Читать книгу "Моя любимая сказка - Ксандр Лайсе"

Непонятно как я оказался уже не за спиной старухи, а перед ней. Спереди у неё оказалось ещё одно лицо. Оно тоже улыбалось. В руках у старухи тускло мерцала игла с суровой, больше похожей на верёвку, нитью.

А прямо у её ног лежала… Ярослава. Мёртвая! Закрытые глаза с густыми ресницами, неподвижное лицо, тёмные губы…

— Нравится? А? — старуха указала на Яру.

Во мне всё замерло. Я наклонился. Нет! Ярослава была вовсе не мёртвая! Просто… не тёмные губы, не густые ресницы! На веках и губах — швы! Та самая суровая нить, что я видел в пальцах у старухи. Грубые стежки связывали её веки густой сетью. Но проколотые веки дрожали, силясь распахнуться… Вздрагивали смятые, слипшиеся от крови и слёз ресницы. Меня заколотило. Окровавленные губы дёргались, пытаясь раздвинуться, сказать, крикнуть… Возле левого угла осталось не прошитое место. Оно пузырилось слюной. Тонкая струйка сбегала вниз по щеке. Любимой щеке.

Странно: мне было больно, жутко, страшно, горько… хотелось кричать… но — ни малейшего позыва что-то сделать… Даже закричать. Но почему не встаёт Ярослава? Почему дала сделать с собой…

— Ох! Оплошала, старая! — прошамкал над ухом голос — Ну-ко!

Руки потянулись к незашитому уголку рта. Корявые пальцы сжали губы между собой. С видимым усилием игла прошла через нежную кожу, сквозь мясо, протащила за собой нить. Туда. Потом — обратно. Я увидел, как задрожало её изуродованное лицо, как выгнулось от боли и обиды прекрасное тело…

На глаза навернулись слёзы. Оцепенение спало.

— Яра!!!

* * *

— Мишкин!

Свет. Свет и голос. Но как она может говорить, если старуха…

Я открыл глаза. Надо мной склонилось лицо Ярославы. Лицо, без малейших следов… О, Господи! Сон… Сон?!

Я привстал. Так и есть: на кухне, на полу. За окном светло. Сон?! Яра! Я снова взглянул на её лицо. Нет. Ничего.

— Ярка! Ярочка! — я обнял её, прижал к себе, ощущая… Слёзы. Глаза… Глаза и губы!

— Мишкин! Ты так кричал… Это она? Это старуха, да?

Мне показалось, что я проглатываю огромного слизня.

— Всё нормально. Всё хорошо…

— Что с тобой случилось?

— Всё нормально…

— Послушай… — но договорить Ярослава не успела. Грянул телефон.

Владимир Леонидович. Гад Морских. Интересно, с чем?

— Добрый день, Миша. Как твоё здоровье? — ничего, вроде бы, особенного. Но тон, которым это было сказано, хорошего не обещал.

— И вам здравствовать, Владимир Леонидович. Что-то случилось? — насторожился я.

— Всё хорошо. Просто захотелось напомнить, что ты всё ещё у нас экскурсоводом числишься.

Мило. Очень. Только вот голова соображать отказывается. Это он издевается? Мне же дали время на размышление… Или? Время вышло?

— Я помню, Владимир Леонидович. А вы… — но Гад Морских не дал договорить.

— В таком случае — очень рекомендую появиться на работе. У тебя сегодня почин.

— У меня почин? В смысле?

— Поступил заказ на твой замечательный маршрут «Чертолье». Первый.

Отлично! Слов нет. Заказ поступает обычно недели за две. И экскурсовод обычно знает, что и когда ему вести. Чтобы элементарно успеть подготовиться. А меня, значит…

— Мы тут посоветовались… Маршрут сложный, материал большой. Ну, кому же вести, как не автору! Так что — через час начало.

Сволочь! Посоветовался он…

— То есть как это — через час? Мне же надо в офис, путёвку получить…

— На этот счёт можешь не беспокоиться. Путёвку на маршрут привезёт Цейтманберг.

— А его уже в курьеры разжаловали? — Проще говоря, большей поганки от гад Морских ждать не приходилось.

— Почему разжаловали? Почему в курьеры? Миша… То есть… Михаил Соломонович Цейтманберг — наш методист. Он новую экскурсию примет… ну, и путёвку передаст заодно, — невозмутимо возвестил Владимир Леонидович. — Ну… желаю удачи!

— Ага… — простонал я в гудки.

Не ждал ты большей поганки от гад Морских? А зря! То есть мало того, что нет у нас, как выяснилось, ставки методиста… Да чего уж там! Тёзка мой по результатам викторины и так первый был. Методист, со всей очевидностью… И фамилия — не фамилия… не то должность, не то титул. Чего меня теперь топить-то? Это же ведь — топить называется. Не подготовленный — и сразу сдавать, это же… А! Ольга Владленовна! Не иначе… Но смыслу-то было до того надо мной глумиться, если Михаил, блин, Соломонович и так сразу шёл на методиста?

Ярослава сочувственно молчала рядом.

* * *

— Яр, слушай, — я уже отыскал чистую рубашку и теперь пытался придать себе более-менее приличный вид, что, при наличии синяка, было нелегко — Мне на работу надо… срочно…

— Я поняла, — она успела уже надеть джинсы. Теперь она тоже причёсывалась, устроившись рядом со мной перед зеркалом. — Ты надолго?

— Ну, думаю, часа на три-четыре-то пропаду точно… — я провел ладонью по её обнажённой спине. — А что? — моя рука скользнула по спине вверх и, перевалив через гладкое плечо, спустилась к груди.

— Я… Мне надо к себе сходить, кое-какие вещи забрать… — она улыбнулась — Самые-самые важные… Ты мне ключи оставишь?

— Ключи? Это… Такие… металлические? Да? — я чувствовал её руки на себе и мысли путались. А слова я путал сам, нарочно.

— Да… И твёрдые…

* * *

На Энтузиастах было спокойно, поэтому проскочить до Таганки получилось минут за пятнадцать. В принципе — даже не опаздываю. Ещё пятнадцать минут у меня есть. На Зубовский, а там уже рукой подать до Кропоткинской.

Вернусь — надо будет раскопать всё, что у меня есть по колдовству… И придумать, куда складировать Ярины вещи. Холостяцкая квартира — страшное дело. А много ли там вещей-то будет? Ну, шмотки, книжки… Она сказала — самое нужное. Самое-самое нужное. Я улыбнулся… Даже все ночные ужасы отступили на второй план.

Свежее воспоминание… нет ещё даже не воспоминание — ощущение. Огонь, который жжёт, но не может сжечь. И — как два становятся одним.

Только какое-то гаденькое чувство постоянно отвлекало меня. Можно подумать, я что-то забыл… что? Деньги, мобильный… Ключи Яре? Нет, отдал…

Что? Почему-то вспомнилась Ярина дверь…

Ну да! Записка! Моя записка, которую я сунул ей под дверь! Что-то вроде «Между нами ничего не было и нет». Чёрт!

Надо её предупредить… А как? У неё же телефона нет… Минутку! У неё-то нет, а у меня? Городской-то пока никто не отменял! Вряд ли она так прямо сразу кинулась к себе за вещами… По крайней мере, хотелось бы надеяться, что не кинулась. Черррт!

Мобильник, как это водится в самый ответственный момент, долго не желал сниматься с блокировки, несколько раз попытался выскользнуть из рук. Наконец я совладал с ним и набрал номер.