Читать книгу "Последний защитник Брестской крепости - Михаил Парфенов"

— Может, пересидеть?

— Вряд ли, — отрезала Дарья. — Фашисты, кажется, охоту на нас устроили. Могут газ пустить. Так уже было, мы тогда еле улизнули.

Кожевников подивился, как изменилась его дочка за это время. Уже совсем не та застенчивая девушка, которую он знал. Та Дарья умерла вместе с первыми бомбами, упавшими на советскую землю двадцать второго июня. Теперь перед старшиной стоял боец Красной Армии, готовый в любой момент сразиться с врагом. И не смотри, что «боец в юбке». Настоящий солдат — храбрый и беспощадный.

«Двадцать три немца у этой хрупкой девочки на счету, — ужаснулся старшина. — Даже комиссар Бортко ею гордился, а бойцы и подавно смотрят с восхищением».

— Хорошо было пробираться с восточной стороны, как и предполагал Бортко, — продолжала Дарья, — но там они нас, как ты видел, опередили. Будем надеяться, что повезет на южной.

Спустя некоторое время Даша остановилась и подала знак

— Дальше двигаемся тихо. Смотрите под ноги, могут быть мины.

Следующий участок пути они продвигались осторожно, старательно вглядываясь себе под ноги. Взорвавшаяся мина в таком узком туннеле могла искалечить многих бойцов. Сквозь дыры в потолке проглядывало чистое голубое небо, пробивались солнечные лучи. В проходе стало гораздо светлее.

— Мы сейчас в самом опасном месте, — шепотом произнесла Дарья. — Тут казематы неглубоко располагаются, к тому же потолок бомбами порушило, и немцы частенько для профилактики в щели гранаты забрасывают. Могут и засаду устроить.

Но все обошлось, и они миновали этот опасный участок без каких-либо злоключений. Странно было наблюдать льющийся с потолка свет после долгих дней пребывания в темноте. Он казался нереальным, сказочным. И Кожевников поймал себя на мысли, что опасается этого света. Для него теперь он был лишь источником опасности. Мрак долгое время давал ему убежище, позволял забиться в темные углы, выждать, набраться во тьме сил, чтобы дальше крушить врага. Он задумался, что будет делать, когда выберется с дочерью из этой передряги… Но в этот момент раздалось зычное:

— Halt!

Сверху застрочил хорошо замаскированный пулемет. Солнечный свет сослужил бойцам дурную службу. Он ослепил глаза и не дал возможности сразу заметить засаду. Кожевников бросился к Дашке, толкнул вперед, прикрывая своим телом. Гитлеровцы специально выждали момент, когда группа пройдет, и теперь спокойно расстреливали их в спины.

Старшина зажмурился, крепко сжал кулаки. Он молился только об одном — чтобы те пули, которые прошьют сейчас его тело, застряли в нем и ни одна не попала в его дочь. Слева он заметил поднимающегося с колен растерянного Мамочкина и левой рукой ухватил его за шкирку, рывком поставил на ноги. Позади на пол со стуком упали немецкие гранаты.

— Ложись! — закричал он и рухнул на пол, в кровь обдирая лицо и руки об острые края битого камня и кирпича. Спину обдало горячей волной. Заполнившие туннель летящие в разные стороны мелкие камешки вспарывали кожу на спине. Ногу пронзила острая боль. От дыма ничего не было видно, уши заложило, и старшине казалось, что все кончилось, стрельба стихла. Кожевников приподнялся и увидел, как бежит к нему горстка оставшихся в живых бойцов. Они на ходу отстреливались, но звуков Митрич не слышал. Солдаты нажимали на спуск, отлетали пустые гильзы, но все это происходило, словно в немом кино.

В глазах стояла пелена, расплывалась серым туманом. Вдруг кто-то подхватил его и поставил на ноги. Он резко обернулся. Старший лейтенант Анисимов стоял подле него с черным от копоти лицом, махал руками и что-то кричал ему.

Дашка тоже была рядом, тянула его за локоть. Жива! Они подхватили его под руки и, поддерживая с двух сторон, потащили в глубь туннеля к спасительной темноте.

Слух постепенно возвращался. Первое, что он услышал, — собственный рык Сперва он даже удивился, что способен издавать подобные звуки. В них не было ничего человеческого. Но спустя мгновение понял — так рычат дикие звери, защищающие своих детенышей.

— Папка! Папка! — словно издали доносился голос его дочери.

Старшина повернул голову, но в темноте ничего разобрать не мог. Зажегся тусклый фонарик, осветил несколько метров туннеля и встревоженное лицо Дарьи.

— Дашка! Ты цела?! — Голос его был хриплый, надтреснутый.

— Да, — ответила она. — Давай перевяжу. Тебя в ногу ранило.

— Мы выбрались? — огляделся Кожевников и увидел, что их стало значительно меньше.

— Всего семь человек. — Перед ним стоял Анисимов и протягивал немецкий пистолет-пулемет: — Возьми, ты потерял его, когда нас взрывами накрыло.

— Спасибо. — Кожевников тряхнул головой, стараясь избавится от заунывного гула в ушах. — Мамочкин где?

— Тута я, товарищ старшина.

— Это хорошо, — сказал Митрич.

— Надо идти, — настойчиво проговорила Даша. Она проверила патроны в магазине, вставила его и передернула затвор.

Они пробежали трусцой по тесному коридору метров пятьдесят, свернули вправо и нос к носу столкнулись с группой из шестерых гитлеровцев. Встреча оказалась неожиданной для обеих сторон. Красноармейцы выскочили из темноты, а за спиной фашистов пробивался сумрачный свет. Вероятно, именно там был выход на поверхность и оттуда немцы пришли.

Разделяло их не более метра, действовать надо было быстро и тихо, чтобы звуки стрельбы не привлекли внимание остальных немцев. Рука Кожевникова скользнула к ножнам, и мгновением позже лезвие рубануло наискосок по горлу ближайшего фашиста. Тот схватился за шею, захрипел, и его колени подогнулись. Он еще не успел упасть, а старшина уже дважды всадил нож в живот другого гитлеровца. Жестокая, молниеносная атака русского заставила немцев опешить, чем не преминули воспользоваться красноармейцы. Противники схлестнулись в яростной схватке. Они дрались молча, слышались только сдавленные хрипы, тяжелое сопение и звон металла об металл. Кожевников орудовал ножом быстро и умело, грамотно используя тесноту коридора, заставляя врагов толкаться и мешать друг другу. Старшина наносил короткие жалящие удары и поверженного противника использовал как щит. Рядом саперной лопаткой рубился Анисимов, нанося противнику удары сверху в незащищенные шеи, перебивая шейные позвонки и ключицы.

Все было кончено за считанные секунды. Враг был повержен. Из красноармейцев пострадал лишь один человек, получивший порез ладони. Быстро разоружив и обыскав трупы гитлеровцев, они пополнили свой боезапас, провиант и обзавелись флягами с водой, которые тут же были опустошены.

— Надо послать человека на разведку, — сказал Анисимов. — Узнать, можем ли выбраться здесь. Как думаешь, Дарья?

— Не уверена, — покачала она головой. — Наверняка наверху нас ждут. Там выход к центру крепости и немцев полно.

Наверху послышались голоса. Анисимов, немного знавший немецкий, прислушался. Лицо его стало еще мрачнее.

— Уходим. Они хотят еще группу запустить сейчас. И что-то еще про собак обсуждают.