Читать книгу "Суд над победителем - Олег Курылев"

Зал отреагировал на эмоциональную речь Гловера легким шумом. Алексу послышалось в нем лишь удивленное разочарование.

В тот день было опрошено еще несколько человек из отряда Гловера, но их показания не дали ничего существенного ни обвинению, ни защите. Заседание было перенесено на завтра.

* * *

Утром следующего дня адвокат Скеррит обратился к суду пэров с ходатайством об открытии прений по вопросу правомочности атаки города Хемница военно-воздушными силами Великобритании 20 марта 1945 года с позиций военного права.

— Ваша честь, речь идет только о 20 марта и исключительно о попытке бомбардировки немецкого города Хемница, — пояснил адвокат. — Обещаю, что никакие другие вопросы правомочности тех или иных операций наших ВВС затрагиваться не будут.

— Что? — воскликнул лорд Баксфилд, перечитав переданное ему ходатайство. — Нет, это совершенно исключено. Давать в уголовном суде правовую оценку действиям наших вооруженных сил мы не можем. У нас другая задача. Мы судим человека, обвиненного в измене королю.

— А я, ваша честь, защищаю этого человека и не вижу другой возможности выполнить свою миссию, как только доказать, что он действовал в полном соответствии с международным законодательством о правилах ведения войны, препятствуя преступным действиям определенной группы лиц, эти правила поправших.

— Но что вы, мистер Скеррит, собираетесь получить в итоге этих самых прений, как вы их называете? — недоумевал лорд Баксфилд, впервые в своей многолетней практике столкнувшийся с таким ходатайством. — Это будет какой-то документ, рекомендация или что? Что будет в итоге?

— В итоге будет еще один судебный прецедент, ваша честь, который займет свое достойное место в структуре общего права Великобритании. Я намерен ходатайствовать перед Высоким судом о вынесении на рассмотрение жюри присяжных дополнительного вопроса для формирования специального вердикта. Вопрос будет состоять в следующем: имело ли место нарушение правил ведения войны со стороны Королевских ВВС Великобритании 20 марта 1945 года при воздушном налете на город Хемниц? Наличие такого вердикта расширит возможности Высокого суда лордов при вынесении приговора по рассматриваемому здесь делу, дистанцировав его от недавно рассмотренных в Олд Бейли дел о государственных преступлениях, завершившихся смертными приговорами. Высокий суд получит возможность не применять созданные ранее прецеденты, усмотрев существенные различия в деле Алекса Шеллена и его предшественников, таких как Амери, Джойс, Шурч и других. Таким образом, мы еще раз в полной мере продемонстрируем всему миру преимущества гибкого сочетания общего права Англии и права, основанного на традиционных статутах британского парламента в достижении истинной справедливости. Ваша честь, — Джон Скеррит выдержал небольшую паузу, — вам и вашим коллегам представляется возможность оставить яркий след в судебном законотворчестве Великобритании.

Последние слова адвоката Скеррита не могли не затронуть тайные желания лорда Баксфилда, чья юридическая деятельность по естественной причине его преклонного возраста подходила к концу. А самым страстным желанием престарелого лорда была давняя мечта о том, что среди тысяч томов судебных решений, ставших основополагающими нормативами общего английского права, на древних дубовых стеллажах в архивах башни Виктории появится и его тяжеловесный том, открывая который, будущие юристы будут отмечать мудрость и взвешенность нового закона, выведенного когда-то лордом Джеймсом Эштоном Баксфилдом. Молоток, поднятый было в его руке, замер, а затем тихо опустился, так и не поставив громкой точки под восклицательным знаком после слова «Отказать!».

Видя это, генеральный атторней резко встал со своего места.

— Вы собираетесь привлекать экспертов? — живо обратился он к барристеру. — Но это потребует кучу времени, а вам известно, что я участвую в Нюрнбергском трибунале. Уж не ставите ли вы целью просто-напросто затянуть процесс, мистер Скеррит.

