Читать книгу "Объяли меня воды до души моей... - Кэндзабуро Оэ"

Постелив циновки узкой стороной к тени, лежавшей под стеной из вулканических ядер — солнце уже перешло зенит, — Инаго легла на одну из них, спрятав в тени голову. Исана прихватил ковш с водой и поставил его между циновок. Потом лег на спину, полив сначала голову водой. Из приемника, который Инаго установила на выступе стены, лилась музыка. Вдруг раздались сигналы поверки времени. Долгая жизнь в убежище отучила Исана интересоваться точным временем, и он проспал их. Но, услыхав начавшиеся после сигналов последние известия, сразу проснулся. Инаго тоже слушала, откинув назад голову, словно плыла на спине. Диктор сообщал, что самоубийство солдата, случившееся прошлой ночью, вызвало широкий резонанс и привело к чрезвычайному запросу в парламенте. Покончивший с собой солдат сил самообороны без всякой, как считали его товарищи, причины неожиданно покинул казарму, не взяв ничего из вещей, и больше не вернулся. Он был вовсе не из тех, кто имел политические расхождения с правительством, напротив, как положительный молодой человек, осознавал необходимость национальной обороны. Автомат, из которого он застрелился — образец 64, калибр 7,62 миллиметра, — находится на вооружении сил самообороны и числится украденным. Граната, брошенная солдатом перед самым самоубийством, похищена, вероятно, с американской базы на Окинаве. Предполагают, что в самом скором времени обнаружатся связи солдата с левыми экстремистами. Перечисляем основные инциденты, случившиеся в этом году по вине экстремистски настроенных студентов с применением оружия и взрывчатки...

— Такаки, если только он слушает эту передачу, совсем небось нос повесил, — сказала Инаго, когда снова началась музыка, и вздохнула, будто ее сморил зной. — Ведь он, создавая Союз свободных мореплавателей, не хотел связываться с политикой. Люди, обожающие политику, либо уже стоят у власти, либо придут к ней завтра. Закон и сила всегда за них. А на нашей стороне ни закона, ни силы, и чтобы нас не перебили под шумок, мы должны бежать в море. У нас у всех есть опыт насилия, и мы знаем: те, на чьей стороне закон и сила, рано или поздно расправятся с нами, прибегнув к насилию. Нам нужно поскорее бежать в море. Бой ревниво хранит тайну штаба нашего Союза — помните, где стоит половина корабля, — и хотел убить вас только за то, что вы посторонний, из-за вечного страха, как бы люди, на чьей стороне закон и сила, не отняли наш корабль. Палуба, мачты и надстройки настоящего судна были для нас залогом того, что Свободные мореплаватели в конце концов заимеют свой корабль. И вправду, на оснащенном корабле Свободные мореплаватели могли бы сразу выйти в море. Такаки решил, что весь экипаж откажется от японского гражданства. Он узнавал, вроде бы конституцией такое право предусмотрено?

— Статья двадцать вторая...

— Тогда мы стали бы гражданами страны Свободных мореплавателей и смогли жить, не боясь, что кто-то нас уничтожит. Мы будем спокойно плавать по морям, никак не завися от людей, на чьей стороне закон и сила.

— Но вы ведь в любом уголке мира можете подвергнуться нападению со стороны тех, в чьих руках сила и закон?

— Вот потому-то Тамакити и запасал оружие. И у всех был немалый опыт насилия. Но в конце концов нас все равно захотят уничтожить, поэтому мы загрузили корабль динамитом, чтобы в любую минуту можно было его взорвать. Ведь сообщи мы по радио жителям побережья, что мы зажаты в кольцо и у нас один только выход — взорвать себя, люди, конечно, снабдили бы Свободных мореплавателей пищей и водой и выступили против полиции и морских сил самообороны. Люди на земле проникнутся к нам симпатией. Так говорит Такаки.

— Возможно, все так и будет, — согласился Исана.

— Мы обратимся к людям по радио, но вовсе не собираемся связываться с теми, на чьей стороне закон и сила. У нас ни с кем нет ничего общего. А если в море выйдет еще один корабль с людьми, которые думают так же, как Свободные мореплаватели, мы встретимся с этим судном, но... Говорят, если люди с какими-то политическими взглядами совершат даже бредовые действия, они все равно приведут в движение множество шестеренок; значит, и бредовые действия имеют свой смысл. Такаки ненавистна эта мысль. Действия Свободных мореплавателей, пусть и бредовые, не приведут в движение никаких шестеренок. Союз свободных мореплавателей — чуждый всему организму нарост, так говорит Такаки.

— Нарост? Но как добиться, чтобы люди примирились с существованием этого нароста? — спросил Исана. — Безразлично, удастся ли Свободным мореплавателям выйти в море...

— Если Коротышка в самом деле сжимался, через него можно было бы передать всем людям, что Союз свободных мореплавателей точь-в-точь как нарост. Интересно, что за человек был Коротышка? Сжимался он или нет?..

Исана и Инаго лежали сейчас на земле, политой кровью Коротыша. Они поежились от этой неприятной мысли. У самого уха Исана что-то тихо зашуршало. Он поднял это «что-то», положил на ладонь и, щурясь на горячем, ярком солнце, сверкавшем с голубого неба, стал изучать. Это был засохший уже, но совсем недавно опавший лист дикого персика. Взяв его большим и указательным пальцами, Исана посмотрел сквозь него на небо. На листе ярко выделялись желтые пятна. Прожилки расчертили его густо-зелеными толстыми линиями, яснее проступавшими к краям, — прожилки были мясистее высохшей пластины листа. Исана ежедневно наблюдал листья деревьев. Сейчас он снова подумал, что еще в незапамятные времена лист подсказал человеку форму корабля. «В таком случае человек благодаря дереву, как образу и как материалу, встретился с китом», — сказал Исана, обращаясь к душам деревьев и душам китов.

— Если б Такаки раскрыл все планы Свободных мореплавателей, солдат сбежал бы в первый же день, — сказала Инаго, перевернувшись на живот.

Скосив глаза, Исана снова увидел блестевшую от пота, точно смазанную маслом, грудь девушки. В том месте, где груди сходились, кожа чуть морщинилась и призывно розовела молодостью девичьего тела.

— Так что огорчаться из-за бегства солдата — не случись, конечно, всего, что было потом, — не стоит. Да и умер он, так и не пойманный Свободными мореплавателями, а значит, до конца действовал по собственной воле...

Инаго замолкла и улыбнулась своими покрасневшими глазами, заметив внимательный взгляд Исана, обращенный к ее груди. Улыбнулась впервые после бегства солдата. Раньше, даже подбадривая Дзина, она не улыбалась.

Глава 16

Вспышка чувственности

Поздно ночью Дзин, не издавший ни стона с тех пор, как заболел ветрянкой, вдруг жалобно заплакал, словно почувствовал, что его страдания достигли высшей точки. Вытянув в темноте белые, в бинтах, ручки, он изо всех сил двигал ими, стараясь ухватиться за что-то невидимое. Исана наблюдал за ним в мерцающем лунном свете, проникавшем через окно — ставни оставались открытыми. Наконец Инаго, спящая рядом с Дзином, приподнялась — верхняя часть ее тела была, как и утром, обнажена, — взяла в свои ладони дергающиеся ручки ребенка и в порыве нежности прижала их к груди. Наутро сыпь побледнела и стала сходить. Проснувшись, Дзин тихо сказал:

— Это дрозд.

— Ой, Дзин, да ты совсем здоров, — бодрым голосом откликнулась Инаго, и Исана, услыхав ее слова, испытал огромную радость.