Читать книгу "Go-Go Girls апокалипсиса - Виктор Гишлер"

Мортимер открыл один глаз, глядя вниз на макушку женской головы, пышные каштановые волосы с тремя полосками седины. Она склонилась над ведром, отжимая тряпку.

Мортимеру хотелось пить.

— Кто вы? — Его голос звучал хрипло.

— Какое разочарование. Ты не узнаешь собственную жену, — возмутилась Энн. — А ведь прошло всего девять лет.

Глава 47

— Энн? — Мортимер моргал, глядя в ее светло-голубые глаза. Она улыбалась. Седина в волосах говорила о прошедших годах. Но ее загорелое лицо было гладким и молодым, как в день их свадьбы, губы — полными, осанка — прямой и спортивной. На ней была плотная коричневая мантия.

Мортимер заплакал.

Улыбка Энн исчезла.

— Что ты делаешь? Не надо.

Слезы были горячими и быстрыми, рыдания сотрясали его тело, звякали цепи. Мортимер пытался сказать ей, что он почувствовал при виде ее — любовь, сожаление, страх и многие другие эмоции. Но он мог только всхлипывать, едва шевеля губами.

Энн вытерла слезу в уголке своего глаза и снова протерла тряпкой лицо Мортимера.

— Ты всегда был сентиментальным.

— П-прости.

— Что ты делаешь здесь?

Она действительно не знала?

— Я пришел за тобой.

— За мной? Ты спятил?

— Ты моя жена.

— Это было девять лет назад. — В ее глазах мелькнуло недоверие. — Я больше не твоя жена.

— Я никогда не подписывал документов о разводе.

Энн фыркнула:

— Правда? Документов о разводе? Заполненных в каком суде? Думаешь, юридические документы сейчас имеют значение? Наши дела об имуществе, наши страховые полисы? Где ты собираешься обналичить акции, которые твой дядя дал нам?

— Я никогда на это не соглашался.

— Ты и не должен соглашаться. Я согласилась за нас обоих. — Она тряхнула головой, ее голос смягчился. — Дело не в нашем браке, верно? Это было так давно. Ты не можешь думать обо мне как о своей жене спустя столько времени.

Действительно, он не мог вообразить, что что-нибудь может быть между ними после всего происшедшего.

— Я должен был увидеть тебя. Просто чтобы знать. Я чувствовал, что обязан тебе, и хотел…

— Ты сам оставил меня. — Энн продолжала вытирать его лицо. — Я не заботилась о твоих выходках и не собиралась рыскать по пустошам с бумагами о разводе в одной руке и шариковой ручкой в другой, выкрикивая твое имя. Я надеялась, что ты придешь в себя, вернешься домой и будешь вести себя как взрослый.

Энн покачала головой, вздохнула и поднесла чашку к губам Мортимера:

— Пей. Только медленно.

Он выпил. Боль в горле уменьшилась.

— Я должна была дождаться тебя, — продолжала Энн, — но мама вызвала меня в Чаттанугу. Она была испугана. Ты знаешь, каково ей… ей было в тех условиях. Поэтому я застряла там, когда все началось. Первый год мы протянули, но следующей зимой она умерла. Я перебралась назад в Спринг-Сити.

— Ты искала меня?

— Сожалею, Мортимер, но нет. Я просто хотела вернуться домой. Но мой дом больше не был моим. Я стала скитаться. Училась убивать, чтобы выжить. Торговала собой ради еды. Не смотри на меня так. Ты знаешь, что теперь все по-другому. Я быстро сделалась крутой. Иногда я думала, что хочу умереть, но это была неправда. Я хотела жить. А если хочешь жить, нужно приспосабливаться.

— Я собираюсь забрать тебя отсюда, — сказал Мортимер. — Может, это не исправит всего, но положит начало.

— Как ты можешь думать об этом прикованным к тюремной стене?

— Вряд ли ты можешь освободить меня.

Она покачала головой:

— Никак. Они позволили мне прийти, чтобы умыть тебя и дать тебе воды. Думаю, они хотят, чтобы я убедила тебя сотрудничать. Может, им кажется, что при виде меня ты смягчишься. Они знали, что я твоя жена. Ты сказал им, что находишься здесь из-за меня?

— Я сказал им, что здесь по другим причинам. Это длинная история.

— Вот тебе мой совет: думай о себе. Если ты сможешь освободиться, не беспокойся обо мне. Я предлагаю рассказать им то, что они хотят знать. Иначе тебе придется плохо.

— Я не уйду без тебя.

Энн нахмурилась:

— Брось это героическое дерьмо. Я освобождаю тебя, понятно? Ты прощен, так что можешь считать себя чем-то обязанным мне. Кроме того, вместе со мной захватили дюжину моих девушек. Я везла их в Литл-Рок, чтобы открыть новый «Джоуи Армагеддонс». Я ответственна за них и не оставлю их. Как видишь, я не могу бежать с тобой, так что чувствуй себя хорошим мальчиком.

— Не говори глупости, — сказал Мортимер. — Я прошел долгий путь…

— Не ты один прошел через многое. Я и мои девушки тоже. — Она снова поднесла чашку к его губам. — Выпей еще. Вероятно, мне придется скоро уйти.

Он выпил чашку до дна.

— По крайней мере, скажи мне, почему ты носишь эту мантию.

— Эту? — Энн, шагнув назад, распахнула ее. Под ней было ярко-розовое бикини. За эти годы она похудела, мышцы живота четко обозначились, ноги словно стали длиннее. Несмотря на неподходящее место и время, Мортимер почувствовал возбуждение. Он вспомнил, как в ранние дни их брака они занимались любовью целыми ночами. Ему снова захотелось плакать.

Энн запахнула мантию и вздохнула.

— Царь держит нас как гарем. Мы должны носить купальные костюмы и белье, как в студии журнала «Плейбой».

— Он заставляет вас…

— Нет. Мы никогда не видим его. Даже не знаем, существует ли он.

Мортимер слабо улыбнулся:

— Восемь футов росту с акульими зубами.

Она засмеялась.

В дверь постучали, и с другой стороны послышался низкий голос:

— Время истекло.

— О'кей. — Энн провела мягкой рукой по лицу Мортимера и поцеловала его в нос. — Спасибо, что пришел, но беги отсюда и не беспокойся обо мне.

Он начал что-то говорить, но слова застревали в горле.

Она бросила на него печальный взгляд и вышла.

Мортимер Тейт опустил голову. Если бы он умер здесь и сейчас, это было бы лучше всего.

Глава 48

Прошел час или день? Мортимер потерял счет времени, вися на стене, чувствуя себя побежденным и бесполезным. У него болели руки.

Наконец, кто-то пришел за ним.

Дверь камеры со скрипом открылась. Пришедший шагнул внутрь и остановился, заложив руки за спину. Пожилой человек лет шестидесяти с небольшим, одетый, как Терри Франковски, в черный костюм с красной повязкой. Долговязый, высокий, но слегка сутулый, с седыми волосами и усами и слабым подбородком. Он окинул камеру ясными карими глазами.