Читать книгу "Женщины Никто - Маша Царева"

Сибиряк между тем опаздывал уже больше чем на четверть часа. «А может быть, он увидел меня издалека и передумал подходить? — вдруг мелькнуло у нее в голове. — Все же на тех фотографиях я выгляжу моложе, интереснее…»

Она пошарила взглядом по залу, но никого, похожего на Николая, не обнаружила. Несмотря на прайм‑тайм — пятница, восемь часов вечера, — в баре было немноголюдно. Две девушки в одинаковых ажурных чулках, с макияжем Эльвиры — повелительницы тьмы и характерными замашками кокоток из Моршанска — уныло курили за угловым столиком. Единственный посетитель мужского пола, устроившийся за стойкой, видимо, в их круг интересов не входил. Был он немолод, вид имел изрядно помятый и вообще мало походил на человека, которого может заинтересовать продажная любовь. Что‑то в его облике показалось ей знакомым, но она никак не могла сообразить, что именно. Бледное, с нездоровым желтоватым оттенком, лицо, видимо, мало бывает на свежем воздухе, мало спит, а пьет не первый день. Растрепанные русые волосы красиво тронуты сединой. В длинных пальцах он нервно крутит сигарету, мнет, но не закуривает. Лоб нахмурен, как будто бы он о чем‑то напряженно думает, о чем‑то не очень приятном.

Внезапно мужчина резко повернулся и уставился прямо на Анюту. Она смутилась. Кончено, он заметил, как она на него таращилась, и ему стало неприятно. Она стала смущенно разглядывать подтаявший айсберг молотого льда, плавающий в ее коктейльном бокале. И опомнилась, только когда он к ней подошел и без разрешения уселся на пустующий стул, предназначенный для сибирского Николая.

— Вам автограф? — вместо приветствия устало поинтересовался он. — Если да, то давно надо было попросить. А не гипнотизировать меня как удав кролика.

— Простите? — окончательно смутилась она. — Не обижайтесь, я рассматривала вас от скуки. Больше не буду смотреть, честное слово. Если хотите, вообще могу сесть к вам спиной.

Он рассматривал ее с любопытной улыбкой.

— Вы что, работаете здесь?

— Нет, что вы, — рассмеялась Анюта, а когда до нее дошел смысл этого вопроса, цветом лица сравнялась с клубничной «Маргаритой» в ее бокале. — То есть вы приняли меня за одну из этих? — Она неуверенно кивнула в сторону размалеванных девиц, которые теперь косились на их столик с досадой и завистью. Еще бы, единственный клиент уплыл к какой‑то непонятной тетке неопределенного возраста и немодного пятидесятого размера.

— Кто вас знает, — пожал плечами странный мужчина. — Здесь и не такое встречается. Извините, если обидел. Значит, вы здесь отдыхаете? Что‑то вы не похожи на человека, который любит шляться по барам.

— Я одного человека просто жду. Он опаздывает, а может быть, и не придет уже.

— Неужели вам назначили свидание в этом заведении? — прищурился он. — Если так, то можете сразу уходить. Либо он вас стесняется, либо недооценивает, либо у него просто нет вкуса к жизни.

— Почему это? — опешила она.

— Да потому что это самый завалящий бар во всей Москве, даром что находится в центре! — громко рассмеялся он. — Я все жду, когда же они эту лавочку прикроют. Посетителей‑то нет почти. Непонятно, за счет чего выживают.

Закусив губу, Анюта нервно потыкала соломинкой в кашеобразные остатки коктейля.

— Если этот бар так уж ужасен, почему вы сами‑то здесь сидите?

— Ну надо же, обидчивая какая, слова ей не скажи, — почему‑то развеселился он. — Я живу в доме напротив. И потом, здесь нет людей, а внимание мне надоело. Надеюсь, не надо объяснять почему?

