не живые и здоровые – выбирает куртины засохших лиственниц и берез. Их стволы, между прочим, отличаются почти каменной твёрдостью, и Дятел, оправдывая своё прозвище, упорно долбил их топором, иначе нельзя было свалить – даже мотопила ломала свои зубья. С тополями легче – древесина у них податливее. Поваленные деревья приходилось разрезать на небольшие брёвнышки и тащить их к реке или протоке, где они складывались в штабеля.

Трудное, тяжёлое было занятие у Дятла и его товарищей – зато сколько они слышали потом «спасибов» от жителей небольших домиков из частного сектора Каменного!

А вообще-то, у славного и доброго Дятла есть имя и фамилия – Олег Морозов. На прозвище он не обижался. Дело в том, что в северных краях их дают людям неординарным, интересным, заметным. И, как правило, всегда в точку. Олег своё оправдывал вдвойне: он очень усердный; если примется за какое-то дело, пока не доведёт его до конца, ни за что не бросит. Однажды Олег поспорил с одним из своих приятелей, что изучит философию Николая Фёдоровича Фёдорова – странного русского мыслителя-утописта, который грезил о том времени, когда человечество научится воскрешать своих мёртвых.

Фёдоровских книг в районной библиотеке отродясь не бывало, но Олег всё-таки их раздобыл: часть выписал через межбиблиотечный абонемент, часть прислали какие-то его знакомые с «материка». Он долго корпел над ними, пытаясь уразуметь их сложный смысл, к тому же изрядно запутанный христианской символикой. Но, в конце концов, он стал единственным в наших краях специалистом по фантастическому учению Фёдорова!

Когда мы немного успокоились от такой неожиданной встречи, узнали, что Дятел вообще-то не на крыльях добрался до этих мест, а на тракторе: его недавно выделили жилкомхозу.

Мы, конечно, уселись чаёвничать. К тому же, у Олега оказалась упаковка настоящего цейлонского чая!

– Жалко, нет у меня с собой зеркальца, – посмеивался Дятел. – Посмотрелись бы в него – увидели б двух чертей. Ну и образины! Заросли щетиной, нечёсаные, ободранные, худющие, словом – анчутки болотные, ей-богу!

– Да брось ты, Дятел! – рассердился Лёша. – Мы твоего Фёдорова не изучали и не знаем, как мертвых воскрешать…

– Так и Федоров не знал, он только мечтал, – ввернул Дятел и широко улыбнулся.

– А потому, дураки, пошли искать следы людей, живших до нас, – невозмутимо продолжал Лёша. – Ну, что поделаешь, не английские мы профессора, чтоб по тундре в мантиях лазить…

– Во-во! – иронично улыбнулся Дятел. – А вот ожили бы сейчас первопроходцы – и у вас исчезла бы куча проблем: не поехали бы искать их следы – значит, не заплутали б в тундре и тэ дэ. А если бы воскрес человек, знавший эвенскую азбуку, то он показал бы вам, как надо писать по-староэвенски. Так что, друзья, все выгоды идеи Федорова налицо! – он хмыкнул и смачно прихлебнул чая.

– Так толку-то с этих идей! – махнул рукой Лёша. – Мало ли, о чём мечтать можно. Все эти философы просто фантасты…

– Не скажи, – Дятел даже засмеялся. – Некоторые философы провоцировали всякие потрясения, ну, например, перевороты… А Федоров не просто мечтал, он верил в свою идею. Представляете, оживает первопроходец – и мы видим, как он одет, что говорит, узнаём то, чего ни в каких «скасках» не записано… Кстати, знаете ли вы, что Атласов и его компания имели настоящие боевые доспехи: короткая кольчуга, шлем, на боку – сабля, в руках – пищаль? При этом они носили и обычные кафтаны. Свинец хранили в холщовых мешочках, порох – в костяном роге, который затыкали пробкой.

– Ва-а-а! Откуда ты это знаешь? – удивился Лёша и подтолкнул меня локтем. – Игорь, глянь-ко: Дятел не только деревья долбит, но и гранит науки грызёт…

– Ага, – совсем развеселился Дятел, – типа: дерево порубит, попишет стихи… А как же иначе-то? Мне, например, страшно интересно, за каким лешим они пёрлись на край земли. И хочется как-то побольше узнать о тех, кто был первым на этой земле.

– Казаки были непривычны к земле, – возразил Лёша. – Игорь, подтверди: каждый норовил покрепче набить суму собольками да поскорее смотаться с Камчатки. Уж наши-то пенжинские места навряд ли казались им землёй обетованной.

– Как бы не так! – Дятел хлопнул себя по колену. – Обрати внимание: Атласов пошёл в поход с Омой. Известны многие подробности этого путешествия: имена юкагиров, их бунт, но не ясно, что их объединило с русскими. А может, всё очень просто: юкагирам, кроме пушной рухляди, ничего и не нужно было. Они вдоволь поохотились и, заплатив ясак, вернулись на свою Чукотку. Другое дело – казаки. Атласов срубил на Иче зимовье, перезимовал здесь, отправил Потапа Серюкова вместе с пятнадцатью казаками в верховья Камчатки. Наказал: поставьте там острог! Только после этого внял челобитной казаков о возвращении в Анадырское. К тому же, порох и свинец были почти израсходованы.

– Значит, нечем стало Камчатку покорять? – перебил Лёша.

– Ну да, нечем, – кротко кивнул Дятел. – Без меча не обошлось. Не спорю, Атласов бывал жесток и груб, но эта жестокость оправдана: не желающих принимать новое он заставлял подчиниться силе.

– Ага, – ехидно скривился Лёша. – Мои предки спали и во сне видели, как бы мельгытангов дождаться. Можно подумать, у них жизни никакой до казаков не было. Вот осчастливили-то!

– Да я тебе проще скажу: не осчастливили, конечно, но и пропасть не дали, – резко сказал Дятел. Он рассердился: даже желваки заходили. – Кстати, русские легко сходились, роднились и братались с северными народами. Разве завоеватели так себя ведут?

– Оказывается, дед царя Алексея патриарх Филарет даже пенял сибирякам: русские, мол, живут близко с язычниками, женятся на остячках и вогулках, приживают от них детей, – заметил я. – Казаки не смотрели на малые народы как на дикарей – это и не нравилось царям…

– Зато казакам нравилась вольная воля! – воскликнул Дятел. – Нравилось иметь великую выгоду: быть первыми.

– Да не был ваш Атласов первым! – в сердцах выкрикнул Лёша. – Другие русские до него на Камчатку попадали. Игорь, твой однофамилец, например, сюда раньше Атласова доходил. Что молчишь?

– И Анкудинов, и Попов, и Стадухин, и некоторые другие казаки вправду увидели Камчатку первыми, но Атласов её открыл по-настоящему, – объяснил я. – Будучи по существу вторым, он стал первым. Парадокс, но вполне объяснимый.

– А знаете, что его сгубило? – спросил Дятел. – Остановка его сгубила. Его предназначением было идти вперёд, всё время – вперёд, вперёд, не останавливаясь. Он дошёл до края земли, дальше всё – чужая земля, Америка, Япония. Можно, кажется, успокоиться, осесть, жить неплохо. Ну, попробовал он на мехах разжиться, и что же? Не вышло у него ничего. Плохо он кончил: убили его.

– Романтики, – вздохнул Лёша. – Вы оба неисправимые романтики.