Адвокат примирительно развел руками:

— Лично я никаких экспертов привлекать не намерен. Что касается вас, мистер Файф, то это ваше право.

— Но мы не можем превращать уголовный процесс над одним человеком в дебаты по такой сложной проблеме, как военное право, — пытался возражать генеральный атторней. — Не можем хотя бы потому, что не в состоянии разрешить здесь, в этом зале и в этом процессе, юридические аспекты пресловутого военного права, над которыми Европа билась не одно десятилетие. Безответственно ставить перед собой невыполнимую задачу. Лорд-председатель прав — это только затянет процесс.

— Вот как! — Скеррит перешел на половину обвинения, остановившись перед барьером жюри присяжных. — А судить и казнить человека, чьи действия как раз и были спровоцированы вопиющими нарушениями этого права, мы можем? Мне помнится, что не далее как вчера здесь кто-то произнес эффектную фразу о том, что в Олд Бейли не экономят время, но восстанавливают справедливость. И потом, вы зря опасаетесь, что мы станем перелопачивать здесь все статьи Гаагской конвенции. Нам достаточно трех, и вы прекрасно знаете каких.

Не располагая другими аргументами, Максвелл Файф прибег к последнему:

— Вы, мистер Скеррит, все-таки решили выдвинуть обвинение против государства, первым вступившего в неравную борьбу с германским нацизмом и внесшим решающий вклад в победу над ним?

Джон Скеррит подождал, пока гул одобрения партера сойдет на нет:

— Я не настолько амбициозен, чтобы обвинять государство, мистер Файф, тем более что законы нарушаются отдельными чиновниками, а не абстрактной геополитической структурой, именуемой «государством». Но мне нет дела и до отдельных личностей. Я всего лишь хочу оправдать действия моего клиента. Вопрос о том, совершил он их или нет, перед нами не стоял с самого начала — Алекс Шеллен во всем признался. Здесь мы расследуем причины, побудившие его к их совершению, а также обязаны квалифицировать эти действия с позиций права, как внутреннего, так и международного. А иначе, для чего мы вообще собрались? А что касается победы, мистер Файф, то она не выписывает индульгенций. В том числе — индульгенций на совершение убийства. Вы — адвокат государства, его политического истеблишмента, я — адвокат одного из подданных Короны, частички этого государства. Представляемые нами стороны несоразмерны, но в самом начале лорд-председатель заверил нас в нашем равноправии во всех аспектах состязательного процесса, и мы хотим этим равноправием воспользоваться.

Мы хотим доказать, что обвиняемый Алекс Шеллен как военнослужащий одной из противоборствующих армий действовал в соответствии с «Правилами ведения войны», в частности в соответствии со статьей 25 Гаагской конвенции, гласящей: «Запрещается атаковать или обстреливать незащищенные города, деревни, жилища и здания какими бы то ни было средствами». Нарушая один закон, он отстаивал другой, обладающий более высоким статусом.

Зал гудел, словно пчелиный улей, но Скеррит не обращал на это ни малейшего внимания. Он продолжал:

— Конвенция была подписана правомочными представителями Соединенного Королевства в 1907 году, ратифицирована парламентом и с тех пор никем не пересматривалась. На основании ее статей в 1912 году была издана вот эта небольшая книжка, — Скеррит показал всем присутствующим невзрачный томик, — это «Законы и обычаи войны» авторов: профессора Оппенгейма и полковника Эдмундса, — вошедшие в «Руководство по военному праву», которое было официально принято для служебного пользования в английской армии в 1914 году. — Скеррит вышел на середину зала и повернулся лицом к судьям: — Милорды Высокого суда, я прошу вас принять справедливое решение по моему ходатайству. Ваш отказ будет означать только одно — мой подзащитный, выступивший против действий определенной группы людей, а вовсе не против государства или Короны, лишается единственной для себя возможности оправдания своего поступка только потому, что действия этих людей априори объявляются непогрешимыми. И тем самым мы еще раз подтвердим пословицу: один человек — ничто[37].