Анюта, прищурившись, посмотрела на него внимательнее: определенно, совершенно точно они где‑то встречались! Хотя… Помнится, он говорил об автографе, значит, наверное… Ох, да что же это с ней… Это же…

— Вы — Игорь Темный! — с восторгом выдохнула она.

— Дошло наконец, — снисходительно усмехнулась звезда советского кино, отсалютовав ей коньячным бокалом. — Я уже решил, что у вас никогда не было телевизора.

— Простите, — промямлила она, перед тем как озвучить самую глупую фразу в мире. — Но вы… Между нами, вы не так уж на себя похожи.

— Да что вы говорите? — подмигнул он. — Как вы это тонко заметили. Я и сам всегда был с собой не в ладах.

— Извините меня, — Нюта нервно усмехнулась. — Я никогда не могла бы подумать, что вот так запросто… Вы ведь дадите мне автограф? Для дочери. Хотя моей дочери шестнадцать, она может вас и не знать…

— Как потрясающе емко вы меня опустили, — он, похоже, совсем не обиделся. — Кстати, вас зовут…

— Анюта, — подсказала она, — то есть Анна. Анна Сергеевна.

— Анюта мне нравится больше. Что‑то не спешит ваш кавалер, как я погляжу. Может быть, заказать вам еще одну «Маргариту»?

Анюте совсем не хотелось еще один коктейль, она и от первого чувствовала нарастающую томную слабость. Но отказаться почему‑то не решилась, кивнула как завороженная. Ей никто не поверит. Томка не поверит, даже Полина не поверит наверняка. Она и Игорь Темный в пустом баре, за одним столом. Интересно, почему он вообще продолжает с ней разговаривать? Неужели у него не нашлось компании получше, чем она, неуверенная в себе, зажатая, немолодая, полная?

В тот вечер Анюта расстаралась, красиво уложила волосы, надела новое темно‑синее платье, а под него — утягивающее белье, стянула из Полиного шкафа дорогую кашемировую пашмину цвета рассветного моря, серо‑зеленую, так подходящую к ее глазам. Она выглядел как никогда хорошо, но все же ей было далеко до подтянутых длинноногих девчонок с жадными голодными глазами и мелодичным смехом, опьяняюще юных, пахнущих медом и мускусом, не осознающих еще конечность жизни и потому готовых на все. Далеко, как до Луны. Но все же он выбрал ее.

Когда‑то Игорь Темный был секс‑символом советского кино. Он снялся в нескольких сотнях картин, крутил романы с самыми красивыми актрисами страны, а в конце девяностых вдруг куда‑то пропал. Продал квартиру, сменил номера телефонов, отказал всем режиссерам, которые предлагали ему чуть ли не миллионные контракты, постепенно порвал отношения с друзьями, перестал выходить в свет. Какое‑то время о нем еще по инерции упоминали в прессе. Потом забыли. Только изредка какая‑нибудь газетенка типа «Городских скандалов» делилась то одной страшной тайной его жизни, то другой. То писали, что в уличной драке ему до неузнаваемости обезобразили лицо, то — что он тихо скончался от СПИДа в провинциальном хосписе, где находился пять лет под чужой фамилией. Обычный бред «желтых газет», но многие верили.

И вот он сидит перед ней — живой, здоровый, даже относительно молодой, хотя ему никак не может быть меньше пятидесяти. Она умудрилась его не узнать только потому, что в его образе больше не было того лоска, которым он и был знаменит. Раньше Игорь Темный был похож на холеного голливудского мачо сороковых, теперь скорее напоминал измученного бытовыми проблемами спившегося интеллигента. Нездоровый цвет лица, давно отросшая стрижка, под ногтями траурные полоски грязи, на свитере — катышки и прожженная сигаретой дырка. Заштопать бы. А катышки можно срезать бритвой, она так всегда делала. Интересно, он женат? Вряд ли, жена уж точно догадалась бы, как поступить с этими неряшливыми катышками.